Бесо и его путаны
17:20. Мчусь на ЖД вокзал, чтобы успеть обнять на прощание подругу. Оказалось, что зря нервничала, - она подъехала даже позже, едва успела при помощи мамы, папы, тети и меня затащить чемоданы в купе, как поезд тронулся. И вот я машу рукой, заглядываю в ее грустные, особенно сегодня, глаза, как сзади раздается крик: «Где проводник?!!!» Мне уже не до нее и я с интересом вместе с остальными провожающими начинаю наблюдать, как молодой мужчина в полосатом свитере бежит в ритм постукивающим колесам и пытается втиснуть в тамбур коробку с водкой. Ему уже кричат: «Бросай, бросай!», а он все не решается расстаться с драгоценным грузом. Наконец, когда поезд начал ускорять движение, он под аплодисменты закидывает коробку и, не переставая бежать, успевает еще достать из кармана деньги и так же ловко кинуть их к ногам проводницы.
Удостоверившись, что ни капли не пролито, и никто не пострадал, я побрела к трамвайной остановке. По пути, вдруг почувствовав, что жизнь вновь стала пресной, я купила себе «лэйс» с сыром, зная, что обычно это помогает. Стою. Жую. Думаю, что доберусь вот до компьютера и буду смотреть работы грузинского фотографа Бесо Узнандзе. Он, в случае, если чипсы не помогают, что-то такое переворачивает в душе и сами мысли о том, что жизнь пресная, кажутся глупостью и я вдохновленная, просветлевшим взглядом смотрю на действительность.
Мои мысли о талантливой Грузии прервал помятого вида молодой мужчина с поблекшими от алкоголя голубыми глазами и сигаретой в руке. «Девушка, можно Вас спросить?» - обращается он ко мне. Я, кивая головой, вспоминаю, есть ли у меня десятка, и стоит ли ему ее давать. «У меня так голова болит, мне так плохо, я к ним пришел, а они сказали…». Его монолог из бессвязных предложений продолжался еще минуты две, я уже с нетерпением ждала, когда он, наконец, попросит денег на водку, которой он уже сегодня выпил и немало, как он вдруг правильно связывает слова и произносит: «И вот эти путаны из сауны мне отказали. А ты не хочешь пойти со мной?».
Благо, чипсы уже закончились и я не поперхнулась. Посмотрев на себя со стороны - джинсы, мужская майка размера L (подарок от Луиджи Оттани), растянутый свитер, из макияжа только стрелки на веках, и мило улыбнувшись ему, отвечаю: «А где здесь сауна?». Бесо, так он представился позже, машет рукой куда-то далеко и говорит»:
«Там».
Я продолжаю вопрошать: «А почему Вы подошли ко мне?».
«Ну, просто, подумал, может, ты мне не откажешь. Там есть одна невыносимая (стиль сохранен). Она просит пять тысяч. Ты понимаешь, это невыносимо, все невыносимо». Вспомнив про роман Милана Кундеры, я подумала, что ни одному писателю бытие было невыносимо и, продолжая слушать Бесо, пыталась все-таки понять, чего это он подошел именно ко мне, а потом подумала, что это сам грузинский Бесо Узнадзе послал мне в лице осетинского Бесо Валиева вдохновение, чтобы я сделала его портрет, и не унывала. Высказав это Бесо, я потратила на него пять кадров, после чего попыталась, наконец, улизнуть. Но не тут-то было. Бесо схватил меня за руку и, продолжая для связки слов употреблять свое «невыносимо», внимательно осмотрел меня и сказал: «А че, ты вкинутая. Как тебя зовут?» Поразмышляв, я называю ему свое имя и фамилию. Тут Бесо отпускает меня и говорит: «Так мы же арвадалта!».
Порадовавшись вместе с ним такому неожиданному родству, я показываю на часы и делаю два шага в сторону. Бесо, наверно, забыв, что мы родственники, угрожающе смотрит на меня и восклицает: «А когда я увижу свои фотографии? Оставь свой адрес!» Я отказываюсь называть ему свой адрес, тогда он тянет руку к фотоппарату и угрожает вдруг протрезвевшим голосом, что сейчас разобьет его. Я тоже уже более железным тоном отвечаю, что принесу ему фотографии куда-нибудь сюда, и он, смягчившись, говорит, что будет ждать их в администрации Батако.
Остается теперь проявить пленку, чтобы посмотреть, оправданна ли моя догадка по поводу вдохновения от Бесо Узнадзе, или же все-таки надо пересмотреть гардероб?
Удостоверившись, что ни капли не пролито, и никто не пострадал, я побрела к трамвайной остановке. По пути, вдруг почувствовав, что жизнь вновь стала пресной, я купила себе «лэйс» с сыром, зная, что обычно это помогает. Стою. Жую. Думаю, что доберусь вот до компьютера и буду смотреть работы грузинского фотографа Бесо Узнандзе. Он, в случае, если чипсы не помогают, что-то такое переворачивает в душе и сами мысли о том, что жизнь пресная, кажутся глупостью и я вдохновленная, просветлевшим взглядом смотрю на действительность.
Мои мысли о талантливой Грузии прервал помятого вида молодой мужчина с поблекшими от алкоголя голубыми глазами и сигаретой в руке. «Девушка, можно Вас спросить?» - обращается он ко мне. Я, кивая головой, вспоминаю, есть ли у меня десятка, и стоит ли ему ее давать. «У меня так голова болит, мне так плохо, я к ним пришел, а они сказали…». Его монолог из бессвязных предложений продолжался еще минуты две, я уже с нетерпением ждала, когда он, наконец, попросит денег на водку, которой он уже сегодня выпил и немало, как он вдруг правильно связывает слова и произносит: «И вот эти путаны из сауны мне отказали. А ты не хочешь пойти со мной?».
Благо, чипсы уже закончились и я не поперхнулась. Посмотрев на себя со стороны - джинсы, мужская майка размера L (подарок от Луиджи Оттани), растянутый свитер, из макияжа только стрелки на веках, и мило улыбнувшись ему, отвечаю: «А где здесь сауна?». Бесо, так он представился позже, машет рукой куда-то далеко и говорит»:
«Там».
Я продолжаю вопрошать: «А почему Вы подошли ко мне?».
«Ну, просто, подумал, может, ты мне не откажешь. Там есть одна невыносимая (стиль сохранен). Она просит пять тысяч. Ты понимаешь, это невыносимо, все невыносимо». Вспомнив про роман Милана Кундеры, я подумала, что ни одному писателю бытие было невыносимо и, продолжая слушать Бесо, пыталась все-таки понять, чего это он подошел именно ко мне, а потом подумала, что это сам грузинский Бесо Узнадзе послал мне в лице осетинского Бесо Валиева вдохновение, чтобы я сделала его портрет, и не унывала. Высказав это Бесо, я потратила на него пять кадров, после чего попыталась, наконец, улизнуть. Но не тут-то было. Бесо схватил меня за руку и, продолжая для связки слов употреблять свое «невыносимо», внимательно осмотрел меня и сказал: «А че, ты вкинутая. Как тебя зовут?» Поразмышляв, я называю ему свое имя и фамилию. Тут Бесо отпускает меня и говорит: «Так мы же арвадалта!».
Порадовавшись вместе с ним такому неожиданному родству, я показываю на часы и делаю два шага в сторону. Бесо, наверно, забыв, что мы родственники, угрожающе смотрит на меня и восклицает: «А когда я увижу свои фотографии? Оставь свой адрес!» Я отказываюсь называть ему свой адрес, тогда он тянет руку к фотоппарату и угрожает вдруг протрезвевшим голосом, что сейчас разобьет его. Я тоже уже более железным тоном отвечаю, что принесу ему фотографии куда-нибудь сюда, и он, смягчившись, говорит, что будет ждать их в администрации Батако.
Остается теперь проявить пленку, чтобы посмотреть, оправданна ли моя догадка по поводу вдохновения от Бесо Узнадзе, или же все-таки надо пересмотреть гардероб?