Что такое Торманс?
Планета Торманс, понятное дело, была придумана Иваном Ефремовым для своего романа «Час Быка», и в действительности никогда не существовала. (Само название было взять из романа «Путешествие к Арктуру» Дэвида Линдсея.) Однако в данном случае нам важен не указанный астрономический объект, как таковой, а существующее на ней общество, так же показанное в приведенном произведении.
Сам писатель называл данное общество фашистским и был, по сути, прав. Поскольку основной целью изображения тормансианских обычаев и норм было именно изображение особенностей фашизма, очищенного от «частностей», присущих «земным» вариантам данного общества. (Вроде антисемитизма Третьего Рейха или «возвращения к римским истокам» для фашисткой Италии.) В любом случае, можно сказать, что данная задача Ефремову удалась: в «Часе Быка» очень хорошо оказался показан тот ужас, бесправие и «безбудущность» жизни рядовых обитателей подобных «миров», превращенных в «говорящие орудия» в руках «всемогущих» властителей. (А равно - и жизнь последних, на самом деле, крайне мелочных и занимающихся исключительно борьбой друг с другом.)
И вот в этой самой картине можно увидеть одну очень интересную особенность. А именно: она - несмотря на свою экзотичность - кажется нам крайне знакомой. Причем, даже без отсылки к Третьему Рейху. Ну, в самом деле, есть мир, в котором жизнь массы есть чистая игрушка для владык. Мир, в котором для подавляющей части людей недоступны истинные знания о реальности, замененные чисто придуманной картиной, а для меньшей правящей верхушки - просто не нужны. Мир, подчиненный исключительно идеологии, выход за пределы которой не просто наказывается, но вообще невозможен в рамках существующей картины. Мир, где основная масса людей не доживает до 27 лет, и существует только для того, чтобы выполнять тупую работу и производить на свет работников для «следующей итерации». А тек, кто «смог подняться» - в смысле, был отобран в немногочисленную группу «джи», т.е. работников умственного труда - живут в постоянном страхе перед возможностью утерять свое положение.
И где лишь один человек - верховный правитель - имеет право задумываться над существующим устройством. При этом считая, что оно идеально подходит для такой несовершенной и греховной твари, как homo sapiens. Разумеется, это похоже на тот же Третий Рейх с его Великим Фюрером. Но одновременно с этим очень сильно напоминает, вообще, все классовые государства, существовавшие до 1917 года. В том смысле, что большая часть «особенностей Торманса» - начиная со всесилия властителей, живущих грызней друг с другом, и заканчивая низкой продолжительностью жизни и господством религиозных представлений - может быть в той или иной степени отнесена к любому социуму, основанному на неограниченном классовом разделении.
Собственно, и сам образ «античеловеческого мира» Ефремов в значительной мере взял из романа Джека Лондона «Железная пята». Являющегося, в свою очередь, попыткой смоделировать классовое разделение при условии подавления рабочего движения. Конечно, тут стоит сказать, что и в «Часе Быка», и в «Железной пяте» речь идет об индустриальной эпохе, тогда, как большая часть классовых социумов существовало в доиндустриальный период. Более того, даже в формально индустриальных странах - вроде США 1900 годов - значительная часть населения жила традиционным сельским хозяйством. Что «снимало» часть наиболее ярких «мерзостей бытия» - вроде высокой концентрации населения. Однако самой античеловеческой основы - вроде полного выжимания «соков» из простолюдинов ради взаимной борьбы властителей - это не отменяло.
Скорее наоборот - убивать непосильным трудом тех же крестьян было гораздо проще, чем рабочих. Последние могут еще восстать - и поэтому для борьбы с ними требуется пресловутая тайная полиция, вроде Гестапо. Крестьяне же помирают молча. А если и поднимаются на бунт, то небольшими группами, поскольку «горизонтальные связи» у них слабые. (И если в истории и случались масштабные крестьянские войны - а они случались, см. например «Пугачевское восстание» - то это говорит о том колоссальном уровне эксплуатации, который вызывал подобные вещи в крайне неблагоприятных условиях.) Поэтому мы смело можем говорить о том, что Торманс выступает «высшей формой» не просто фашизма, но, вообще, всего того, что господствовало на нашей Земле в последние четыре тысячи лет - сиречь, классового общества, как такового.
И единственная разница «мира классовой традиции» и Торманса, по существу, состоит в том, что в «мире до 1917 года» был не один социум, а множество. (Разделенных еще и пресловутыми «дикими полями» - пустыми пространствами, которые не контролировались никем из властителей.) Поэтому создавалась иллюзия возможности «ухода». Но именно иллюзия, т.к. просто так взять - и уехать в другое место было (почти) невозможно. (Даже при отсутствии крепостного права и рабства.) Поскольку, во-первых, это означало выход за пределы «техносферы» - т .е., организованного места хозяйственной деятельности. (Что резко снижало уровень жизни.) А, во-вторых, даже на «свободном месте» существовала вероятность попасть под грабеж уже не «стационарных бандитов», а бандитов обычных. (Другое дело, что можно самому было прибиться к шайке каких-нибудь казаков-разбойников. Но это занятие не сказать, чтобы особенно сытой и довольно опасное.)
Впрочем, «земное многомирие» проявлялось еще и в том, что одни социумы тут умирали - точнее, слабели и пожирались другими - что давало возможность хоть какого-то развития. (Например, именно уничтожение Римской Империи позволило перейти к феодальной форме существования - до этого все старания по «внедрению колоната» оказывались не сказать, чтобы удачными.) Поэтому превратиться в «стальную крышку», накрывающую весь мир, государствам «времен классики» так и не удалось. Хотя подход к данному состоянию в локальном масштабе был не раз: скажем, восточные деспотии являли собой именно «микротормансы» - благодаря своей относительной изоляции. Да и пресловутая «Железная пята» Джека Лондона была написана не на пустом месте: к началу ХХ века опасность того, что мощные империалистические державы, поглотив окружающих, превратятся в «анклавы страданий», ощущалась вполне реально. (Забавно, но «1984» Оруэлла можно отнести сюда же: он описывал именно империализм в его высшей стадии.)
Впрочем, в реальности все пошло не так - вместо «Железной пяты» началась мировая бойня ведущих государств друг с другом, приведшая к Великой Революции 1917 года и образованию первого в мире социалистического (неклассового) государства. Которое оборвало возможность «тормансизации» Земли - в смысле, образования одного или нескольких замкнутых империалистических «супергосударств», окончательно превращающих людей в «говорящие орудия». И даже появление фашизма не стало для нашей планеты фатальным - фашизм, как таковой, был лишь реакцией на социализм, лишь попыткой вновь «загнать быдло в стойло», и, по сути, скорее карикатурой на сверхимпериализм, нежели его реализацией. (Конечно, даже в этом случае ужас, несомый «фашизацией», был настолько велик, что его хватило на несколько поколений. Но все это очень быстро - с исторической т.з. - закончилось.)
Ну, а Ефремов, когда он, в свою очередь, создавая свой образ «планеты страданий» - о том, для какой цели он это делал, надо говорить уже отдельно - необходимо было всего лишь взять, и систематизировать накопленный до этого опыт. Разумеется, и это было огромным, колоссальным интеллектуальным подвигом - например, в том плане, что до этого рассмотрение фашистских систем (включая «1984») в основном, останавливалось на описании их репрессивного механизма. Что, конечно, «эмоционально объяснимо» - деятельность того же Гестапо настолько мерзко и ужасно, что оно просто приковывает к себе взгляд неподготовленного человека. Но основ подобного общества эти рассмотрения показывает. Ефремов же смог показать именно суть социума, основанного на непреодолимом разделении людей - которое и создает практически все страдания данного мира. Однако сути это не меняет.
P.S. Ну, и разумеется, тут надо сразу же сказать, что многочисленные «ефремологи» из позднесоветских поколений традиционно воспринимали Торманс, как отсылку к «Сталинскому СССР», или, вообще, СССР. Но подобные рассмотрения - как и все концепции позднесоветского времени - абсолютно ошибочны. Поскольку базовые особенности показанного у писателя «мира страданий» и социалистического общества противоположны. Вот особенности второстепенные да, совпадают - но это совпадение было сделано специально, для упрощения понимания описанной в «Часе быка» картины мира со стороны именно советских людей. Впрочем, обо всем этом надо будет говорить уже отдельно.
P.P.S. Т.е., надо понимать, что Торманс - это именно прошлое, а не будущее человечества. И не забывать об этом никогда.