Конец эпохи юмора.
Прерву на время «потребительскую тему». Но и о теракте в Париже так же не буду писать, равно как и о произошедшем ранее теракте с российским самолетом. Разбирать ситуацию с террором и исламистами надо отдельно, тем более, что это крайне неоднозначная тема. Но вот потрясающий символизм случившегося не заметить все же тяжело. Речь идет о том, что время между взрывом российского самолета и терактом в Париже было заполнено известными событиями, связанными с карикатурами французского издания «Шарли Ебдо». Издевательства над погибшими в терактах показались недопустимыми даже для привыкшей ко всему российской блогосферы - в результате чего возмущение данным фактом охватило значительную ее часть.
* * *
Изначально я не собирался сколь-либо реагировать на данные события. О самом журнале в нашей стране стало известно только тогда, когда в январе этого года несколько террористов устроили «кровавую баню» в его редакции. Собственно, именно с этого времени его популярность впервые вышла за пределы Франции. Можно сказать, расстрел «Шарли» оказался самой лучшей рекламной компанией, проведенной в последнее время печатным изданием - что привело к немыслимому в наше телевизионно-интернетное время росту тиража до 3 млн. экземпляров.
Но одновременно с этим стал ясен и необычайно низкий уровень карикатур, представленных в данном издании. Тем самым был разрушен популярный миф о высоком культурном уровне европейских художников-нонконформистов, о некоем, пуская и не совсем приличном, но все-таки талантливом творчестве тех, кого считали корифеями европейской сатиры. Ведь падение ниже плинтуса «среднего» юмористического произведения представляет собой давно свершившийся факт: то, что в коммерческих произведениях, вроде комедий и юмористических передач, шутки редко поднимаются «выше пояса», ни для кого не является секретом. Однако продолжало существовать предположение, что, все-таки, существуют еще анклавы «настоящего юмора» и «настоящей сатиры», в которых смелые авторы остроумно и талантливо бичуют недостатки нашего мира.
И вот подобных авторов показали - и стало ясно, что уровень «коммерческих» юмористов как бы не превосходит указанные творения столпов европейского нонконформизма. Особенно обидно тут левым: ведь указанный «Шарли Ебдо» представлялся, как журнал не просто нонконформистский, но и левый, более того, как журнал, открыто боровшийся с ультраправыми и правыми силами, а так же занимающий открыто антиклерикальную позицию. Однако при знакомстве с данным творением очень часто возникает реальное желание стать правым и клерикалом - в целях защиты культуры, как таковой. Настолько бесталанны и отвратительно большинство карикатур «Ебдо». И, что еще хуже, они в подавляющем случае просто не смешны…
* * *
Подобное положение только подтверждает то, что с юмором в последнее время стало совсем неладно. На постсоветском пространстве, кстати, это стало заметно намного раньше - еще в 1990 годах. Именно тогда появились первые признаки того, что огромная масса сатириков и юмористов, «доставшаяся» от советского периода, стала совершенно не смешной. Первым, ИМХО, «несмотрибельным» стал такой корифей, как Жванецкий, монологи которого оказались нужными и неинтересными. Ну, а такой «суперклоун», как Петросян, стал вообще эталоном «дебильного юмора», как такового. (Еще существовал «Аншлаг», к концу превратившийся в жутко унылое зрелище, да и много еще чего…).
Превращение всенародных любимцев (а выступление сатириков в СССР смотрела вся страна) в неинтересных клоунов привело к перестройке всего механизма «юмористической индустрии» в стране, приведшей к «индустриализации» отрасли: там, где ранее «работал» одиночка-писатель или артист (кстати, даже «нормальные» артисты часто позволяли себе монологи юмористического плана, от которых смеялся весь зал), теперь стали работать «профессиональные» коллективы, вроде знаменитого «Камеди-клаба». Эти выступления теперь имеют поставленную режиссуру, грамотно подобранные (очень часто скопированные с самых известных мировых образцов) шутки, поставленную мимику. А главное - очень низко опущенную «планку»: 90% шуток представляют собой «шутки ниже пояса» (как «те самые» карикатуры «Шарли»). Ну, и закадровый смех, как самый верный способ получить хоть какую-то реакцию зрителя.
Эта одновременная и профессионализация (по исполнению), и примитивизация (по смыслу) юмористических передач решает одну-единственную задачу: заставить зрителя смеяться, тогда как делать это ему ужасно не хочется. Пусть над скабрезной шуткой, которую может понять даже самый тупой из находящихся в зале, пусть после закадрового смеха - но рассмеется. Люди работают, стараются… И уже кажется странным, что тот же КВН когда-то был действительно конкурсом студентов, придумывавших и ставивших свои номера за несколько вечеров после занятий. Без профессиональных режиссеров, музыкантов, стилистов и т.д., более того, значительная часть шуток вообще придумывалась экспромтом. А сейчас КВН - благообразное профессиональное шоу со значительным бюджетом…
Подобное положение многих привело к убеждению, будто в стране сознательно происходит снижение «планки юмора» с целью сведения народа к уровню «тупого быдла». И что именно из-за этого существуют всевозможные «камеди-клабы» и прочие низкопробные передачки. Однако в этом случае непонятно, почему же образцы «высокого юмора» никак не проявляются на всевозможных «альтернативных» площадках, и прежде всего, в сети Интернет. Более того, подавляющее количество образцов «интернет-юмора» оказывается гораздо тупее и пошлее произведений условного «камеди-клаба». Особенно это стало заметно сейчас, когда все свелось к бесконечным «п…дарасам», «бомбануло», «путин - х…ло», «обама-чмо» и т.п. проявлениям «народного творчества». В этом плане творчество пресловутых «Шарли Ебдо» отличается только тем, что его печатают в типографии.
Так что же произошло с нашей способностью смеяться? На самом деле, ничего удивительного в случившемся нет: юмор является «общественно-обусловленным» явлением. И следовательно, он оказывается присущим совершенно определенному состоянию человеческого общества. А именно - периодам, которые можно считать условно стабильными, с устоявшимися представлениями о норме и извращении, о добре и зле. Именно в этом случае шутки становятся актуальными: через нарушение нормы они показывают ее границы, через абсурд вводят человека в рамки общего информационного поля. Впрочем, разбирать «природу смеха» тут нет смысла, поскольку тема это большая и интересная. Однако уже из вышесказанного можно понять, что же случилось с юмором в последнее время.
* * *
А случилось вот что: в современном мире произошла деградация почти всех существующих норм, включая представление о добре и зле. Когда, как, и где это началось - тема иного обсуждения, однако можно понять, что в нашей стране этот процесс проявился наиболее сильно. 1990 годы, как время инверсии всех культурных норм, надолго запомнятся бывшим советским гражданам. Время, когда неожиданно стало «прилично» быть проституткой или бандитом, и неприлично - врачом, инженером или военным. Время, когда украсть, а на украденное напиться вдрызг, стал основным паттерном для самых разных социальных слоев - от бомжей до олигархов. Когда «кинуть» делового партнера, а то и «заказать» его киллеру, стало нормой даже для школьных друзей, а быть коммунистом (или даже просто левым) являлось самым страшным грехом, намного большим, нежели приверженность идеям нацизма. Утилизаторство, или распродажа построенного при СССР, диктовало совершенно иное представление о мире, нежели это было всю остальную историю. Но, разумеется, напрямую возвести утилизаторскую мораль во главу угла тоже никто не решался: слишком сильным становилось противоречие между ней, и тем, что было ранее (и считалось «официальной нормой»).
Именно отсюда вытекала катастрофическая деградация юмора, произошедшая в стране. Шутить, в общем-то, стало не о чем: даже анекдоты о «новых русских» были не анекдотами, а «зарисовками из жизни». Что же касается политики, то тут смеяться вообще было не над чем: не было такой глупости или абсурда, которую политики не смогли бы воплотить в жизнь. Ну, зачем нужны анекдоты, если есть Жириновский? Ну как можно смеяться над президентом, который мочится на колесо в международном аэропорту, спьяну дирижирует оркестром - и при этом расстреливает парламент страны из танков. Утилизаторы сделали Кафку былью - и он из интересного автора превратился в писателя скучных «производственных романов». Российский «аналог» Кафки - Пелевин до сих пор воспринимается нами, как писатель-реалист. А якобы «юмористическая» передача «Куклы» в свое время выступала вполне апологетической: показывая существующую власть, как плюющую на все нормы, она повышала ее рейтинг в рамках «утилизаторской морали».
Именно поэтому ее, и подобные ей варианты «политической сатиры» никто и не думал закрывать. Это было бы так же странно, как скрывать факты расстрела «Белого дома» - поскольку «господствующие слои» не думали о том, что в этом есть что-то плохое. Это уже потом, после того, как явное «утилизаторство» закончилось, и от раздербана государственного имущество «новые господа» перешли к другим способам обогащения, началось постепенно введение имеющегося буйства в какие-то рамки. Но реально это мало что изменило.
А раз так, то единственным «доступным» вариантом шуток стал исключительно быт, причем в большинстве своем в крайне заниженном, сексуальном и «сортирном» варианте. Тут единственно сохранялось какое-то подобие «нормальности»: несмотря на все, гомосексуализм так и не сумел стать приемлемой моделью поведения, а вещи, связанные с «сортиром», в общем-то, определяются физиологией. Впрочем, даже секс за пределами гомосексуализма и прочих извращений (вариант «жена и муж», «жена и любовник» и т.д.), давно лишился прежней «юмористической универсальности», что привело к дальнейшему усилению скабрезности шуток. Только по сравнению с совсем уж физиологической нормой стало возможным играть на каких-то отклонениях, не боясь оказаться банальным.
* * *
Именно тут, а не в каких-то особых планах по «оглуплению» и «обыдлению» населения, лежит основание падения уровня юмора. Но указанное разрушение норм не является отличием России, как таковой, или даже постсоветского пространства в целом. На самом деле, «утилизаторская тактика» давно уже стала самой оптимальной моделью поведения по всему миру. За «великие десятилетия» (1950-1980 годы) человечество сумело наработать такой объем благ во всех областях (от инфраструктуры до технологий), что утилизация его оказывается возможной в течении долгого времени. Лишь сейчас становиться ясно, что огромное количество тех же технологических систем прошлого уже невоспроизводимо - да и то не всем. А так, можно продолжать жить за счет работы предков, предоставляя в качестве результата своей деятельности красивые отчеты, изящные картинки и блестящие ролики. Столь сложная система, как цивилизация, ведет себя крайне нелинейно - и почти до самого конца демонстрирует иллюзию стабильности.
Впрочем, не будем зарываться столь глубоко в дебри. А просто признаем, что в настоящей ситуации реального творчества просто не может быть - в том числе и в плане юмора. Однако только указанными выше проблемами, в виде «спуска планки», дело не ограничивается. Помимо этого существует и еще одна форма «адаптации» юмористов к «миру без правил». А именно - вместо юмористических произведений они начинают производить «схожий продукт» - тот, что можно назвать «сатирой», однако это будет не верно. Речь идет об известной форме насмешки и демонизации врага, которая очень сильно расцветает в различных войнах, но используется и в мирной жизни. Эти «веселые куплеты о наших врагах», как правило, являются вариантом того же «сортирного юмора», но в отличие от него не пытаются даже быть смешными. Кому смешны карикатурные жиды времен Третьего Рейха? Роль этого варианта «юмора» (который совсем не юмор) не в том, чтобы смешить. Роль его в том, чтобы сильнее сплотить некую группу, обратив всех, кто не входит в него, в самых отвратительных существ.
Данный вариант абсолютно не зависит от системы норм, более того, в «мире без правил», он крайне востребован. Именно к нему, например, тяготеет подавляющее количество примеров т.н. «украинского кризиса». Его главной особенностью является абсолютное отсутствие воздействия на всех, находящихся за пределами указанной группы: если комедии Шекспира вызывают интерес даже сейчас, а книги Ильфа и Петрова или Зощенко невозможно читать без смеха, то «продукт», к примеру, предлагаемый современными украинскими «юмористами» вызывает только рвотный рефлекс. Впрочем, то же самое относится и «юмористическим творениям» любых националистов. Впрочем, группа может представлять не только «нацию» (в кавычках, поскольку означает не все население страны, а приверженцев указанного национализма), но и иных представителей «меньшинств», желающих отделить себя от основной массы населения.
К примеру, уже указанные авторы «Шарли Ебдо», судя по использованным для карикатур темам, «работают» вовсе не на сплочение всех французов, но исключительно ради вполне определенного круга лиц - «нонконформистов», сексуальных меньшинств и прочих представителей того, кого в России называют «креаклами», а во всем мире - богемой. Именно они - «свои» для «Ебдо», и «Ебдо» создается именно для них. Вся остальная Франция для этих «левых» (в кавычках) является «внешней средой», по сравнению с которой и осуществляется «сплочение». Ну, может быть, чуть менее враждебной, чем Россия…
Однако при этом основная масса французов живет еще прежними представлениями, оставшимися со времен «единой нации» и общего культурного пространства. Они еще продолжают считать, что «Шарли» создается для того, чтобы рассмешить их. Эта инерция представлений оказывается слишком велика (ничего удивительного тут нет: у нас вон сохранилось множество советских представлений, хотя СССР не существует уже четверть века). Но как раз именно она является основанием для существования указанного издания: французы покупают «Шарли Ебдо», как покупали его десять или тридцать лет назад. Возможно, кто-то потом возмущается содержанием, большинство же, скорее всего, просто проглядывает бегло этот журнал и бросает его в урну. Однако при всем этом - как показала ситуация с январскими терактами - они продолжают считать данный журнал своим «национальным достоянием», и готовы защищать тех, кто не ставит их не во что…
* * *
Впрочем, это опять отход от темы. Возвращаясь же к юмору, как таковому, мы можем лишь констатировать, что настоящее время - не лучшее для него (по крайней мере, в том представлении, в котором юмор привыкли видеть люди, помнящие еще «нормальную жизнь».) Более того, разрушение мира продолжается, а значит, чем дальше, тем больше станет «шуток» про разбившиеся самолеты, утонувших детей, «жареных колорадов» и т.п. - в общем, про все то, что кажется столь кощунственным. И никакая мораль или попытка противодействия этому (вроде объявления остракизма) не поможет, до тех пор, пока «утилизаторства» является самой выгодной тактикой (стратегией оно не является по определению) в этом мире. Какой мир - такие и шутки...
* * *
Изначально я не собирался сколь-либо реагировать на данные события. О самом журнале в нашей стране стало известно только тогда, когда в январе этого года несколько террористов устроили «кровавую баню» в его редакции. Собственно, именно с этого времени его популярность впервые вышла за пределы Франции. Можно сказать, расстрел «Шарли» оказался самой лучшей рекламной компанией, проведенной в последнее время печатным изданием - что привело к немыслимому в наше телевизионно-интернетное время росту тиража до 3 млн. экземпляров.
Но одновременно с этим стал ясен и необычайно низкий уровень карикатур, представленных в данном издании. Тем самым был разрушен популярный миф о высоком культурном уровне европейских художников-нонконформистов, о некоем, пуская и не совсем приличном, но все-таки талантливом творчестве тех, кого считали корифеями европейской сатиры. Ведь падение ниже плинтуса «среднего» юмористического произведения представляет собой давно свершившийся факт: то, что в коммерческих произведениях, вроде комедий и юмористических передач, шутки редко поднимаются «выше пояса», ни для кого не является секретом. Однако продолжало существовать предположение, что, все-таки, существуют еще анклавы «настоящего юмора» и «настоящей сатиры», в которых смелые авторы остроумно и талантливо бичуют недостатки нашего мира.
И вот подобных авторов показали - и стало ясно, что уровень «коммерческих» юмористов как бы не превосходит указанные творения столпов европейского нонконформизма. Особенно обидно тут левым: ведь указанный «Шарли Ебдо» представлялся, как журнал не просто нонконформистский, но и левый, более того, как журнал, открыто боровшийся с ультраправыми и правыми силами, а так же занимающий открыто антиклерикальную позицию. Однако при знакомстве с данным творением очень часто возникает реальное желание стать правым и клерикалом - в целях защиты культуры, как таковой. Настолько бесталанны и отвратительно большинство карикатур «Ебдо». И, что еще хуже, они в подавляющем случае просто не смешны…
* * *
Подобное положение только подтверждает то, что с юмором в последнее время стало совсем неладно. На постсоветском пространстве, кстати, это стало заметно намного раньше - еще в 1990 годах. Именно тогда появились первые признаки того, что огромная масса сатириков и юмористов, «доставшаяся» от советского периода, стала совершенно не смешной. Первым, ИМХО, «несмотрибельным» стал такой корифей, как Жванецкий, монологи которого оказались нужными и неинтересными. Ну, а такой «суперклоун», как Петросян, стал вообще эталоном «дебильного юмора», как такового. (Еще существовал «Аншлаг», к концу превратившийся в жутко унылое зрелище, да и много еще чего…).
Превращение всенародных любимцев (а выступление сатириков в СССР смотрела вся страна) в неинтересных клоунов привело к перестройке всего механизма «юмористической индустрии» в стране, приведшей к «индустриализации» отрасли: там, где ранее «работал» одиночка-писатель или артист (кстати, даже «нормальные» артисты часто позволяли себе монологи юмористического плана, от которых смеялся весь зал), теперь стали работать «профессиональные» коллективы, вроде знаменитого «Камеди-клаба». Эти выступления теперь имеют поставленную режиссуру, грамотно подобранные (очень часто скопированные с самых известных мировых образцов) шутки, поставленную мимику. А главное - очень низко опущенную «планку»: 90% шуток представляют собой «шутки ниже пояса» (как «те самые» карикатуры «Шарли»). Ну, и закадровый смех, как самый верный способ получить хоть какую-то реакцию зрителя.
Эта одновременная и профессионализация (по исполнению), и примитивизация (по смыслу) юмористических передач решает одну-единственную задачу: заставить зрителя смеяться, тогда как делать это ему ужасно не хочется. Пусть над скабрезной шуткой, которую может понять даже самый тупой из находящихся в зале, пусть после закадрового смеха - но рассмеется. Люди работают, стараются… И уже кажется странным, что тот же КВН когда-то был действительно конкурсом студентов, придумывавших и ставивших свои номера за несколько вечеров после занятий. Без профессиональных режиссеров, музыкантов, стилистов и т.д., более того, значительная часть шуток вообще придумывалась экспромтом. А сейчас КВН - благообразное профессиональное шоу со значительным бюджетом…
Подобное положение многих привело к убеждению, будто в стране сознательно происходит снижение «планки юмора» с целью сведения народа к уровню «тупого быдла». И что именно из-за этого существуют всевозможные «камеди-клабы» и прочие низкопробные передачки. Однако в этом случае непонятно, почему же образцы «высокого юмора» никак не проявляются на всевозможных «альтернативных» площадках, и прежде всего, в сети Интернет. Более того, подавляющее количество образцов «интернет-юмора» оказывается гораздо тупее и пошлее произведений условного «камеди-клаба». Особенно это стало заметно сейчас, когда все свелось к бесконечным «п…дарасам», «бомбануло», «путин - х…ло», «обама-чмо» и т.п. проявлениям «народного творчества». В этом плане творчество пресловутых «Шарли Ебдо» отличается только тем, что его печатают в типографии.
Так что же произошло с нашей способностью смеяться? На самом деле, ничего удивительного в случившемся нет: юмор является «общественно-обусловленным» явлением. И следовательно, он оказывается присущим совершенно определенному состоянию человеческого общества. А именно - периодам, которые можно считать условно стабильными, с устоявшимися представлениями о норме и извращении, о добре и зле. Именно в этом случае шутки становятся актуальными: через нарушение нормы они показывают ее границы, через абсурд вводят человека в рамки общего информационного поля. Впрочем, разбирать «природу смеха» тут нет смысла, поскольку тема это большая и интересная. Однако уже из вышесказанного можно понять, что же случилось с юмором в последнее время.
* * *
А случилось вот что: в современном мире произошла деградация почти всех существующих норм, включая представление о добре и зле. Когда, как, и где это началось - тема иного обсуждения, однако можно понять, что в нашей стране этот процесс проявился наиболее сильно. 1990 годы, как время инверсии всех культурных норм, надолго запомнятся бывшим советским гражданам. Время, когда неожиданно стало «прилично» быть проституткой или бандитом, и неприлично - врачом, инженером или военным. Время, когда украсть, а на украденное напиться вдрызг, стал основным паттерном для самых разных социальных слоев - от бомжей до олигархов. Когда «кинуть» делового партнера, а то и «заказать» его киллеру, стало нормой даже для школьных друзей, а быть коммунистом (или даже просто левым) являлось самым страшным грехом, намного большим, нежели приверженность идеям нацизма. Утилизаторство, или распродажа построенного при СССР, диктовало совершенно иное представление о мире, нежели это было всю остальную историю. Но, разумеется, напрямую возвести утилизаторскую мораль во главу угла тоже никто не решался: слишком сильным становилось противоречие между ней, и тем, что было ранее (и считалось «официальной нормой»).
Именно отсюда вытекала катастрофическая деградация юмора, произошедшая в стране. Шутить, в общем-то, стало не о чем: даже анекдоты о «новых русских» были не анекдотами, а «зарисовками из жизни». Что же касается политики, то тут смеяться вообще было не над чем: не было такой глупости или абсурда, которую политики не смогли бы воплотить в жизнь. Ну, зачем нужны анекдоты, если есть Жириновский? Ну как можно смеяться над президентом, который мочится на колесо в международном аэропорту, спьяну дирижирует оркестром - и при этом расстреливает парламент страны из танков. Утилизаторы сделали Кафку былью - и он из интересного автора превратился в писателя скучных «производственных романов». Российский «аналог» Кафки - Пелевин до сих пор воспринимается нами, как писатель-реалист. А якобы «юмористическая» передача «Куклы» в свое время выступала вполне апологетической: показывая существующую власть, как плюющую на все нормы, она повышала ее рейтинг в рамках «утилизаторской морали».
Именно поэтому ее, и подобные ей варианты «политической сатиры» никто и не думал закрывать. Это было бы так же странно, как скрывать факты расстрела «Белого дома» - поскольку «господствующие слои» не думали о том, что в этом есть что-то плохое. Это уже потом, после того, как явное «утилизаторство» закончилось, и от раздербана государственного имущество «новые господа» перешли к другим способам обогащения, началось постепенно введение имеющегося буйства в какие-то рамки. Но реально это мало что изменило.
А раз так, то единственным «доступным» вариантом шуток стал исключительно быт, причем в большинстве своем в крайне заниженном, сексуальном и «сортирном» варианте. Тут единственно сохранялось какое-то подобие «нормальности»: несмотря на все, гомосексуализм так и не сумел стать приемлемой моделью поведения, а вещи, связанные с «сортиром», в общем-то, определяются физиологией. Впрочем, даже секс за пределами гомосексуализма и прочих извращений (вариант «жена и муж», «жена и любовник» и т.д.), давно лишился прежней «юмористической универсальности», что привело к дальнейшему усилению скабрезности шуток. Только по сравнению с совсем уж физиологической нормой стало возможным играть на каких-то отклонениях, не боясь оказаться банальным.
* * *
Именно тут, а не в каких-то особых планах по «оглуплению» и «обыдлению» населения, лежит основание падения уровня юмора. Но указанное разрушение норм не является отличием России, как таковой, или даже постсоветского пространства в целом. На самом деле, «утилизаторская тактика» давно уже стала самой оптимальной моделью поведения по всему миру. За «великие десятилетия» (1950-1980 годы) человечество сумело наработать такой объем благ во всех областях (от инфраструктуры до технологий), что утилизация его оказывается возможной в течении долгого времени. Лишь сейчас становиться ясно, что огромное количество тех же технологических систем прошлого уже невоспроизводимо - да и то не всем. А так, можно продолжать жить за счет работы предков, предоставляя в качестве результата своей деятельности красивые отчеты, изящные картинки и блестящие ролики. Столь сложная система, как цивилизация, ведет себя крайне нелинейно - и почти до самого конца демонстрирует иллюзию стабильности.
Впрочем, не будем зарываться столь глубоко в дебри. А просто признаем, что в настоящей ситуации реального творчества просто не может быть - в том числе и в плане юмора. Однако только указанными выше проблемами, в виде «спуска планки», дело не ограничивается. Помимо этого существует и еще одна форма «адаптации» юмористов к «миру без правил». А именно - вместо юмористических произведений они начинают производить «схожий продукт» - тот, что можно назвать «сатирой», однако это будет не верно. Речь идет об известной форме насмешки и демонизации врага, которая очень сильно расцветает в различных войнах, но используется и в мирной жизни. Эти «веселые куплеты о наших врагах», как правило, являются вариантом того же «сортирного юмора», но в отличие от него не пытаются даже быть смешными. Кому смешны карикатурные жиды времен Третьего Рейха? Роль этого варианта «юмора» (который совсем не юмор) не в том, чтобы смешить. Роль его в том, чтобы сильнее сплотить некую группу, обратив всех, кто не входит в него, в самых отвратительных существ.
Данный вариант абсолютно не зависит от системы норм, более того, в «мире без правил», он крайне востребован. Именно к нему, например, тяготеет подавляющее количество примеров т.н. «украинского кризиса». Его главной особенностью является абсолютное отсутствие воздействия на всех, находящихся за пределами указанной группы: если комедии Шекспира вызывают интерес даже сейчас, а книги Ильфа и Петрова или Зощенко невозможно читать без смеха, то «продукт», к примеру, предлагаемый современными украинскими «юмористами» вызывает только рвотный рефлекс. Впрочем, то же самое относится и «юмористическим творениям» любых националистов. Впрочем, группа может представлять не только «нацию» (в кавычках, поскольку означает не все население страны, а приверженцев указанного национализма), но и иных представителей «меньшинств», желающих отделить себя от основной массы населения.
К примеру, уже указанные авторы «Шарли Ебдо», судя по использованным для карикатур темам, «работают» вовсе не на сплочение всех французов, но исключительно ради вполне определенного круга лиц - «нонконформистов», сексуальных меньшинств и прочих представителей того, кого в России называют «креаклами», а во всем мире - богемой. Именно они - «свои» для «Ебдо», и «Ебдо» создается именно для них. Вся остальная Франция для этих «левых» (в кавычках) является «внешней средой», по сравнению с которой и осуществляется «сплочение». Ну, может быть, чуть менее враждебной, чем Россия…
Однако при этом основная масса французов живет еще прежними представлениями, оставшимися со времен «единой нации» и общего культурного пространства. Они еще продолжают считать, что «Шарли» создается для того, чтобы рассмешить их. Эта инерция представлений оказывается слишком велика (ничего удивительного тут нет: у нас вон сохранилось множество советских представлений, хотя СССР не существует уже четверть века). Но как раз именно она является основанием для существования указанного издания: французы покупают «Шарли Ебдо», как покупали его десять или тридцать лет назад. Возможно, кто-то потом возмущается содержанием, большинство же, скорее всего, просто проглядывает бегло этот журнал и бросает его в урну. Однако при всем этом - как показала ситуация с январскими терактами - они продолжают считать данный журнал своим «национальным достоянием», и готовы защищать тех, кто не ставит их не во что…
* * *
Впрочем, это опять отход от темы. Возвращаясь же к юмору, как таковому, мы можем лишь констатировать, что настоящее время - не лучшее для него (по крайней мере, в том представлении, в котором юмор привыкли видеть люди, помнящие еще «нормальную жизнь».) Более того, разрушение мира продолжается, а значит, чем дальше, тем больше станет «шуток» про разбившиеся самолеты, утонувших детей, «жареных колорадов» и т.п. - в общем, про все то, что кажется столь кощунственным. И никакая мораль или попытка противодействия этому (вроде объявления остракизма) не поможет, до тех пор, пока «утилизаторства» является самой выгодной тактикой (стратегией оно не является по определению) в этом мире. Какой мир - такие и шутки...