Еще раз о "классической культуре" СССР в свете социальной динамики
В прошлом посте разбирался вопрос связи принятия «классической культуры» в СССР 1930 годов и возникновения т.н. «культа личности» Сталина в то же время. (А так же множества других подобных «культов».) На этом фоне, разумеется, не может не возникать вопрос о том, существовал ли иной путь развития страны в подобном плане? Иначе говоря, имелась ли возможность обойтись без «обожествления классики» и, соответственно, без появления «культа личности».
На первый взгляд может показаться, что да, имелась. В том смысле, что сразу же после Революции в стране появилось несколько попыток провести пресловутую «культурную революцию». Разумеется, не в том плане, в котором она была в Китае, а в том, что было решено создать новую, революционную и даже - пролетарскую культуру. Однако эксперимент с «пролеткультом» с треском провалился. В том смысле, что оптимизм в плане создания «пролетарской культуры» уже к середине 1920 годов начал «испарятся», поскольку стало понятно, что ничего особенно нового ее адепты создать оказались неспособны. То же самое относится и к менее радикальной - однако так же связанной с указанным моментом - идее сделать опору на авангард в противовес «дворянской» классике.
В том смысле, что все созданные «новым искусством» произведения, как правило, имели низкое качество. То есть - они были непонятны большинству, причем - большинству именно пролетарскому, с которым «пролетарское искусство» должно было бы иметь прямую связь. Отсюда - неинтересность, малая востребованность его народными массами, и - очевидная опасность замыкания «творцов» в своей собственной тусовке. И это при том, что в массово и активно «образовывающейся» стране - где не только количество школьников и студентов росло небывалыми темпами, но и взрослые люди массово садились за парты в рамках программы ликвидации неграмотности - потребность в создании мощного «культурного корпуса» была колоссальной. Это дворяне 19 столетия могли позволить себе использование иностранных произведений искусства. (В литературе, музыке, живописи.) Массовый же советский «культурный потребитель» должен был иметь что-то более простое для усвоения.
* * *
Собственно, именно поэтому и была сделана «ставка на классику». Разумеется, это не значит, что она была самым лучшим выбором: на самом деле большая часть классических произведения так же не очень хорошо «плохо читались» советским населением. (То есть - извлечение значительного числа смыслов и образов их них было затруднено.) Но по сравнению с результатами деятельности пролеткультовцев и авангардистов, «русская классика», разумеется, выигрывала. Тем более, что высокое качество работ - качество в смысле исполнения, основанное на очень высоком уровне оплаты «творцов, что позволяло им много времени уделять «шлифовке» произведений - позволяло частично компенсировать проблему с «непониманием».
Тем не менее, данное решение было очевидным паллиативом. А точнее - не просто паллиативом, но паллиативом крайне опасным, поскольку, как уже не раз говорилось, возвращение дворянского «культурного кода» неизбежно возвращала и многие неприятные моменты прошлого общества. Про «культ личности», вытекающий из «героического характера» классики уже говорилось. Однако были и иные проблемы, состоящие, например, в том, что «проникаясь» духом «дворянского мышления» - что было неизбежностью при погружении в данный «культурный корпус» - советские авторы неизбежно оказывались подверженными заложенным в него «духом особости», элитарности. (Неизбежно присущем представителям дворянского сословия, включая и самых лучших из них.) Собственно, эта «барственность» незаметным ядом начала втекать в умы советских авторов еще в 1930 годах, ну, а к концу советского периода она стала фактически определяющей чертой т.н. «творческой интеллигенции». Причем, речь идет даже не о стремлении к «роскошному потреблению» - хотя и последнее у наших «творческих людей» проявлялось достаточно сильно - а об очевидном скатывании их к «кастовости», пресловутой тусовочности. (Коя является, ИМХО, главной и одновременно - самой распространенной - опасностью для людей искусства.)
Отдельно следует сказать об относительно высокой стоимости создания «классики», восходящей к уже указанному наличию «сверхресурсов» у ее творцов. В том смысле, что последние изначально были или представителями правящих классов, либо лицами, хорошо оплачиваемыми этими самыми классами, и поэтому - не особо тяготящимися количеством затрат на свои произведения. (Иначе говоря, могли создавать свои произведения «долго», тщательно оттачивая их - скажем, Лев Толстой писал «Войну и мир» 6 лет, порядка восьми раз переписывая с нуля.) Вследствие чего возникала проблема ограничения притока новых авторов - т.е., уже указанная «тусовизация» творческих работников, замыкание их в своем ограниченном кругу. (В том смысле, чтто «введеные в тусовку» - и, как следствие, имеющие определенные средства - «творцы» по умолчанию обходили новых, не имеющих подобного источника существования.) И хотя вплоть до 1970 годов эту опасность удавалось значительно снизить через разнообразные способы «кооптирования» новых авторов из народной среды, однако полностью изменить ситуацию до конца советского времени так и не удалось. (Поэтому, как уже не раз говорилось, до настоящего времени именно «тусовка» определяет: является человек «творцом» - или нет.)
* * *
Впрочем, все вышесказанное - это только описание проблем. Однако более интересным является вопрос о том, имеют ли они решение? В том смысле, что действительно ли пресловутая «культурная революция» в советском смысле - т.е., создание мощного культурного корпуса, альтернативного «классике» - является невозможной? И нам до скончания веков придется терпеть пресловутую «творческую тусовку» в качестве носителей «культурного кода»? (Что, как уже говорилось, вытекает из изначальной элитарности «дворянской культуры».)
Так вот: на самом деле, нет. Дело в том, что указанное выше «пролеткультовское фиаско» в действительности имело вполне объективную причину, действительно делавшую бессмысленным все попытки культуростроительства. И состояла эта причина, разумеется, в уровне развития производительных сил. Да, именно так. И поэтому странно, что тот же Богданов - один из основоположников движения «пролеткультовцев» - будучи марксистом-диалектиком, сумел не заметить данный фактор. Впрочем, вполне возможно, что заметил, но поддался общему позитивному настрою, бытовавшему в раннесоветском обществе, которое считало, что все проблемы можно решить «красноармейским натиском». В любом случае сейчас совершенно ясно, что тогдашняя система производства - основанная на высокой иерархичности труда и наличия значительного числа слабообразованных рабочих - была просто неспособна к формированию какой-то своей особой культуры.
Точнее сказать - «мощной» особой культуры, культуры, сравнимой с пресловутой «классикой». Поскольку указанный фактор, во-первых, очень серьезно ограничивал культурное творчество масс. (Энтузиазм-то у них был, однако на одном энтузиазме культуру не построишь.) Ну, а во-вторых, не позволяло создать полноценный контакт между массами и революционной интеллигенцией. Которая привыкла работать в «малоизбыточном» жанре авангарда, хорошо подходящем для взаимодействии со «знающими», однако полностью бесполезном за пределами последних. В указанной ситуации избежать маргинализации «пролетарской культуры» было невозможен - что, собственно, и наблюдалось в реальности.
* * *
То есть: базис практически чисто по Марксу победил надстройку (то есть, попытку создания новой надстройки), и возвращение «господской культуры» оказалось неизбежным. Правда, с существенным отличием, состоящим в том, что данная культура сделалась намного более доступной, нежели раньше - но сути это не меняет. Поскольку гораздо более важным является то, что начал меняться сам базис - и меняться очень быстро. В том смысле, что индустриализация 1920-1950 годов не просто превратила аграрную страну в страну индустриальную, породив мощный - и довольно образованный - рабочий класс, но и пошла дальше. А именно: создала предпосылки для реализации следующего этапа развития, представляющего собой переход от массового индустриального производства - с его неизбежным высоким разделением труда - к производству постиндустриальному. Характеризующемуся высокой универсальностью трудовых процессов, теряющих деление на «ИТР» и «рабочих». Т.е., на «управляющих» и «управляемых».
Собственно, первые «проблески» подобного мира в виде разнообразных НИИ и КБ - которые часто занимались и реальной производственной деятельностью - появились уже в конце 1950 годов. И вместе с ними появилась возможность создания «новой культуры», которая была бы гораздо более адекватной, нежели «классическая». Однако в советском руководстве - да и в обществе в целом - к этому времени данная потребность перестала осознаваться. Ну, а зачем? «Классика» неплохо работала и в образовательной, и в «объединительном» смысле, создавая общее культурное поле. А главное - став способом кормления множества пресловутых «тусовок»: писательско-поэтической, художественной, артистической и т.д. (В отличие от постреволюционной ситуации, где как раз данные «тусовки» были разрушены.) В указанном положении думать о том, что надо что-то менять, было бы странным.
Ну, а о том, что же произошло в итоге всего этого, будет сказано уже в следующем посте. Пока же стоит только сказать о том, что итог этот был совершенно закономерен и вполне очевиден: мы сами можем очень хорошо его наблюдать сейчас. Правда, тут сразу же стоит заметить, что считать данный процесс завершившимся было бы рано: мы еще увидим много крайне интересного и неочевидного в «культурном плане» - равно, как и во многих других «планах». Но об этом, разумеется, надо будет говорить уже отдельно.
P.S. Ну, и еще: наверное, из вышесказанного становится понятным, что главное отличие "нового искусства" ("новой культуры") от старой должно будет состоять вовсе не в художественном методе. (Т.е., это не выбор между тем же реализмом или авангардом.) А в совершенно ином аспекте. Именно поэтому в данном посте не поминается соцреализм - хотя он и имеет прямое отношение к указанной теме.
На первый взгляд может показаться, что да, имелась. В том смысле, что сразу же после Революции в стране появилось несколько попыток провести пресловутую «культурную революцию». Разумеется, не в том плане, в котором она была в Китае, а в том, что было решено создать новую, революционную и даже - пролетарскую культуру. Однако эксперимент с «пролеткультом» с треском провалился. В том смысле, что оптимизм в плане создания «пролетарской культуры» уже к середине 1920 годов начал «испарятся», поскольку стало понятно, что ничего особенно нового ее адепты создать оказались неспособны. То же самое относится и к менее радикальной - однако так же связанной с указанным моментом - идее сделать опору на авангард в противовес «дворянской» классике.
В том смысле, что все созданные «новым искусством» произведения, как правило, имели низкое качество. То есть - они были непонятны большинству, причем - большинству именно пролетарскому, с которым «пролетарское искусство» должно было бы иметь прямую связь. Отсюда - неинтересность, малая востребованность его народными массами, и - очевидная опасность замыкания «творцов» в своей собственной тусовке. И это при том, что в массово и активно «образовывающейся» стране - где не только количество школьников и студентов росло небывалыми темпами, но и взрослые люди массово садились за парты в рамках программы ликвидации неграмотности - потребность в создании мощного «культурного корпуса» была колоссальной. Это дворяне 19 столетия могли позволить себе использование иностранных произведений искусства. (В литературе, музыке, живописи.) Массовый же советский «культурный потребитель» должен был иметь что-то более простое для усвоения.
* * *
Собственно, именно поэтому и была сделана «ставка на классику». Разумеется, это не значит, что она была самым лучшим выбором: на самом деле большая часть классических произведения так же не очень хорошо «плохо читались» советским населением. (То есть - извлечение значительного числа смыслов и образов их них было затруднено.) Но по сравнению с результатами деятельности пролеткультовцев и авангардистов, «русская классика», разумеется, выигрывала. Тем более, что высокое качество работ - качество в смысле исполнения, основанное на очень высоком уровне оплаты «творцов, что позволяло им много времени уделять «шлифовке» произведений - позволяло частично компенсировать проблему с «непониманием».
Тем не менее, данное решение было очевидным паллиативом. А точнее - не просто паллиативом, но паллиативом крайне опасным, поскольку, как уже не раз говорилось, возвращение дворянского «культурного кода» неизбежно возвращала и многие неприятные моменты прошлого общества. Про «культ личности», вытекающий из «героического характера» классики уже говорилось. Однако были и иные проблемы, состоящие, например, в том, что «проникаясь» духом «дворянского мышления» - что было неизбежностью при погружении в данный «культурный корпус» - советские авторы неизбежно оказывались подверженными заложенным в него «духом особости», элитарности. (Неизбежно присущем представителям дворянского сословия, включая и самых лучших из них.) Собственно, эта «барственность» незаметным ядом начала втекать в умы советских авторов еще в 1930 годах, ну, а к концу советского периода она стала фактически определяющей чертой т.н. «творческой интеллигенции». Причем, речь идет даже не о стремлении к «роскошному потреблению» - хотя и последнее у наших «творческих людей» проявлялось достаточно сильно - а об очевидном скатывании их к «кастовости», пресловутой тусовочности. (Коя является, ИМХО, главной и одновременно - самой распространенной - опасностью для людей искусства.)
Отдельно следует сказать об относительно высокой стоимости создания «классики», восходящей к уже указанному наличию «сверхресурсов» у ее творцов. В том смысле, что последние изначально были или представителями правящих классов, либо лицами, хорошо оплачиваемыми этими самыми классами, и поэтому - не особо тяготящимися количеством затрат на свои произведения. (Иначе говоря, могли создавать свои произведения «долго», тщательно оттачивая их - скажем, Лев Толстой писал «Войну и мир» 6 лет, порядка восьми раз переписывая с нуля.) Вследствие чего возникала проблема ограничения притока новых авторов - т.е., уже указанная «тусовизация» творческих работников, замыкание их в своем ограниченном кругу. (В том смысле, чтто «введеные в тусовку» - и, как следствие, имеющие определенные средства - «творцы» по умолчанию обходили новых, не имеющих подобного источника существования.) И хотя вплоть до 1970 годов эту опасность удавалось значительно снизить через разнообразные способы «кооптирования» новых авторов из народной среды, однако полностью изменить ситуацию до конца советского времени так и не удалось. (Поэтому, как уже не раз говорилось, до настоящего времени именно «тусовка» определяет: является человек «творцом» - или нет.)
* * *
Впрочем, все вышесказанное - это только описание проблем. Однако более интересным является вопрос о том, имеют ли они решение? В том смысле, что действительно ли пресловутая «культурная революция» в советском смысле - т.е., создание мощного культурного корпуса, альтернативного «классике» - является невозможной? И нам до скончания веков придется терпеть пресловутую «творческую тусовку» в качестве носителей «культурного кода»? (Что, как уже говорилось, вытекает из изначальной элитарности «дворянской культуры».)
Так вот: на самом деле, нет. Дело в том, что указанное выше «пролеткультовское фиаско» в действительности имело вполне объективную причину, действительно делавшую бессмысленным все попытки культуростроительства. И состояла эта причина, разумеется, в уровне развития производительных сил. Да, именно так. И поэтому странно, что тот же Богданов - один из основоположников движения «пролеткультовцев» - будучи марксистом-диалектиком, сумел не заметить данный фактор. Впрочем, вполне возможно, что заметил, но поддался общему позитивному настрою, бытовавшему в раннесоветском обществе, которое считало, что все проблемы можно решить «красноармейским натиском». В любом случае сейчас совершенно ясно, что тогдашняя система производства - основанная на высокой иерархичности труда и наличия значительного числа слабообразованных рабочих - была просто неспособна к формированию какой-то своей особой культуры.
Точнее сказать - «мощной» особой культуры, культуры, сравнимой с пресловутой «классикой». Поскольку указанный фактор, во-первых, очень серьезно ограничивал культурное творчество масс. (Энтузиазм-то у них был, однако на одном энтузиазме культуру не построишь.) Ну, а во-вторых, не позволяло создать полноценный контакт между массами и революционной интеллигенцией. Которая привыкла работать в «малоизбыточном» жанре авангарда, хорошо подходящем для взаимодействии со «знающими», однако полностью бесполезном за пределами последних. В указанной ситуации избежать маргинализации «пролетарской культуры» было невозможен - что, собственно, и наблюдалось в реальности.
* * *
То есть: базис практически чисто по Марксу победил надстройку (то есть, попытку создания новой надстройки), и возвращение «господской культуры» оказалось неизбежным. Правда, с существенным отличием, состоящим в том, что данная культура сделалась намного более доступной, нежели раньше - но сути это не меняет. Поскольку гораздо более важным является то, что начал меняться сам базис - и меняться очень быстро. В том смысле, что индустриализация 1920-1950 годов не просто превратила аграрную страну в страну индустриальную, породив мощный - и довольно образованный - рабочий класс, но и пошла дальше. А именно: создала предпосылки для реализации следующего этапа развития, представляющего собой переход от массового индустриального производства - с его неизбежным высоким разделением труда - к производству постиндустриальному. Характеризующемуся высокой универсальностью трудовых процессов, теряющих деление на «ИТР» и «рабочих». Т.е., на «управляющих» и «управляемых».
Собственно, первые «проблески» подобного мира в виде разнообразных НИИ и КБ - которые часто занимались и реальной производственной деятельностью - появились уже в конце 1950 годов. И вместе с ними появилась возможность создания «новой культуры», которая была бы гораздо более адекватной, нежели «классическая». Однако в советском руководстве - да и в обществе в целом - к этому времени данная потребность перестала осознаваться. Ну, а зачем? «Классика» неплохо работала и в образовательной, и в «объединительном» смысле, создавая общее культурное поле. А главное - став способом кормления множества пресловутых «тусовок»: писательско-поэтической, художественной, артистической и т.д. (В отличие от постреволюционной ситуации, где как раз данные «тусовки» были разрушены.) В указанном положении думать о том, что надо что-то менять, было бы странным.
Ну, а о том, что же произошло в итоге всего этого, будет сказано уже в следующем посте. Пока же стоит только сказать о том, что итог этот был совершенно закономерен и вполне очевиден: мы сами можем очень хорошо его наблюдать сейчас. Правда, тут сразу же стоит заметить, что считать данный процесс завершившимся было бы рано: мы еще увидим много крайне интересного и неочевидного в «культурном плане» - равно, как и во многих других «планах». Но об этом, разумеется, надо будет говорить уже отдельно.
P.S. Ну, и еще: наверное, из вышесказанного становится понятным, что главное отличие "нового искусства" ("новой культуры") от старой должно будет состоять вовсе не в художественном методе. (Т.е., это не выбор между тем же реализмом или авангардом.) А в совершенно ином аспекте. Именно поэтому в данном посте не поминается соцреализм - хотя он и имеет прямое отношение к указанной теме.