О базовом свойстве классового общества
В прошлом посте было показано, что элита - т.е., представители правящих классов - в общем и целом не испытывают особого стремления к применению инноваций. Точнее сказать - они вообще не испытывают стремления к этому, предпочитая «старый добрый» способ обеспечения своих целей. А именно - ужесточение эксплуатации подчиненных им работников. То есть - любые кризисы, любые проблемы они - по умолчанию - решают одним образом: народ начинает хуже жить и больше работать. Правда, при этом возникает вопрос: почему же при этом уровень жизни все же может возрастать? - но о нем будет сказано чуть ниже.
Пока же можно сказать, что так было всегда. Имеется в виду: всегда в «письменной», т.е., государственной истории. Так было в период древности, когда казалось, что любые проблемы - начиная с решения климатических проблем путем рытья каналов и заканчивая обожествлением властителей через создание монументальных религиозных сооружений - можно решить путем использования рабского труда. А уж в последнем дефицита не было - бесконечные войны приводили к захвату значительного числа невольников. Ну, а если и этого не хватало, то всегда можно было попытаться расширить свою «ойкумену», обратив свое внимание на менее развитые народы. (Как это любил делать Рим имперского периода.)
Так было в Средние века - когда на место рабского труда пришел «добровольный» труд множества крестьян. «Добровольный» в кавычках, поскольку реально крестьянам приходилось работать на сеньора за право жить на своей земле. Это касалось и крепостных крестьян, и лично свободных - но не имеющих своих владений. (А с последними всегда была «напряженка», поскольку феодал - обладая значительной военной силой - всегда мог сделать любые крестьянские земли своими.) И единственная разница между средневековыми властителями и рабовладельцами древности состояла, по сути, в том, что получить «халявных» рабов первым было намного сложнее. (Рабство прекрасно существовало все Средние века, но вот пресловутые «менее развитые народы» - которых можно было бы легко обратить в рабов - тут отсутствовали.)
Так продолжилось и в Новое время - т.е., в период установления мирового капитализма. В которое, кстати, сохранялись и указанные выше формы эксплуатации - т.е., феодальная и даже рабовладельческая. (Рабство в США было отменено только в 1865 году, а в Бразилии - лишь в 1888 году.) Тем не менее, даже без учета этого указанная выше «форма» решения элитарных проблем оказывалась неизменной: за любые беды «хозяев» отвечал народ. В том смысле, что любые кризисы и катастрофы решались именно за счет ухудшения жизни рабочих и увеличения изъятия у них прибавочной стоимости.
* * *
Правда, тут сразу же возникает два вопроса. Первый состоит в том, что требуется объяснение: а почему в подобном случае прогресс во время установления капиталистической экономики все же усилился? Ну, а второй вопрос - это уже указанный выше вопрос о том, почему же к началу ХХ столетия представители пролетарита жили, все же, лучше, нежели в той же середине XIX? Напомню, что именно эти два момента очень любят приводить сторонники капитализма - и вообще, «элитаристического» (классового) устройства - в доказательство своей правоты. Однако на самом деле никаких проблем в ответе на них (эти вопросы) нет.
Поскольку прогресс при наступлении капитализма действительно существовал - и прогресс существенный. Но связан он был не с существованием данной формы общественного устройства - а с теми переходными процессами, которыми характеризовалось это наступление. Проще говоря, во время перехода от феодального к капиталистическому обществу пресловутая «элита» представляла собой крайне «рыхлый» класс, способный включать в себя множество новых представителей. (И, напротив, «выбрасывающих» старых - феодальных - «лучших людей».) Именно эти «неофиты» и являются отвественными за применение инноваций. Собственно, эта особенность раннекапиталистического мира никогда не была тайной: давно уже известно, что инновационностью обладает «молодой капитал», что основную долю новых машин и технологий вводят «начинающие капиталисты» на вновь открытых рынках. Капиталисты же «старые» если чем и занимаются - так это тем, что стараются надопустить «неофитов» в свой мир. (В основном - через использование государственного механизма.) Однако при наличии свободных рынком этот механизм - т.е., «госзапреты» - работает плохо, и «неофиты» побеждают.
Другое дело, что очень скоро - по историческим меркам - свободные рынки исчезают. И наступает следующий период развития классового общества - период «кристаллизации» элиты, ее укрупнения и сращивания с государством. Этот процесс для капитализма носит название «монополизация», и так же хорошо известен. Равно, как хорошо известен вред монополизации для научно-технического прогресса. Другое дело, что в рамках классовых представлений невозможно понять, что подобная остановка есть не «вредная ошибка» - или еще какое-то отклонение от нормы - а естественный социодинамический процесс. И что остановить его какими-то волевыми методами - вроде государственного регулирования - невозможно.
Поэтому капиталистический класс - еще недавно действительно демонстрировавший относительно высокий уровень инновационности - со временем начинает проявлять совершенно иные свойства. Очень схожие со свойствами указанных выше прежних эксплуататорских классов - рабовладельцев и феодалов. То есть - вместо внедрения новых технологий он начинает стремиться к решению своих проблем за счет передела сфер влияния - сиречь, войн торговых и обычных - и роста эксплуатации народных масс.
* * *
Правда, последнее оказывается не так просто, как раньше - поскольку сами рабочие к указанному периоду начинают представлять собой далеко не тот беззащитный класс, который они были в начале капиталистического пути. Дело в том, что рост предприятий, новационное их развитие, характерное для раннего капитализма, создает определенные условия для возникновения рабочего движения. (Минимально требование к квалификации - возникающее во время «новационного этапа» капитализма - дает возможность для «зарождения» новой исторической сущности: рабочего коллектива. Коий, собственно, и становится основой для указанного выше рабочего движения.) Итогом же деятельности последнего оказывается возможность «поднятия» цены на рабочую силу за счет коллективной борьбы. Что, собственно, и обеспечивает уже указанное повышение уровня жизни, а так же - на какое-то время - дает новый стимул для инноваций.
Но именно «на какое-то время», т.к. очень скоро капиталисты находят противодействие для указанной сущности. А именно: доводя рост разделения труда до предела, они ликвидируют потребность в квалификации, и, тем самым, «подводят мину» под рабочий коллектив. («Фордизм».) Это, потенциально, дает возможность дальнейшего увеличения эксплуатации - со всеми вытекающими последствиями. Кроме того, капиталисты - добившись сращивания с государственным аппаратом - обретают возможность полного использования последнего для борьбы с рабочими. Как делали те же фашистские государства, которые (в первом приближении) являются собой именно максимально развитые формы классовой огранизации.
Таким образом, и новационность капитализма, и его способность к повышению уровня жизни оказываются временными, поскольку в исторической перспективе этот тип общественного устройства неизбежно должен прийти к «общеклассовой норме». Т.е., к миру, где господствует обнищание народных масс с возвратом их к «естественному состоянию», в коем они находились в начале данного пути. (Тот самый принцип абсолютного обнищания трудящихся, который был открыт марксистами еще в середине XIX столетия.)
* * *
Впрочем, нет: в действительности такое оказывается возможным только в некоем гипотетическом состоянии, в котором можно избегать не просто кризисов - которые, как сказано выше, можно решать за счет народа - но и Суперкризисов. Которые решать невозможно никак. В действительности же Суперкризис оказывается неизбежным, поскольку с определенного момента рост «аппетитов лучших людей» оказывается так велик, что разрушает всю систему. (Т.е., возможности «опустить народ» начинает не хватать для удовлетворения этих «аппетитов».) В нашей истории подобным Суперкризисом выступила Первая Мировая война, которая стала последствием указанной монополизации в совокупностью с указанным же отношением к народу, как к расходному материалу.
Ну, а закончился Суперкризис известно как. В том смысле, что международная система классовых обществ была сломана через возникновение первого в истории бесклассового социума - СССР. Который, в свою очередь, оказался очень мощным «мироизменяющим фактором», определившим все основные тренды прошлого века. А именно: существенное повышение цены рабочей силы, продолжавшееся аж до конца 1970 годов, а так же вытекающее отсюда активное введение инноваций в жизнь. Что так же продолжалось почти до самого конца столетия. (В действительности «инновационный цикл» отстает от роста зарплат на 10-15 лет, что, собственно, и дало высокую новационность 1980 годов.) Но об этом, понятное дело, надо будет говорить уже отдельно.
Пока же можно сказать, что так было всегда. Имеется в виду: всегда в «письменной», т.е., государственной истории. Так было в период древности, когда казалось, что любые проблемы - начиная с решения климатических проблем путем рытья каналов и заканчивая обожествлением властителей через создание монументальных религиозных сооружений - можно решить путем использования рабского труда. А уж в последнем дефицита не было - бесконечные войны приводили к захвату значительного числа невольников. Ну, а если и этого не хватало, то всегда можно было попытаться расширить свою «ойкумену», обратив свое внимание на менее развитые народы. (Как это любил делать Рим имперского периода.)
Так было в Средние века - когда на место рабского труда пришел «добровольный» труд множества крестьян. «Добровольный» в кавычках, поскольку реально крестьянам приходилось работать на сеньора за право жить на своей земле. Это касалось и крепостных крестьян, и лично свободных - но не имеющих своих владений. (А с последними всегда была «напряженка», поскольку феодал - обладая значительной военной силой - всегда мог сделать любые крестьянские земли своими.) И единственная разница между средневековыми властителями и рабовладельцами древности состояла, по сути, в том, что получить «халявных» рабов первым было намного сложнее. (Рабство прекрасно существовало все Средние века, но вот пресловутые «менее развитые народы» - которых можно было бы легко обратить в рабов - тут отсутствовали.)
Так продолжилось и в Новое время - т.е., в период установления мирового капитализма. В которое, кстати, сохранялись и указанные выше формы эксплуатации - т.е., феодальная и даже рабовладельческая. (Рабство в США было отменено только в 1865 году, а в Бразилии - лишь в 1888 году.) Тем не менее, даже без учета этого указанная выше «форма» решения элитарных проблем оказывалась неизменной: за любые беды «хозяев» отвечал народ. В том смысле, что любые кризисы и катастрофы решались именно за счет ухудшения жизни рабочих и увеличения изъятия у них прибавочной стоимости.
* * *
Правда, тут сразу же возникает два вопроса. Первый состоит в том, что требуется объяснение: а почему в подобном случае прогресс во время установления капиталистической экономики все же усилился? Ну, а второй вопрос - это уже указанный выше вопрос о том, почему же к началу ХХ столетия представители пролетарита жили, все же, лучше, нежели в той же середине XIX? Напомню, что именно эти два момента очень любят приводить сторонники капитализма - и вообще, «элитаристического» (классового) устройства - в доказательство своей правоты. Однако на самом деле никаких проблем в ответе на них (эти вопросы) нет.
Поскольку прогресс при наступлении капитализма действительно существовал - и прогресс существенный. Но связан он был не с существованием данной формы общественного устройства - а с теми переходными процессами, которыми характеризовалось это наступление. Проще говоря, во время перехода от феодального к капиталистическому обществу пресловутая «элита» представляла собой крайне «рыхлый» класс, способный включать в себя множество новых представителей. (И, напротив, «выбрасывающих» старых - феодальных - «лучших людей».) Именно эти «неофиты» и являются отвественными за применение инноваций. Собственно, эта особенность раннекапиталистического мира никогда не была тайной: давно уже известно, что инновационностью обладает «молодой капитал», что основную долю новых машин и технологий вводят «начинающие капиталисты» на вновь открытых рынках. Капиталисты же «старые» если чем и занимаются - так это тем, что стараются надопустить «неофитов» в свой мир. (В основном - через использование государственного механизма.) Однако при наличии свободных рынком этот механизм - т.е., «госзапреты» - работает плохо, и «неофиты» побеждают.
Другое дело, что очень скоро - по историческим меркам - свободные рынки исчезают. И наступает следующий период развития классового общества - период «кристаллизации» элиты, ее укрупнения и сращивания с государством. Этот процесс для капитализма носит название «монополизация», и так же хорошо известен. Равно, как хорошо известен вред монополизации для научно-технического прогресса. Другое дело, что в рамках классовых представлений невозможно понять, что подобная остановка есть не «вредная ошибка» - или еще какое-то отклонение от нормы - а естественный социодинамический процесс. И что остановить его какими-то волевыми методами - вроде государственного регулирования - невозможно.
Поэтому капиталистический класс - еще недавно действительно демонстрировавший относительно высокий уровень инновационности - со временем начинает проявлять совершенно иные свойства. Очень схожие со свойствами указанных выше прежних эксплуататорских классов - рабовладельцев и феодалов. То есть - вместо внедрения новых технологий он начинает стремиться к решению своих проблем за счет передела сфер влияния - сиречь, войн торговых и обычных - и роста эксплуатации народных масс.
* * *
Правда, последнее оказывается не так просто, как раньше - поскольку сами рабочие к указанному периоду начинают представлять собой далеко не тот беззащитный класс, который они были в начале капиталистического пути. Дело в том, что рост предприятий, новационное их развитие, характерное для раннего капитализма, создает определенные условия для возникновения рабочего движения. (Минимально требование к квалификации - возникающее во время «новационного этапа» капитализма - дает возможность для «зарождения» новой исторической сущности: рабочего коллектива. Коий, собственно, и становится основой для указанного выше рабочего движения.) Итогом же деятельности последнего оказывается возможность «поднятия» цены на рабочую силу за счет коллективной борьбы. Что, собственно, и обеспечивает уже указанное повышение уровня жизни, а так же - на какое-то время - дает новый стимул для инноваций.
Но именно «на какое-то время», т.к. очень скоро капиталисты находят противодействие для указанной сущности. А именно: доводя рост разделения труда до предела, они ликвидируют потребность в квалификации, и, тем самым, «подводят мину» под рабочий коллектив. («Фордизм».) Это, потенциально, дает возможность дальнейшего увеличения эксплуатации - со всеми вытекающими последствиями. Кроме того, капиталисты - добившись сращивания с государственным аппаратом - обретают возможность полного использования последнего для борьбы с рабочими. Как делали те же фашистские государства, которые (в первом приближении) являются собой именно максимально развитые формы классовой огранизации.
Таким образом, и новационность капитализма, и его способность к повышению уровня жизни оказываются временными, поскольку в исторической перспективе этот тип общественного устройства неизбежно должен прийти к «общеклассовой норме». Т.е., к миру, где господствует обнищание народных масс с возвратом их к «естественному состоянию», в коем они находились в начале данного пути. (Тот самый принцип абсолютного обнищания трудящихся, который был открыт марксистами еще в середине XIX столетия.)
* * *
Впрочем, нет: в действительности такое оказывается возможным только в некоем гипотетическом состоянии, в котором можно избегать не просто кризисов - которые, как сказано выше, можно решать за счет народа - но и Суперкризисов. Которые решать невозможно никак. В действительности же Суперкризис оказывается неизбежным, поскольку с определенного момента рост «аппетитов лучших людей» оказывается так велик, что разрушает всю систему. (Т.е., возможности «опустить народ» начинает не хватать для удовлетворения этих «аппетитов».) В нашей истории подобным Суперкризисом выступила Первая Мировая война, которая стала последствием указанной монополизации в совокупностью с указанным же отношением к народу, как к расходному материалу.
Ну, а закончился Суперкризис известно как. В том смысле, что международная система классовых обществ была сломана через возникновение первого в истории бесклассового социума - СССР. Который, в свою очередь, оказался очень мощным «мироизменяющим фактором», определившим все основные тренды прошлого века. А именно: существенное повышение цены рабочей силы, продолжавшееся аж до конца 1970 годов, а так же вытекающее отсюда активное введение инноваций в жизнь. Что так же продолжалось почти до самого конца столетия. (В действительности «инновационный цикл» отстает от роста зарплат на 10-15 лет, что, собственно, и дало высокую новационность 1980 годов.) Но об этом, понятное дело, надо будет говорить уже отдельно.