Кира Сапгир о "Городороге"
Мостовая, Прага.
Спета ли лебединая песня пишущей диаспоры?
Марсель Пруст заметил однажды, что «отличные книги пишутся всегда как бы на иностранном языке» - хоть и понятном, с обычными словами, но при этом в корне отличном от разговорного. Невзирая на внешнее сходство с устной речью, книжная, письменная речь совсем иная. Но именно из-за этого отличия люди, собственно, и читают книги. Это, конечно, более очевидно в поэзии. В прозе гораздо сложнее увидеть переход житейской речи к «ино-странности» речи письменной. Этот переход-перепад прекрасно иллюстрирует чисто-поэтический заголовок-палиндром сборника «Городорог», изданного в Париже.
Этот сборник создан «на чистом энтузиазме» Андрея Лебедева, писателя-парижанина, преподавателя Института восточных языков (к которым, по обветшалой традиции, причисляют во Франции и русский). Многие помнят эссе А. Лебедева «Современная литература русской диаспоры?», напечатанное в «Новом Литературном Обозрении» несколько лет назад. Знак вопроса в заголовке был весьма значимым. Он говорил о скепсисе и пессимизме автора, его сомнениях в возможности существования литературы русскоязычной диаспоры на грани двух тысячелетий…
Читая статью А. Лебедева, можно было даже представить себе картинку, как в учебнике естествознания: на пустоши, в догорающем «закате Европы», у костра «последние пииты» слагают и читают вслух творения м стихотворения… Ибо, по А. Лебедеву, налицо «лебединая песня» русской пишущей диаспоры. Диагноз автора: зарубежная русская литература умирает из-за абсентеизма спонсоров.
Однако нынешним сборником «Городорог» автор статьи опровергает собственные пессимистические выводы. сам себя.
В сентябре прошлого года в интернет-журнале «Вавилон» появилось воззвание, обращенное к современным авторам всех широт, пишущим по-русски. Они приглашались к участию в тематическом альманахе, посвященном, как было сказано, «метафизической тайне Города». Завершалось воззвание гордым лозунгом: «Поэзия или смерть!».
«Городорог» появился на свет девять месяцев спустя, в июле 2003-го. В выходных данных сборника проставлено: «Париж - издательство Анонимные трудоголики». Продается книга только в русском книжном магазине «Les Editeurs réunis» близ Пантеона.
На обложке сборника фотография - нечто вроде золотистого фараонского нагрудника. На самом деле, так выглядит... лестница парижского метро «Жюсьë», снятая в подобном необычном ракурсе молодым фотографом Владимиром Бессоном.
...Лестница - палиндром
Вход-вдох
Выход-выдох.
Уточню для редких несведущих: перевертень - слово, стих или фраза, одинаково читаемое по буквам слева направо и справа налево.
...Город дышит. О нем нельзя верно судить по фотографиям или открыткам.Лицо города постоянно меняет выражение, меняется с каждым твоим шагом. Его меняет все: лист, упавший у порога, отблеск, неожиданный изыск поворота. Авторы сборника все это знают. Они меряют Город сердцем, собственным хребтом, руками, локтями - и менее всего ногами! Кто-то из них там, в Городе, как рыба в воде, а кто-то - не в своей летающей тарелке…
Открывает сборник мистическая «поэма экстаза» Николая Бокова «По берегу Марны, приближаясь к Парижу в слезах»:
…среди пустырей уже назначенных в жертву городу
где еще видны вишни и яблони былых садов
произнести название местности
имя странного места моей протекающей жизни
долина реки Марны…
«Город, дорога, дорогой. Палиндром блуждания и вечного возврата» - гласит постскриптум на задней странице обложки. По замыслу «Городорог» ничто иное как палиндром - поэтический «одвуконь». Одна его половина - Город Городов, Париж, с его классическими сплинами, с верленовской тоской, пролившейся в строках русских изгнанников. «Долгие рыдания осенних скрипок» «Парижской ноты» этих «проклятых» поэтов собраны на страницах «Городорога» в осенний букет-сюиту «В городе дождь». Эту подборку подарил сборнику Андрей Устинов, исследователь межвоенной литературы, живущий в Сан-Франциско.
«Дорог», второй компонент палиндрома, зовет в иные города: в Сан-Франциско, в Москву, а затем в Нью-Йорк, и далее в Киев, а потом - в тартарары челябинско-московского метростроя. В свежем шелесте метафор, редкостных слов и сравнений читатель «Дорог» навещает Перу, посещает Переулок Рваных штанов, попадает на площадь Бесконечности...
Одна из главных удач сборника - интервью композитора-авангардиста Камиля Чалаева «Гетерофония парижских сирен». Оно представляет из себя особый, принципиально новый литературный жанр. С помощью самых обычных слов, «простой отсылкой» он отправляет читающего в некую антипастораль, в неживую некрасоту городской окраины, аранжированную ржавчиной окружной дороги, какофонией туннелей, диким крещендо тормозов пежо и рено, инфразвуком резонаторов - домов-восемнадцатиэтажек. Короче, Камиль Чалаев создает некий фонетический снимок звучания, настоящую сонорную иллюзию конкретной музыки, где кульминация - старик на площади города, водящий смычком по стальной пиле.
Но вот с чем можно поспорить: при общей «космополитичности» (в лучшем смысле) тематики и самого выбора авторов «Городорог» грешит излишней лингвистической герметичностью, самозаточением в узко-литературном жаргоне «посвященных».
Но, к счастью, здесь налицо скорее дендизм нежели снобизм. Так что при небольшом усилии читатель, как и автор нестоящей рецензии, найдет и материал и для медитации, и для подлинного эстетико-ностальгического наслаждения.
Русская мысль, 2003, 18-24 сентября, № 34 (4471).