Об историческом периоде 1920-1950 годов. Наука
Наверное, самое загадочное в восприятие современными людьми советской эпохи - это упорное нежелание видеть ее очевидную рациональность. Особенно характерно это для 1920-1950 годов - когда эта рациональность была максимальной. Просто потому, что в ином случае катастрофа советского государства была бы неизбежной: запасов прочности - как для современной РФ - там не было. А было, наоборот - фактическое противостояние со всем остальным миром, дополненное катастрофической ситуацией с доставшейся от Российской Империи системы общественного производства. (Уже в начале ХХ века находившейся в глубоком кризисе.)
На этом фоне все апелляции к «идеологии» в данный период выглядят просто дико. Другое дело, что подобные конструкты позволяют создавать крайне простые и привычные для людей модели - дескать, «вождь захотел - и стало так». (В этом случае гипотетический «вождь» просто наследует царям прошлого, а цари, в свою очередь, воплощают «архетип отца». Последнее, впрочем, неверно - но в данном случае можно сказать и так.) Тогда, как в действительности речь идет совершенно об ином - а именно, о том, как люди, решившие заняться реальными проблемами общество, совершенно ожидаемо оказывались перед невозможность сделать это «одним движением». И вынуждены были или менять тактику, осторожно и тщательно убирая все слои Инферно. Или же - сойти с исторической сцены…
Наверное, тут не надо говорить, что этически - это очень сложный путь, а эмоционально - почти невозможный. (Поэтому, ИМХО, те из руководителей, у который «этически-эмоциональный» фактор был слишком значимым, «выбыли из игры». Как, скажем, случилось с тем же Троцким.) Поэтому указанный период необходимо рассматривать в довольно «парадоксальном» ключе - в котором наиболее мотивированные участники часто оказываются скорее мешающими процессу, нежели помогающие ему.
* * *
Причем, относится это к самым различным сферам. Тут уже рассматривались архитектура и образование , возьмем теперь науку. А точнее - один из наиболее мифологизированных ее моментов, связанный с т.н. «разгромом советской генетики», и часто сводимый к «борьбе между Вавиловым и Лысенко». Причем, в данном случае нет никакой разницы, с какой «стороны мифа» находится человек, поскольку, в любом случае, все сводится к одному. К тому, что один из ученых был плохим человеком, а другой - хорошим, и поэтому с наукой было не все ладно. Разумеется, в «хорошие» обычно назначается Вавилов, а в «плохие» - Лысенко, однако в последнее время все чаще встречается и оборачивание ситуации. В любом случае, судьба целой отрасли тут связывается исключительно с волюнтаристскими решениями, принимаемыми то самими учеными, то, разумеется, советским руководством - что, как уже говорилось, противоречит самому развитию истории. Самое же забавное тут - то, что в данном случае реальные причины случившегося лежат, буквально, на поверхности, и участники «дискуссии» даже иногда «хватаются за них», однако все пересиливает уверенность в «великой воле вождей». (И научных, и политических.) Тогда, как в реальности…
Впрочем, пойдем по порядку. И, прежде всего, отметим, что оспаривать огромный вклад Николая Ивановича Вавилова в развитие науки - как это делают некоторые - просто смешно. Поскольку тут один только «закон гомогологических рядов» достаточен для того, чтобы внести данного ученого на «золотую скрижаль истории». А ведь у Вавилова была еще и разработка теории иммунитета растений, и создании концепции мировых центров происхождения культурных растений - которая, само по себе, тянет на Нобелевскую премию. Причем, стоит указать на то, что в последнем случае открытие оказывается связанным не столько с теоретической деятельностью ученого, но с огромной практической работой, проделанной им. В результате которой было совершено множество научных экспедиций, совершенных в самые различные - порой крайне труднодоступные - части света.
Кстати, в результате этих экспедиций была создана уникальная коллекция семян культурных растений, причем крупнейшая в мире. Ценность которой сейчас достигает 8 трлн. (не миллардов) долларов! И за которой очевидным образом «охотятся» многие национальные и международные организации. То есть, оспаривать деятельность великого биолога, разумеется, было бы смешно. (Все наезды на Вавилова со стороны «сталинистов» выглядят, если честно, жалко - не говоря уж о их научной несостоятельности.)
На этом фоне может показаться, что арест данного ученого и преследование его сторонников есть не что иное, как откровенная враждебная деятельность. (Против нашей страны.) Или же: проявление невероятной глупости и невежества со стороны властей. То есть - неоспоримое «преступление кровавого террана» и «безбожного большевистского режима». (В лучшем случае - следствие клеветы на Вавилова со стороны менее успешных его коллег.) Однако, как уже было сказано, подобный подход к советской истории будет неверным. Поскольку реальные ее (истории) свойства, действительно, парадоксальны - по отношению к привычным нормам классового общества.
* * *
Но никакого парадокса тут нет - и для того, чтобы понять, почему же Николай Вавилов был арестован, необходимо вспомнить, что же представляло собой сельское хозяйство страны в 1920-1930 годах. А представляло оно, как уже не раз говорилось, настоящий кошмар. В том смысле, что уровень производительных сил на селе находился на околонулевом уровне: фактически крестьянин производил продукта столько, чтобы хватило только ему на жизнь и не более того. (Указанный момент мы еще рассмотрим, причем не только в данном посте.) Причем даже разрешение пресловутого «земельного вопроса», случившееся в начале 1920 годов, данный момент изменил не сильно. Дело в том, что крестьянский труд в условиях России был настолько тяжел, что даже при наличии свободной земли увеличить его количество было невозможным. («Парадокс Чаянова».) И уж конечно, в подобной ситуации не было никакой возможности повысить производительность труда путем развития производительных сил.
Поэтому даже после Революции и начала НЭПа - который очень сильно снизил налоговую нагрузку на село по сравнению с дореволюционными временами - развитие сельхозтехнологий шло очень медленно. В том смысле, что крестьяне предпочитали наращивать собственное потребление - по словам современников, как раз в период НЭПа в сельских домах впервые стали массово есть мясо - но не приобретать новые орудия труда, сорта культур, удобрения и т.д. Отсюда не стоит удивляться, что вплоть до коллективизации основным орудием обработки земли оставалась деревянная соха - как в каком-нибудь XVI веке!
Впрочем, подробно погружаться в данную тему мы пока не будем. Отметим лишь то, что данное отступление позволяет увидеть: в чем же реально была проблема у Вавилова. Все просто: с точки зрения ученого необходимо было заниматься самыми передовыми направлениями науки - т.е., той же генетикой. (Что он, собственно, и делал.) С точки зрения же страны - необходимо было, прежде всего, подтянуть ее сельское хозяйство хотя бы до среднего уровня Европы 1920 годов. Поскольку одно это дало бы колоссальный прирост производительности. Т.е, ввести травопольную систему, внесение удобрений, механизацию труда и т.д. Что, собственно, и делалось. И в условиях этой задачи все вопросы фундаментальной науки уходили на второй план.
Кстати, напомню, что неслучайно генетикой занимались именно в рамках ВАСХНИЛ, где СХ означало именно сельское хозяйство. В том смысле, что именно из-за этих букв его руководители получали огромные, по тем временам, средства - на те же экспедиции по всему миру. И что они получали? А, по сути, ничего особо полезного: какие-то автохтонные сорта или, даже, виды, снимать урожаи с которых было невозможно. Разумеется, нам сейчас понятно, что эти самые сорта и виды есть несравненное богатство, что это огромная «библиотека» биологических качеств, из которой при длительной селекционной работе возможно получить почти любые сортовые качества. Все это верно - и указанное выше стремление наших современников получить себе «Вавиловскую коллекцию» указанный момент подтверждает.
* * *
Вот только верно это для современного же развитого государства - к которому можно отнести даже РФ. Для СССР «образца 1930», или, даже, «образца 1939 года», ситуация была иная. В том смысле, что у него не было времени для создания уникальных собственных сортов. Просто потому, что, во-первых, каждый год существования при уровне с/х производства, соответствующего 16 столетию, нес огромные убытки. А, во-вторых, очевидность скорого начала войны подсказывала, что надо торопиться даже по сравнению с данной ситуацией. Поэтому от Вавилова буквальным образом требовали свернуть всю «научно-фундаментальную деятельность», и заняться простейшими прикладными сельхознауками. Иначе говоря, закупать на Западе самые совершенные сорта и разводить их «тут», а так же - вводить простейшие сельхозприемы, которые при нулевом уровне агрономии позволили бы хоть как-то повысить урожайность. Да, именно «хоть как» - но сейчас.
Именно об этом руководству ВАСХНИЛ сначала намекали, а в конце 1930 годов начали говорить уже прямым текстом. (Я читал материалы того времени - там главное направление критики было именно в плане показа «отрыва от жизни».) В том смысле, что потребовали остановить всю «фундаметальщину» в пользу чисто прикладных вещей. Однако понятно, что для ученого мирового уровня, занимающегося мировыми же проблемами - которым был Вавилов - подобное изменение было невозможно. И хотя он - скрепя сердце - несколько сокращал те самые «схоластические» работы, т.е., работы по фундаментальной генетике, но полностью остановить их у него не поднималась рука. Более того, в указанной ситуации Вавилов предпочитал эскалировать конфликт, надеясь на то, что полученные им результаты позволят полностью обесценить все заявления критиков. Тут еще следует сказать, что - как и многие увлеченные своим делом люди - он полностью игнорировал «общеполитические события», скажем, ту же надвигающуюся войну. Хотя именно она, собственно, и стала последней каплей не только в плане смещения с постов и ареста, но и фактической гибели ученого.
Наверное, после всего сказанного станет понятнее, что же лежало в основании того конфликта, который, в конечном итоге, привел к гибели ученого. А именно: тот факт, что Вавилов и другие генетики были слишком «совершенны» для только начинающей развиваться страны. Причем, что интересно: сам ученый, а точнее, так его фантастически огромная деятельность, благодаря которой он получил свои результаты, было следствием именно того самого «революционного импульса», который получила «сельскохозяйственная наука» в советское время. Ведь, ВАСХНИЛ - это, не много, ни мало, а «целая» Академия сельхознаук. Т.е., организация, имеющая колоссальные ресурсы, несравнимые с ресурсами отдельных институтов. Именно благодаря этому можно стало с легкостью устраивать трудоемкие экспедиции в самые отдаленные углы мира, именно благодаря этому удалось покрыть страну сетью опытных селекционных станций, на которых производились работы по самым передовым направлениям науки.
* * *
Но, столкнувшись с практически «неолитической» действительностью реального сельхозпроизводства, этот самый импульс не смог получить должного развития. Скорее наоборот - реакцией на него стало появление волны т.н. «регрессоров», под которыми следует понимать того же Трофима Денисовича Лысенко и его последователей. Которые, собственно, занимались именно тем, что было наиболее потребно в указанный момент стране от ВАСХНИЛ. (А не стремились «взлететь» максимально высоко.) А именно, создавали элементарные агротехнические приемы, которые могли хоть как-то повысить текущую урожайность. Причем, приемы достаточно специфические, ориентированные именно на околонулевой технологический уровень страны - вроде яровизации пшеницы, чеканки побегов или посадки картофеля «верхушками». Понятно, что с т.з. науки это был, фактически, прошлый век. (В прямом смысле слова.) Однако, в условиях дефицита всего, что было связано с технологиями, и одновременно - избытка рабочих низкоквалифицированных рук - данные «достижения» оказывались крайне потребными.
Собственно, Лысенко честно мог называть себя «мичуринцем» - в том смысле, что работал он практически по тем же схемам, что и великий садовод. И практически в тех же условиях - то есть, при господстве самых несовершенных, варварских методов сельхозтруда, и не менее варварских представлений о нем. (Где еще недавно главным способом повышения урожайности считалось чтение заговоров и принесение жертв. Да, именно так: в российской деревне даже начала ХХ века пережитки язычества было гораздо более значимыми, нежели достижения науки.) В указанных условиях его полная «теоретическая пустота» не значила ничего: в любом случае, Лысенко был по своему уровню выше не только среднего крестьянина, но и среднего сельхозруководителя. (Часто происходящего их тех же крестьян.) А значит, его победа была, практически, предрешена. Если же учитывать тот высокий уровень эскалации, до которого был доведен конфликт - в связи с отказом Вавилова и вавиловцев прекратить теоретическую работу - то жесткость разрешения данной ситуации так же не вызывает вопросов.
То есть - если подводить итог вышесказанному - главной причиной, приведшей к гибели Николая Ивановича Вавилова оказалась чудовищная отсталость страны в той области, которой он, собственно, занимался. (А точнее - «усиленность» этой отсталости надвигающейся войной.) Для которой сам ученый был слишком «негэнтропиен», слишком совершенен для того, чтобы выдержать колоссальное давление этого Инферно. И, если честно, преодолеть подобную причину можно было только одним путем: планомерной модернизацией сельхозпроизводства. Что, собственно, и произошло - в том смысле, что, несмотря на господство «лысенковщины» в течение практически 20 лет (вплоть до 1960 годов), «последнее слово» осталось именно за генетиками. Которые полностью заняли все «руководящие высоты» где-то после 1966 года, когда сам Трофим Денисович был отправлен в «почетную отставку». (Реальное падение значимости «народного академика» началось, впрочем, лет на 10 раньше.)
Ну, и самое главное: как уже не раз было сказано, в приведенной выше схеме практически полностью отсутствуют «вожди» и их «железная воля». Одни только объективные обстоятельства: нищета русской деревни, доставшаяся «от царей», примитивность сельского хозяйства, надвигающаяся мировая война и вызванная ей разруха (если вести речь о послевоенном времени). И одновременно - колоссальный негэнтропийный импульс, вызванный Революцией, и породивший огромную массу людей, готовых идти со своими убеждениям до конца. (Если бы Вавилов «добровольно слился» и уступил свое место «лысенковцам», то он бы не только выжил, но и имел бы неплохое место в жизнь. Но если бы это случилось, то он не был бы Вавиловым.)
Ну, а о том, что отсюда следует, будет сказано уже отдельно…