Цветные революции и отчуждение 2
Итак, как было сказано в прошлом посте, одной из главных причин т.н. «цветных революций» (если не самой главной причиной) является то, что имеющиеся государственные системы - основанный на принципе отчуждения -теряют возможность адекватно отслеживать все возникающие для них угрозы. В результате чего единство элиты разрушается, и она переходит к тотальному уничтожению всего, до чего может дотянуться - даже если это, в конечном итоге, приводит к ее же проигрышу. Наверное, тут не надо приводить примеры - то же «поведения» Януковича и «донецких» перед «майданом» знают все. (В том смысле, что «Янык» собственноручно «выкормил и ворастил» те силы, которые его уничтожили.) Впрочем, есть еще более «популярный» и очень хорошо изученный вариант подобного поведения - это действия Горбачева и его руководства, приведшие к концу СССР.
При рассмотрении данных ситуаций неизбежно возникает вопрос: а как же тогда мы сущестсвуем до сих пор? В том смысле, что если отчужденное общество неизбежно разрушает само себя, то почему же оно, все-таки, господствует до сих пор? Например, в виде пресловутой РФ, возникшей после СССР. Или же в виде не менее пресловутой «постмайданной Украины», которая, конечно, потеряла некоторые территории, обрела гражданскую войну и разрушила свою промышленность, однако никаких «майданов» больше не устраивала? (Хотя заявления о последних и даже попытки их сделать были - но государственная машина адекватно блокировала их.)
Однако никакого секрета тут нет. В том смысле, что устойчивость современных «постмайданных» классовых обществ имеет примерно ту же природу, что и устойчивость «исторических» классовых обществ. Которые - как вы помните - существовали тысячи лет в условиях жесткой внутриэлитарной конкуренции, но при этом сохраняли минимально возможное единство элитариев. Дело вот в чем: вопрос об обеспечении стабильности существования общества очень сильно зависит от его сложности. Т.е., о том, сколько связей имеет в нем каждый активный субъект, и какая «мощность» данной связи. Поэтому в обществе «простом» никаких особых проблем с поддержанием его устойчивости не возникает: проще говоря, там этих самых «субъектов» мало, интересы их элементарны, и они всегда могут договориться. Так, например, происходит в раннефеодальных социумов, где крестьяне фактически «замкнуты» рамками своей деревни, да и феодалы так же ограничены сбором с них оброка и поддержанием нерушимости границ своих владений.
Подобный социум может существовать очень долго даже без наличия специальных механизмов стабилизации. (Государства.) Однако понятно, что производство тут крайне примитивное, и повышение его уровня невозможно. Для последнего же (в смысле, для повышения) нужно усложнение связей и повышение их количества - что, соответственно, и ведет к образованию государственного аппарата. Ну, а дальше начинается известная «гонка» - в том смысле, что совершенствование технологий приводит к дальнейшему росту разделения труда, и, как следствие, усложнению общества. Что заставляет развивать пресловутые «механизмы стабилизации» в виде системы согласования интересов элитариев в рамках государственного устройства. Иначе говоря, происходит развитие и усложнение того самого чиновничьего аппарата, который в данном случае оказывается адекватным реальности.
* * *
Однако у этой адекватности есть свой предел. В том смысле, что - как уже не раз замечалось - для успешной работы количество контролирующих и регулирующих инстанций должно расти чуть ли не по экспоненте по отношению к сложности производства. Поэтому она рано или поздно, но доходит до состояния, в котором работать фактически не может. И потому, что «полноценная» реализация отчужденного механизма в подобном случае требует мобилизации всего населения - так, что на само производство средств не останется. (Поэтому приходится комбинировать-совмещать, т.е., снижать однозначность инструкций и правил - что при сохранении отчуждения резко снижает и адекватность управления.) И потому, что количество ошибок в данном случае так же возрастает пропорционально росту инстанций - а точнее, с учетом вышесказанного, растет быстрее их. Впрочем, разбирать проблему отчужденного управления надо отдельно.
Тут же можно только сказать, что, в связи с вышеуказанным, однажды наступает момент резкого падения адекватности государства - и оно падает в какую-нибудь «цветную революцию». (Или куда похуже.) Может показаться, что тут ему приходит и конец. Однако на самом деле все происходит несколько иначе. В том смысле, что «цветные революции» - как уже говорилось - ведут к очевидной деградации и упрощению социума. Делая его… вновь управляемым. Именно это произошло в СССР 1991 года, породив убогую ельцинскую РФ, которая, тем не менее, была довольно устойчивой. Правда, за это пришлось поплатиться резким снижением эффективности производства и, соответствующим снижением уровня жизни людей. (А кое-где - и уничтожением этих жизней через религиозную и национальную резню.) То же самое мы наблюдали и в «постмайданной Украине», которая явила собой следующую стадию упрощения - превратившись из страны, преимущественно индустриальной (пускай и «третьего эшелона»), в страну, преимущественно аграрную. С массовым исходом всех трудовых - и прочих - ресурсов.
Т.е., пресловутая «победа цветной революции» - с ее видимостью стабилизации действительно существует, но она является пирровой. Поскольку лишь откладывающей катастрофу общественного разрушения в будущее, при этом увеличивая ее масштаб. Поскольку существует реальный предел упрощения обществ, за которым уже нет ничего - т.е., выживание людей просто не обеспечивается. (Еще раз - невозможной становится не просто сытая жизнь, а жизнь вообще.) К счастью, до подобного падения общества, судя по всему, не доходят и дойти не могут. В том смысле, что указанный процесс довольно длительный, а главное - совершенно нелинейный. А самое главное, стоит понимать, что помимо указанного деградационного процесса в динамике социального движения существует, разумеется, и его противоположность. Которая как раз в случае сильного развала начинает актуализироваться, приводя к созданию уже не раз описанных локусов будущих обществ. (Диалектика!)
* * *
Но рассматривать данный момент надо уже отдельно. Равно, как отдельно надо рассматривать вопрос о том, почему же первая итерация «упрощения», произошедшая в 1991 году, а равно - и вторая, наблюдаемая на той же Украине, не привела к указанной актуализации. На самом деле, кстати, тут так же никакой загадки нет, равно как нет никакой загадки в том, как же будет развиваться ситуация в дальнейшем и что же получится «на выходе». Однако для этого - как уже говорилось выше - требуется отдельная тема. Тут же, завершая сказанное, можно только отметить тот важный момент, что указанное свойство социальных систем полностью обесценивает любой «консервативный путь». Т.е., надежду на то, что возможно зафиксировать какое-либо - пусть даже очень удачное - общественное состояние, и жить в нем вечно. Это не получилось у Брежнева, это не вышло у Януковича, с этим очевидные проблемы у Лукашенко - ну, и у всех остальных правителей-консерваторов. Так что стоит понять, что консерватизм - это всегда поражение. Впрочем, думающие люди это, в общем-то, понимают.
При рассмотрении данных ситуаций неизбежно возникает вопрос: а как же тогда мы сущестсвуем до сих пор? В том смысле, что если отчужденное общество неизбежно разрушает само себя, то почему же оно, все-таки, господствует до сих пор? Например, в виде пресловутой РФ, возникшей после СССР. Или же в виде не менее пресловутой «постмайданной Украины», которая, конечно, потеряла некоторые территории, обрела гражданскую войну и разрушила свою промышленность, однако никаких «майданов» больше не устраивала? (Хотя заявления о последних и даже попытки их сделать были - но государственная машина адекватно блокировала их.)
Однако никакого секрета тут нет. В том смысле, что устойчивость современных «постмайданных» классовых обществ имеет примерно ту же природу, что и устойчивость «исторических» классовых обществ. Которые - как вы помните - существовали тысячи лет в условиях жесткой внутриэлитарной конкуренции, но при этом сохраняли минимально возможное единство элитариев. Дело вот в чем: вопрос об обеспечении стабильности существования общества очень сильно зависит от его сложности. Т.е., о том, сколько связей имеет в нем каждый активный субъект, и какая «мощность» данной связи. Поэтому в обществе «простом» никаких особых проблем с поддержанием его устойчивости не возникает: проще говоря, там этих самых «субъектов» мало, интересы их элементарны, и они всегда могут договориться. Так, например, происходит в раннефеодальных социумов, где крестьяне фактически «замкнуты» рамками своей деревни, да и феодалы так же ограничены сбором с них оброка и поддержанием нерушимости границ своих владений.
Подобный социум может существовать очень долго даже без наличия специальных механизмов стабилизации. (Государства.) Однако понятно, что производство тут крайне примитивное, и повышение его уровня невозможно. Для последнего же (в смысле, для повышения) нужно усложнение связей и повышение их количества - что, соответственно, и ведет к образованию государственного аппарата. Ну, а дальше начинается известная «гонка» - в том смысле, что совершенствование технологий приводит к дальнейшему росту разделения труда, и, как следствие, усложнению общества. Что заставляет развивать пресловутые «механизмы стабилизации» в виде системы согласования интересов элитариев в рамках государственного устройства. Иначе говоря, происходит развитие и усложнение того самого чиновничьего аппарата, который в данном случае оказывается адекватным реальности.
* * *
Однако у этой адекватности есть свой предел. В том смысле, что - как уже не раз замечалось - для успешной работы количество контролирующих и регулирующих инстанций должно расти чуть ли не по экспоненте по отношению к сложности производства. Поэтому она рано или поздно, но доходит до состояния, в котором работать фактически не может. И потому, что «полноценная» реализация отчужденного механизма в подобном случае требует мобилизации всего населения - так, что на само производство средств не останется. (Поэтому приходится комбинировать-совмещать, т.е., снижать однозначность инструкций и правил - что при сохранении отчуждения резко снижает и адекватность управления.) И потому, что количество ошибок в данном случае так же возрастает пропорционально росту инстанций - а точнее, с учетом вышесказанного, растет быстрее их. Впрочем, разбирать проблему отчужденного управления надо отдельно.
Тут же можно только сказать, что, в связи с вышеуказанным, однажды наступает момент резкого падения адекватности государства - и оно падает в какую-нибудь «цветную революцию». (Или куда похуже.) Может показаться, что тут ему приходит и конец. Однако на самом деле все происходит несколько иначе. В том смысле, что «цветные революции» - как уже говорилось - ведут к очевидной деградации и упрощению социума. Делая его… вновь управляемым. Именно это произошло в СССР 1991 года, породив убогую ельцинскую РФ, которая, тем не менее, была довольно устойчивой. Правда, за это пришлось поплатиться резким снижением эффективности производства и, соответствующим снижением уровня жизни людей. (А кое-где - и уничтожением этих жизней через религиозную и национальную резню.) То же самое мы наблюдали и в «постмайданной Украине», которая явила собой следующую стадию упрощения - превратившись из страны, преимущественно индустриальной (пускай и «третьего эшелона»), в страну, преимущественно аграрную. С массовым исходом всех трудовых - и прочих - ресурсов.
Т.е., пресловутая «победа цветной революции» - с ее видимостью стабилизации действительно существует, но она является пирровой. Поскольку лишь откладывающей катастрофу общественного разрушения в будущее, при этом увеличивая ее масштаб. Поскольку существует реальный предел упрощения обществ, за которым уже нет ничего - т.е., выживание людей просто не обеспечивается. (Еще раз - невозможной становится не просто сытая жизнь, а жизнь вообще.) К счастью, до подобного падения общества, судя по всему, не доходят и дойти не могут. В том смысле, что указанный процесс довольно длительный, а главное - совершенно нелинейный. А самое главное, стоит понимать, что помимо указанного деградационного процесса в динамике социального движения существует, разумеется, и его противоположность. Которая как раз в случае сильного развала начинает актуализироваться, приводя к созданию уже не раз описанных локусов будущих обществ. (Диалектика!)
* * *
Но рассматривать данный момент надо уже отдельно. Равно, как отдельно надо рассматривать вопрос о том, почему же первая итерация «упрощения», произошедшая в 1991 году, а равно - и вторая, наблюдаемая на той же Украине, не привела к указанной актуализации. На самом деле, кстати, тут так же никакой загадки нет, равно как нет никакой загадки в том, как же будет развиваться ситуация в дальнейшем и что же получится «на выходе». Однако для этого - как уже говорилось выше - требуется отдельная тема. Тут же, завершая сказанное, можно только отметить тот важный момент, что указанное свойство социальных систем полностью обесценивает любой «консервативный путь». Т.е., надежду на то, что возможно зафиксировать какое-либо - пусть даже очень удачное - общественное состояние, и жить в нем вечно. Это не получилось у Брежнева, это не вышло у Януковича, с этим очевидные проблемы у Лукашенко - ну, и у всех остальных правителей-консерваторов. Так что стоит понять, что консерватизм - это всегда поражение. Впрочем, думающие люди это, в общем-то, понимают.