Роман "Что делать?", как пример успешного социоконструирования
Кстати, интересно, но одним из самых первых, и при этом - достаточно эффективных примеров - «литературного социоконструирования» стал роман Николая Чернышевского «Что делать?». Да, та самая скучная, бессмысленная и неприятно толстая книга, которой давились, зевая, поколения советских школьников. И, конечно же, не желали верить, что в свое время - в 1860, 1870 и даже 1890 годы - указанное произведение было практически культовым у российской молодежи.
Однако дело обстояло именно так: популярность книги во второй половине XIX столетия была велика. И дело тут даже не в том, что в условиях тогдашней «информационной недостаточности» многостраничность и многословие не воспринимались, как недостаток - скорее, наоборот. (Многие тогдашние «чисто развлекательные» романы выглядят еще более толстыми и раздутыми, нежели «Что делать») Но и, прежде всего, потому, что именно в данном произведении молодые люди того времени находили то, что искали до этого «на ощупь»: как не странно, это был ответ на вопрос «что делать?»
В том смысле, что - получив более-менее серьезное образование (надо ли говорить, что под «молодежью» тут подразумевается т.н. «разночинская» молодежь) - они «неожиданно» увидели, что окружающая реальность крайне далека от преподанных им идеалов нравственности и морали. Да, именно так: молодых чиновников и специалистов учили, прежде всего, логически мыслить, ибо эта способность требовалась для государства. (Не всех научили, конечно, но сути это не меняет.) А они эту самую логику взяли - и применили не только для работы, но и для «обыденной жизни». И увидели вдруг, что при декларировании условных «не укради», «не лги» и «не прелюбодействуй» очень многие крадут, лгут и прелюбодействуют, путают Отечество и «Его Превосходительство», а самое главное, относятся по скотски к простому народу.
Понятно, что указанная ситуация вызывала когнитивный диссонанс, который надо было решить. Но как? Пытаться честно выполнять свои обязанности и при этом проигрывать в конкуренции с теми, кто действует так, как сказано выше? Или же принимать все имеющееся за нормальное, отказавшись от указанной логики и вернувшись в «состояние предков»? Или же пытаться бороться с данной ситуацией, стараясь изменить ее в плане соотнесения идеального и реального? Роман Чернышевского был об этом «третьем пути».
Кстати, в романе борьба описана довольно мягко: создание «кооперативной мастерской» для бедных, просвещение и лечение их. (А так же, хе-хе, установление человеческого отношения к женщинам - Чернышевский был, фактически, первым русским феминистом. В хорошем значении этого слова.) Но даже этого было достаточным для того, чтобы понять: текущая реальность не просто «не идеальна», но изменяема. Разумеется, там же говорилось, что для того, чтобы получить эту изменяемость, надо посвятит данной деятельности всю свою жизнь, выстраивая все свои стратегии именно под данную задачу. Но указанный момент мало кого пугал: когда выбор стоит, фактически, между разумным существованием и «ночной», внесознательной жизнью (в виде «автомата», полностью подчиненного традициям и нормам), человек с высокой степенью вероятности выберет первое. (Не всегда, конечно - но все же достаточно часто для того, чтобы породить «исторически значимое явление».)
Еще раз: в романе «Что делать?» описывалась, фактически, фантастическая на момент написания (1863 год) ситуация с «интеллектуальным пробуждением» индивида, с открытием им рационального способа существования. (Эта рациональность под неудачным для нас названием «разумный эгоизм» неоднократно подчеркивается автором.) Еще больше эта фантастичность, футуристичность подчеркивается в пресловутых «Снах Веры Павловны» - тех самых, что вызывали насмешку в каком-нибудь 1982 году, но в 1863, да и в 1893 году смотрелись, как реальный образ будущего. Именно это самое «обращение к будущему» - то есть, связь деятельности революционеров с картинами «будущего мира», в котором будет преодолено указанное выше противоречие, и стали причиной столь высокой популярности романа.
И, кстати - причиной того самого «неприятия» произведения Чернышевского во второй половине ХХ века. Когда книга полностью утратила всякую «футуристичность», превратившись в скучное пережевывание давно уже не волнующих никого проблем. (Поэтому, ИМХО, изучение романа в советской школе было очевиднейшей ошибкой - равно, как и изучение иных революционных произведений.) Впрочем, о последнем вопросе - а именно, о том, что надо, а что не надо изучать в школьных курсах - надо говорить уже отдельно.
Тут же, завершая вышесказанное, можно только отметить, что именно открытый Чернышевским метод «обращения к будущему» впоследствии был интерпретирован соцреалистами. Хотя и в последнем случае - как уже говорилось - получилось не очень удачно. Но тут ничего не поделаешь: если речь идет не об отработанных тысячелетиями приемах «господской культуры», а о поисках новых путей, гладко быть не может…
Однако дело обстояло именно так: популярность книги во второй половине XIX столетия была велика. И дело тут даже не в том, что в условиях тогдашней «информационной недостаточности» многостраничность и многословие не воспринимались, как недостаток - скорее, наоборот. (Многие тогдашние «чисто развлекательные» романы выглядят еще более толстыми и раздутыми, нежели «Что делать») Но и, прежде всего, потому, что именно в данном произведении молодые люди того времени находили то, что искали до этого «на ощупь»: как не странно, это был ответ на вопрос «что делать?»
В том смысле, что - получив более-менее серьезное образование (надо ли говорить, что под «молодежью» тут подразумевается т.н. «разночинская» молодежь) - они «неожиданно» увидели, что окружающая реальность крайне далека от преподанных им идеалов нравственности и морали. Да, именно так: молодых чиновников и специалистов учили, прежде всего, логически мыслить, ибо эта способность требовалась для государства. (Не всех научили, конечно, но сути это не меняет.) А они эту самую логику взяли - и применили не только для работы, но и для «обыденной жизни». И увидели вдруг, что при декларировании условных «не укради», «не лги» и «не прелюбодействуй» очень многие крадут, лгут и прелюбодействуют, путают Отечество и «Его Превосходительство», а самое главное, относятся по скотски к простому народу.
Понятно, что указанная ситуация вызывала когнитивный диссонанс, который надо было решить. Но как? Пытаться честно выполнять свои обязанности и при этом проигрывать в конкуренции с теми, кто действует так, как сказано выше? Или же принимать все имеющееся за нормальное, отказавшись от указанной логики и вернувшись в «состояние предков»? Или же пытаться бороться с данной ситуацией, стараясь изменить ее в плане соотнесения идеального и реального? Роман Чернышевского был об этом «третьем пути».
Кстати, в романе борьба описана довольно мягко: создание «кооперативной мастерской» для бедных, просвещение и лечение их. (А так же, хе-хе, установление человеческого отношения к женщинам - Чернышевский был, фактически, первым русским феминистом. В хорошем значении этого слова.) Но даже этого было достаточным для того, чтобы понять: текущая реальность не просто «не идеальна», но изменяема. Разумеется, там же говорилось, что для того, чтобы получить эту изменяемость, надо посвятит данной деятельности всю свою жизнь, выстраивая все свои стратегии именно под данную задачу. Но указанный момент мало кого пугал: когда выбор стоит, фактически, между разумным существованием и «ночной», внесознательной жизнью (в виде «автомата», полностью подчиненного традициям и нормам), человек с высокой степенью вероятности выберет первое. (Не всегда, конечно - но все же достаточно часто для того, чтобы породить «исторически значимое явление».)
Еще раз: в романе «Что делать?» описывалась, фактически, фантастическая на момент написания (1863 год) ситуация с «интеллектуальным пробуждением» индивида, с открытием им рационального способа существования. (Эта рациональность под неудачным для нас названием «разумный эгоизм» неоднократно подчеркивается автором.) Еще больше эта фантастичность, футуристичность подчеркивается в пресловутых «Снах Веры Павловны» - тех самых, что вызывали насмешку в каком-нибудь 1982 году, но в 1863, да и в 1893 году смотрелись, как реальный образ будущего. Именно это самое «обращение к будущему» - то есть, связь деятельности революционеров с картинами «будущего мира», в котором будет преодолено указанное выше противоречие, и стали причиной столь высокой популярности романа.
И, кстати - причиной того самого «неприятия» произведения Чернышевского во второй половине ХХ века. Когда книга полностью утратила всякую «футуристичность», превратившись в скучное пережевывание давно уже не волнующих никого проблем. (Поэтому, ИМХО, изучение романа в советской школе было очевиднейшей ошибкой - равно, как и изучение иных революционных произведений.) Впрочем, о последнем вопросе - а именно, о том, что надо, а что не надо изучать в школьных курсах - надо говорить уже отдельно.
Тут же, завершая вышесказанное, можно только отметить, что именно открытый Чернышевским метод «обращения к будущему» впоследствии был интерпретирован соцреалистами. Хотя и в последнем случае - как уже говорилось - получилось не очень удачно. Но тут ничего не поделаешь: если речь идет не об отработанных тысячелетиями приемах «господской культуры», а о поисках новых путей, гладко быть не может…