(no subject)
был у меня приятель Витька. Его иногда с отчеством звали - Виктор Иваныч. Талантливый был рукодельник, и языку живой наследник: из его уст я слыхала иногда некоторые выражения впервые, в основном бранные (не матерные, однако), но русский народ - он, известно, бранится особенно изысканно - жисть такая. Дед у него (или прадед?) был священник, а сам он гитары мастерил и так, что придется. Регентовал, по-советски и по-бедняцки мечтая этим делом деньгу заработать (не получалось, однако). Пьянствовал нередко. Однажды после пьяной ночи пришел петь с нами Мариино стояние - на глазах у потрясенной публики прикладывался периодически к литровой бутылке, на которой было написано, кажется, Royal или ин какой спирт был обозначен. Но у Витьки там была вода - жажда мучила после ночного бденья... Даже сам о.Г.К., встретив его как-то в Владимирском соборе, облобызался с ним по личному почину, о чем Витька потом со смесью неловкости, удивления и тайной гордости поведал. О.Г.К. не всегда был таков как сейчас - в 93-м году он мог провидеть в человеке многие вещи. А что в Витьке при всей его наружной разухабистости настоящий, живой и чистый огонь горел внутри, это факт.
В октябре 93-го некий - не буду называть имени этой сволочи, прости Господи, - товарищ ПОДБИЛ Витьку пойти поглядеть на события, происходившие у Белого Дома, Витька взял с собой бутылку водки, и они пошли. Так, с этой бутылкой на излете, мимоидущий этот товарищ, скрученный военными людьми, и увидел Витьку, с дыркой во лбу лежащего на газоне.
Дважды Витька потом мне снился. Один раз мы будто ехали с ним в автобусике по голой равнине пасмурным днем, и он мне говорил: ага, все-то думают, что я умер, а я-то вот он, живой! - с такой усмешкой, как будто всех надуть исхитрился. А в другой раз будто я к нему домой спешу (не на самом деле домой, дом у него был другой в жизни), а из его квартиры медсестра выходит, и я боюсь ее спросить, жив ли он еще, а она кивает, чтобы я вошла скорей; на постели лежит Витька и говорит мне: ЗАКАЖИ МОЛЕБЕН. И я даже во сне понимаю: какой, ёлы-палы, молебен!.. И от включения житейской логики, конечно, просыпаюсь - и понимаю, что он просил о панихиде. Мы ее тогда сами и пели, ту заупокойную литургию.
На-днях резала картошку на жарёху - и вдруг вспомнила: ТАКИМ СПОСОБОМ резать ее меня Витька научил...
Вечная память.
В октябре 93-го некий - не буду называть имени этой сволочи, прости Господи, - товарищ ПОДБИЛ Витьку пойти поглядеть на события, происходившие у Белого Дома, Витька взял с собой бутылку водки, и они пошли. Так, с этой бутылкой на излете, мимоидущий этот товарищ, скрученный военными людьми, и увидел Витьку, с дыркой во лбу лежащего на газоне.
Дважды Витька потом мне снился. Один раз мы будто ехали с ним в автобусике по голой равнине пасмурным днем, и он мне говорил: ага, все-то думают, что я умер, а я-то вот он, живой! - с такой усмешкой, как будто всех надуть исхитрился. А в другой раз будто я к нему домой спешу (не на самом деле домой, дом у него был другой в жизни), а из его квартиры медсестра выходит, и я боюсь ее спросить, жив ли он еще, а она кивает, чтобы я вошла скорей; на постели лежит Витька и говорит мне: ЗАКАЖИ МОЛЕБЕН. И я даже во сне понимаю: какой, ёлы-палы, молебен!.. И от включения житейской логики, конечно, просыпаюсь - и понимаю, что он просил о панихиде. Мы ее тогда сами и пели, ту заупокойную литургию.
На-днях резала картошку на жарёху - и вдруг вспомнила: ТАКИМ СПОСОБОМ резать ее меня Витька научил...
Вечная память.