Как строили канализацию и водопровод в Петербурге
Холера, пролетаризацией городов, отхожие ямы, “смесь воды с клоачною жидкостью”, столкновение Столыпина и Городской думы, бациллы в водах Невы, «только в последние годы в Санкт-Петербурге начинает появляться что-то, напоминающее гражданский дух»…
В издательстве «Новое литературное обозрение» готовится к выходу книга французского историка Евы Берар «Империя и город: Николай II, „Мир искусства” и городская дума в Санкт-Петербурге. 1894-1914». В преддверии передачи Ирины Прохоровой «Город как культурный феномен» из цикла «Культура повседневности» «Сноб» публикует отрывок-препринт.
В 1908 году на Петербург обрушилась эпидемия холеры: заразилось 9 тысяч человек, 3820 - умерло. После краткого затишья болезнь в 1909 году возвращается и уносит 3210 жизней, в 1910-м - еще 1805 1. Последняя вспышка холеры в Европе была зафиксирована в 1849 году, и то, что это бедствие - во многом порождаемое невежеством и нищетой - в начале XX века прочно обосновывается в столице империи, наглядно свидетельствует о ее цивилизационном отставании, диссонируя с официальной риторикой «Великой России». Для земского врача, не понаслышке знавшего и темноту населения, и нерадение властей, это прямой повод призвать к национальному пробуждению:
Россия для Запада - анахронизм, какой-то социальный динотерий, привольно улегшийся на равнинах Европы и Азии. Как конкурент в дележе земли, думает Запад, этот представитель исчезнувших эпох становится все менее и менее опасным […]. Ближайшие поколения - под страхом finis Russiae [лат. «конца России»] - должны будут убедить мир, что он ошибся 2.
Меж тем после холерных бунтов 1831 года, когда появление Николая I на Сенной площади спасло врачей от разъяренной толпы, считавшей их колдунами и отравителями, Министерству внутренних дел было поручено организовать систему противоэпидемических мер. С 1882-го по 1896 год медики из Статистического комитета собирали данные, касавшиеся зависимости уровня смертности от плотности проживания и санитарных условий. По ходу исследований удалось установить, что основной причиной распространения бациллы являлось дурное качество воды. В материковой части города система водоснабжения была обустроена в 1863 году, правый берег и острова получили ее десятью годами позже. Но между 1870 и 1910 годами численность петербургского населения возросла с 668 тыс. до 1 905 600 человек (включая окраины), т. е. утроилась. Водопроводные фильтры, установленные английским акционерным обществом, оказались неприспособленными к петербургскому климату, система отвода использованных вод обветшала еще до завершения ее обустройства, а об их очистке не было и речи 3. Обитатели петербургских квартир выбрасывали мусор и отходы в две выкопанные во дворе отхожие ямы. Их стоки и внутренняя обшивка были деревянными, т. е. проницаемыми, что позволяло сточным водам уходить в почву. Прочие нечистоты в 80% случаев прямо выливались в реки и каналы. У городских властей не было рычагов для того, чтобы положить этому конец. Кроме того, они не могли убрать сотни барж, лодок и купален, лепившихся к набережным реки, ее притоков и каналов и также спускавших свои нечистоты в воду 4. Если сложить вместе протяженность Невы, каналов и других петербургских рек, то Северная Венеция насчитывала примерно 135 верст водных путей - иными словами, это был более чем 140-километровый рассадник холерных бацилл. Так, по поводу «санитарного состояния городских вод» комиссия Министерства внутренних дел докладывала, что, в соответствии со «сделанными в отчетном году анализами воды Фонтанки и Обв.[одного] канала, профессор Шидловский охарактеризовал эти воды как “смесь воды с клоачною жидкостью”», притом что «как на Фонтанке, так и на прочих реках, и на каналах по-прежнему стоят и купальни, и полоскательные плоты». По мнению некоторых экспертов, тот факт, что в конечном счете все эти речные рукава впадали в море, дополнительно препятствовал попыткам модернизации, поскольку такой способ избавления от нечистот казался самым простым и дешевым.
Проект системы водоочистных сооружений датируется 1859 годом. Но Петербургская дума, в чьем ведении находились городские инфраструктуры, не располагала ни финансовыми возможностями требуемого масштаба, ни достаточным количеством инженеров, ни необходимыми юридическими инструментами (в частности, правом экспроприации земель под общественные нужды). В 1908 году пришлось констатировать, что «прошло пятьдесят лет, семь комиссий и 30 проектов», а дело не сдвинулось с мертвой точки 5. Правительство отметилось встревоженным докладом Сипягина, затем фараоновским проектом Плеве, но в конечном счете все осталось по-прежнему. Лишь когда в сердце «Великой России» вспыхивает настоящая санитарная катастрофа, Столыпин ставит проблему на повестку дня. 17 февраля 1909 года, т. е. еще до второй волны эпидемии, собирается Совет министров, на котором констатируется серьезность положения:
Среди больших европейских городов С.-Петербург занимает по смертности и заболеваемости одно из первых мест, причем из общего числа умирающих здесь людей третья часть падает жертвой заразных болезней, из которых некоторые, например, брюшной тиф, никогда в С.-Петербурге не прекращаются. Такое исключительно неблагоприятное санитарное состояние названного города объясняется многими причинами, но в числе их главнейшие - отсутствие в столице канализации и дурное качество питьевой воды 6.
Вина лежит на Петербургской думе, которая на протяжении полувека откладывала принятие необходимых решений. Соответственно, Столыпин предлагает Совету министров одобрить проект закона «О принудительном оздоровлении столицы», что означает передачу соответствующих полномочий городского управления специально созданной государственной комиссии. Это наступление на прерогативы столичного муниципалитета воспринимается как вызов сторонниками местного самоуправления по всей России. Столкновение неизбежно, и оно не пойдет на пользу ни Столыпину, ни Петербургу. Проект попадет на рассмотрение Государственной думы, где вопрос о канализации возбудит политические страсти, и только благодаря этой партийной окраске проникнет в печать и станет фактом общественного сознания. Редкие голоса тех, кого волнуют социальные и цивилизационные аспекты проблемы, останутся практически неуслышанными.
На том заседании Совета министров, где обсуждается закон о принудительном оздоровлении столицы, присутствуют главы соответствующих ведомств - председатель Особого по делам города Санкт-Петербурга присутствия сенатор С. Ф. Платонов, столичный градоначальник генерал Д. Драчевский, председатель Медицинского совета лейб-хирург Рейн и городской голова инженер-технолог Н. А. Резцов, крупный писчебумажный предприниматель. В общих чертах ситуация представляется следующим образом:
Водоприемники городских водопроводов расположены на Неве и в ее рукавах в самой черте города, причем выше водоприемников по течению расположены густонаселенные местности и целый ряд фабрик, заводов, бань и больниц, беспрепятственно спускающих свои отбросы в ту же Неву. Таким образом, накапливающиеся в С.-Петербурге нечистоты, в сущности, не удаляются, а совершают своего рода постоянный кругооборот из домов в Неву и из Невы по водопроводам обратно в квартиры обывателей. Наконец, нельзя не отметить, что заречные части города за отсутствием фильтров получают воду, вовсе не очищенную […] 7.
На заседании в Мариинском дворце звучат те аргументы, которые можно будет слышать с трибуны Государственной думы и встречать на страницах печати на протяжении следующих семи лет. Столыпин считает, что поскольку эксперты городской думы явно продемонстрировали свою некомпетентность, а ее гласные - приверженность собственным эгоистическим интересам, то настал черед вмешаться государственной власти. Его выступление против столичного самоуправления находит поддержку со стороны градоначальника и председателя Медицинского совета. Примечательно, что обрушиваются они не столько на «чернь» третьей избирательной курии, как это бывало раньше, сколько на богатых собственников из первой курии, которым вменяются в вину скупость и равнодушие к положению городского населения. Любые доводы хороши, если они бьют по общественному городскому управлению. Эгоизм собственников, недисциплинированность предпринимателей, невежество низших классов - все указывает на необходимость правительственного вмешательства: «…по справедливому замечанию Министра Торговли и Промышленности», читаем мы в заключении, создавшееся положение «объясняется, прежде всего, недостаточным пока развитием в населении русских городов здоровой общественной самодеятельности. Поэтому в настоящем случае, как и во многих других областях русской жизни, Правительству надлежит восполнить недостаток общественной инициативы и самому сделать то дело, за которое, в конце концов, оно же несет если не юридическую, то нравственную ответственность» 8. Но не все сановники готовы поддержать силовое решение председателя Совета. Некоторые участники собрания призывают к уважению закона и, парадоксальным образом, к большей эффективности. К ним, в частности, относятся министр финансов В. Н. Коковцев и сенатор С. Ф. Платонов.
За несколько месяцев до описываемых событий Коковцев прославился своим замечанием: «У нас, слава Богу, нет еще парламента» (подразумевалась подотчетность правительства выборному органу). Требование Коковцева придерживаться законных процедур во многом обусловлено именно сознанием личной ответственности. Коль скоро председатель Совета министров предполагает ограничить автономию городской думы, то ему следует предварительно внести поправки в закон о местном управлении 1892 года - иначе говоря, представить свой проект в Государственную думу. Кроме того, Коковцев и Платонов всерьез опасаются, что если за сооружение канализационной сети возьмется правительство, то это не только не решит существующие проблемы, но создаст новые, с которыми будет сложно справиться специалистам, чье вмешательство население будет считать незаконным. Исходя из этих рассуждений, Коковцев наотрез отказывается санкционировать проведение государственного займа, выплаты за который впоследствии должен был бы осуществить город. Следующим берет слово городской голова.
Резцов отнюдь не числился прогрессистом, но его выступление ясно показывает, что столыпинский проект заставил Петербургскую думу сомкнуть ряды и выступить единым фронтом. Городской голова начинает с доводов финансового порядка: безусловно, работы такого масштаба, как строительство единой канализационной сети, превышают возможности городского бюджета. Однако проблему можно решить и без правительственного вмешательства, при условии что будут уважаться прерогативы города. Если обложить имущественным налогом казенные постройки (т. е. собственность государственной администрации, престола и Министерства двора, освобожденную от уплаты городских сборов), то у столицы появились бы средства для обеспечения займа. Далее Резцов переходит к вопросу о реформе Городового положения. Столыпин и градоначальник клеймят выборных первой курии за эгоизм - значит ли это, что они хотят отказаться от избирательной системы, действующей в Петербурге? Если да, то им необходимо обратиться в Государственную думу, поскольку только она обладает полномочиями, позволяющими изменить статут столицы. Но это не входит в планы Столыпина, у которого уже имеется конфликт с Государственным советом по поводу внедрения самоуправления на западных окраинах империи. Председатель Совета министров оставляет попытку авторитарно провести закон об оздоровлении столицы и передает его на рассмотрение комиссии Думы по городским и финансовым вопросам.
Действие переносится в Таврический дворец, где земские и городские депутаты отнюдь не расположены идти на уступки. Попытка ограничить прерогативы петербургского муниципалитета восстанавливает против Столыпина не только его обычных противников с левого фланга, но и сторонников правового государства и местного самоуправления. Премьер-министр дважды поднимается на трибуну, чтобы высказаться в защиту своего проекта, осуждая городское управление за «отсутствие волевого импульса» и «нерешительность во всех вопросах, касающихся мер по оздоровлению столицы». Переходя в другой, резко политический регистр, он предостерегает депутатов от трагических последствий, которыми чревато их «недоверие к силам самого государства» 9.
Дебаты длятся шесть недель, с перерывом на рождественские каникулы 1910 года. Выборные представители городов пользуются случаем представить с национальной трибуны свои жалобы и требования. В этом потоке слов можно выделить две ключевые темы 10. Первая - острая нехватка финансовых средств в условиях стремительного роста городского населения и, соответственно, его потребностей: в 1908 году доходы Петербурга составляли 15 млн 194 тыс. рублей, Берлина (в пересчете на ту же валюту) - 70 млн рублей, а Парижа - 120 млн рублей 11. Финансовая несостоятельность Петербурга столь очевидна, что даже один из столпов монархической фракции, граф Бобринский, саркастически комментирует доводы Столыпина, который отказывается признать наличие прямой связи между освобождением казенных имуществ от оценочнoго сбора и обветшалостью столичных инфраструктур 12. Депутаты выдвигают требования: полный пересмотр фискальной системы, переоценка недвижимости, отмена поборов в пользу города (к примеру, для покрытия расходов на содержание полиции и гарнизона), облегчение процедуры займа, т. е. создание земельного банка.
Вторая болезненная тема - это независимость городских дум. Попытка Столыпина «наказать» Петербургскую думу вызывает беспокойство даже среди октябристов - единственной проправительственной фракции, - которые в данном случае солидаризируются с оппозицией. При голосовании 21 января 1911 года по поводу закона о принудительном оздоровлении Петербурга Столыпину не хватает одного голоса, и этот решающий голос принадлежит главе «Союза 17 октября» А. И. Гучкову 13.
Это начало заката карьеры Столыпина и в некотором смысле русского парламентаризма. Ответственность за события, которые привели к такой развязке, несут все участники конфликта: и городская дума, которая медлила с модернизацией инфраструктуры столицы, и Государственный совет, и, шире, близкие к трону реакционные аграрии, которые блокировали городскую реформу. Правительство не уходит в отставку, Петербург по-прежнему остается без канализационной сети, и тем не менее дело городов показало свою силу. Когда в январе 1912 года октябристы потерпят сокрушительное поражение на выборах в Четвертую Государственную думу, то москвич Гучков оставит пост председателя партии и выдвинет свою кандидатуру на петербургских муниципальных выборах. «Что это значит? - спрашивает И. И. Толстой в своем дневнике. - Не то ли, что он думает, что муниципалитетам скоро придется играть политическую роль?» 14 Став гласным Петербургской думы, Гучков немедленно добивается назначения себя на пост председателя комитета по оздоровлению города.
Почва Петербурга в настоящее время буквально пропитана всякого рода миазмами. […] Отводные трубы из выгребов идут в водостоки, проходящие под улицами. Эти водостоки предназначены лишь для атмосферных осадков, но на деле все домовладельцы спускают в них выгребные жидкости. […] Когда рабочие раскапывают почву на улицах, то от зловония бывают случаи обмороков. Водосточные трубы соединены с каналами и реками; благодаря этому в некоторых местах, например, Большой Невы, имеется колоссальное количество самых опасных бактерий.
Это выдержка из представленного в Государственную думу доклада городской комиссии 15. Поднимающиеся от земли миазмы проникают в воображение, плодя городские страхи. Пушкинский пышный и стройный город утопает в грязных волнах Невы, распадаясь на тысячу фрагментов, как в романе Андрея Белого: «На чугунном мосту обернулся бы он; и он ничего не увидел бы: над сырыми перилами, над кишащей бациллами зеленоватой водой пролетели бы лишь в сквозняки приневского ветра - котелок, трость, уши, нос и усы» 16. Но с чем в точности связаны эти городские страхи? С чумными и холерными бациллами? Белый, сын математика, исследователь геометрических плоскостей сознания, ощущает, как смертоносные бациллы роятся в речной воде, видит, как они проникают в клетки романного Петербурга, разъедая творение царя-Основателя. Но обычный горожанин, мещанин? «Обыватель» не верит ни во вредоносное воздействие бацилл, ни даже в их существование. Уже сам термин «канализация», внезапно вошедший в бытовой язык, вызывает у него недоверие и настороженность, равно как и концепция подземной, невидимой сети. По части гигиенического невежества мещанин не столь уж отличается и от неграмотного рабочего, и от членов семейства Романовых, которые, не будучи обойдены учителями, тем не менее редко соприкасались с такими предметами, как биология или анатомия. Этот комплекс городских фобий, полузнаний полуобразованных людей, не готовых к обсуждению функционирования телесного, а заодно и социального организма, запечатлен в горьковских «Мещанах»:
Перчихин. Давно я хочу тебя спросить, скажи ты мне, пожалуйста: что такое канализация?
Петр. Ну, зачем тебе? Рассказывать это так, чтоб ты ясно понял, - долго… и скучно…
Перчихин. А ты сам-то знаешь все-таки?
Петр. Знаю…
Перчихин (недоверчиво глядя в лицо Петра). М-м… 17
Далее - по сссылке https://snob.ru/selected/entry/103245
______________________
1 Раммуль А. О водоснабжении С.-Петербурга // Городское дело. 15.11.1910. № 22. С. 1588.
2 Юшкевич М. Холера и борьба с нею // Там же. 15.04.1910. № 15-16. С. 1006. Константин Богданов отмечает, что в первой половине XIX века появление холеры «стало последним звеном в создании риторического контекста, в котором Европа рисовалась рассадником болезни, а Россия - жертвой иноземной напасти» (Богданов К.А. Врачи, пациенты, читатели: Патографические тексты русской культуры XVIII-XIX веков. М.: ОГИ, 2005. С. 360).
3 См.: Bater J.H. St Petersburg: industrialization and change. London: Edward arnold, 1976. P. 344-351.
4 Никитин А.Н. Задачи Петербурга. С. 72. См. также: Петербургская городская дума: 1846-1918. С. 101, 223-226. 6 РГИА. Ф. 1287. Оп. 30. Д. 1980. Л. 14.
5 Грибоедов К.Д. О канализации: Доклад в Имп. Санкт-Петербургском Обществе Архитекторов (23.12.1908) // Зодчий. 1909. № 1. С. 7.
6 По законопроекту о сооружении канализации и переустройстве водоснабжения в Петербурге // Особый журнал Совета Министров. 17.02 и 09.06.1909. № 62. С. 204.
7 Там же. С. 204. Краткое изложение этой канализационной истории и ее перипетий см. в «Ежегоднике газеты “Речь”» за 1912, 1913 и 1914 годы, в разделе «С.-Петербургское городское хозяйство».
8 По законопроекту о сооружении канализации. С. 211.
9 Законодательная хроника: Канализация и водоснабжение // Городское дело. 10.03.1911. № 5. С. 468-470.
10 В качестве показательного примера см.: Фальборк Г. Принудительное оздоровление города Петербурга // Там же. 01.03.1909. № 5. С. 181-187.
11 Журавлев А. О муниципальной программе // Там же. 01.05.1909. № 9. С. 413.
12 Законодательная хроника: Канализация и водоснабжение // Там же. 01.03.1911. № 5. С. 471.
13 См.: Дякин В.С. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907-1911 гг. Л.: Наука, 1978. С. 208-209.
14 Толстой И.И. Дневник, 1906-1916. СПб.: Европейский дом, 1997. С. 414 (17.11.1912).
15 Законодательная хроника. Канализация и водоснабжение // Городское дело. 16.01.1911. № 2. С. 178-179.
16 Белый А. Петербург. С. 50.
17 Горький А.М. Мещане // Горький А.М. Полн. собр. соч.: В 25-ти т. М., 1970. Т. VII. С. 20.
18 Dobson G. St Petersburg. London, 1910. P. 110-111. Цит. по: Bater J.H. st Petersburg: industrialization and change. P. 344.
19 Доклад о мерах борьбы с эпидемическими заболеваниями, 9 сентября 1910 г. // РГИА. Ф. 474. Оп. 1. Д. 166. Л. 18.
20 Астров Н. Судьба русских городов // Городское дело. 1911. № 2. С. 141-148.
21 Этот довод подхватит Александр Велихов, который напишет, что правительство использует огромные денежные и административные ресурсы для поддержки переселяющихся в Сибирь крестьян, бросая на произвол судьбы самых неимущих, тех, кто потерпел неудачу в городе. См.: Велихов А.Л. Муниципальное обозрение // Городское дело. 15.01.1912. № 2. С. 134-136.
22 Астров Н. Судьба русских городов. С. 145-146.
23 Семенов-Тян-Шанский В.П. Город и деревня в Европейской России // Записки Императорского Русского географического общества по отделению статистики. СПб, 1910. Т. X. Вып. 2.
24 Города России в 1904 году. СПб: Центральный статистический комитет М.В.Д., 1906.
25 Город и деревня в Европейской России: сто лет перемен. Памяти Вениамина Петровича Семенова-Тян-Шанского / Сост. П. Полян, Т. Нефедова, А. Трейвиш. Москва: ОГИ, 2001. С. 401.
26 От редакции // Городское дело. 02.01.1909. № 2. С. 1-3.
27 Такая картина складывается из данных, приводимых А.Г. Рашиным, и тех расчетов, которые на их основании делает Джеймс Бейтер: в 1910 году 1 310 500 крестьян составляли 68,7% общего населения, равнявшегося 1 905 600 человек. В 1914 году выходцев из деревни было уже 1 650 000 из 2 217 500 жителей, т.е. почти 74,4%. См.: Рашин А.Г. Население России за 100 лет. С. 129; Bater J.H. st Petersburg: industrialization and change. P. 254, 309.
28 Хеймсон Л. Проблема социальной стабильности в России 1905-1917 гг. // Нестор: Ежеквартальный журнал истории и культуры России и Восточной Европы / Ред. номера И.В. Лукоянов. СПб: Нестор-История, 2004. Вып. 3: Между двух революций: Источники. Исследования. Историография. С. 125-161.
29 Л.М. [Мартов Ю.] Народники в петербургском рабочем движении // Северная рабочая газета. 05.03.1914. № 21. С. 2; 08.03.1914. № 24. С. 2; Он же. Лево-народники в петербургском рабочем движении // Северная рабочая газета. 13.03.1914. № 28. С. 31. Цит. по: Хеймсон Л. Проблема социальной стабильности в России 1905-1917 гг.
30 Williams H.W. Russia of the Russian. New York, 1915. Цит. по: Bater J.H. St Petersburg: industrialization and change. P. 367.
31 Нардова В.А. Петербургская дума и власть в 1907-1913 гг. // Петербургская городская дума: 1846-1918. С. 182-183.