Прощание с ХХ веком. Завершение
Итак, еще раз стоит повторить: прошлое столетие было первым в истории периодом действия масс и действия для масс. Временем, когда случилось немыслимое до того - впервые не цари и герои, а обыкновенные люди, объединенные совместной борьбой, стали определять движение мира. И, если честно, это определение оказалось более, чем выгодным практически для всех: вопреки всем завываниям скептиков, преимуществ у созданной Революцией ситуации оказалось на порядок больше, нежели недостатков. Ну да, практически все, чем мы сейчас гордимся, и чем отличаем наше время от всех остальных времен - начиная с освоения космоса и заканчивая общей санитарией жизни людей - было создано именно в указанный период. (Разумеется, о той же канализации знали задолго до ХХ века, однако даже в Европе она вплоть до 1950 годов была экзотикой.)
Однако именно в фундаментальности указанных изменений были скрыты и значительные проблемы для них. Дело в том, что для осознания случившегося переворота - с введением его в «базовый корпус» общественного сознания - человечеству нужно было время. Значительное время, сравнимое со временем существования нескольких поколений. Поэтому неудивительно, что случившееся было интерпретировано практически противоположным реальности образом. А именно - как «естественный процесс смягчения нравов». Дескать, в связи с неким «развитием» властители стали «мягче», и давить людей практически перестали. Начали говорить о «развитии гуманизма», о том, что после Второй Мировой войны «человечество стало иным» (ага, как будто до этого войн не было), и даже о «развитии экономической науки», которая, якобы, позволила обеспечить указанное состояние. (Тут, кстати, они были не сказать, чтобы совсем неправы - марксизм имеет значительную экономическую составляющую. Но имелся в виду, конечно, не он, а кейнсианство.)
* * *
В общем, уже к середине 1960 годов люди уверились в том, что случившееся - это всерьез и надолго. А точнее - навсегда. Что уже никогда не будет голодающих на улицах, миллионов людей, не имеющих работы - и десятков миллионов тех, кто готов вкалывать буквально за еду, только бы не войти в число безработных. Поразительно быстро забылось все - начиная с толп нищих на улицах европейских городов еще в 1920-1930 годах до силовых подавлений рабочих демонстраций. (После которых число искалеченных исчислялось сотнями, а уж об арестованных и говорить было нечего.) Все это ушло в прошлое - и уже в 1968 начавшееся «студенческое восстание» во Франции оказалось, по сути, перед пустотой. В том смысле, что «восставшие» - по сути - просто не знали, что потребовать от властей: экономические требования, составлявшие «ядро» программ народных выступлений в течение более, чем ста лет, неожиданно оказались неактуальными. (О том, почему это выступление, в таком случае, началось, надо говорить отдельно - но это особенно и не нужно.)
Ну, а поскольку политические идеи в данном случае вытекают из экономических, то они так же не были подняты на знамена восстания. (В том смысле, что концепция строительства социализма во Франции казалась ненужной - там и так все было хорошо.) В результате появились все эти нелепые и невнятные лозунги: вроде «запрещено запрещать», «под асфальтом пляж» и «будьте реалистами - требуйте невозможного». На самом деле весь этот «постмодернизм», по сути, стали ни чем иным, как сливом «восстания», его завершением с «сохранением лица». (Поэтому не стоит удивляться тому, что буржуазия легко приняла и их (лозунги) и самих «лидеров восставших» к себе.) В общем, «Парижская весна» стала фактически завершением протестного движения населения прошлого столетия, последним аккордом великой мелодии Революции, неожиданно ставшей никому не нужной.
С этого времени и начался «Великий откат» - отступление Революции, продолжающееся до сих пор. Причем, остановить данное движение было невозможным: если что-то перестает быть людям нужным, то оно отбрасывается ими с чрезвычайной легкостью. Поэтому уже к концу 1970 годов «хозяева мира» вдруг поняли, что им уже ничего не угрожает. Причем, это относится и к «внутренней» классовой борьбе - т.е., к готовности рабочего класса развитых стран «идти до конца». И к классовой борьбе «внешней», связанной с «Советской тенью». (Впрочем, этот момент надо рассматриваться уже отдельно.) Здесь же можно только указать на то, что итогом данного момента стало массированное наступление буржуазии на уже достигнутые работниками права. Этот процесс получил название «правый поворот», и характеризовался возвращением многих архаичных (к этому времени) моментов - начиная с массовых закрытий предприятий и приватизации, и заканчивая колониализмом. (Фоклендская война.)
* * *
Тем не менее, в 1980, а так же в 1990, и даже в 2000 годы еще сохранялись базовые составляющие завершившейся эпохи. По крайней мере, в развитых странах Запада - где на какое-то время количество социальных гарантий оказалось больше, нежели в активно «десоветизирующихся» бывших социалистических странах. То же самое можно было сказать и про все остальное - например, про рассмотренную в прошлых постах «ответственность власти». (Сиречь - про необходимость властителей заботится о благополучии народа.) В том смысле, что до определенного времени все это еще сохранялось. Частично на чистой инерции социального устройства, частично - на том, что пришедшие на волне «ответственности» политики оказывались достаточно «устойчивыми». (И просто так сменить их было невозможно.) Поэтому социумы того времени еще производили впечатление «разумно управляемых». (Ну, почти разумно, поскольку там, где есть частная собственность на средства производства, говорить о разуме можно только условно.)
Однако время делало свое - и вместо еще недавно господствующих «тяжеловесов», вроде Коля, Миттерана или Буша-старшего, начали приходить во власть люди совершенно иной категории. Которые могли быть охарактеризованы скорее, как актеры, нежели как «управленцы». (Разумеется, Рейган-актер пришел к власти еще в начале 1980 годов, однако тогда он выступал, скорее, в качестве «говорящей головы» у более разумных существ.) Эти самые личности были прекрасно сложены, великолепно одеты, и обучены умению «нравиться массам» - но не через умение видеть этих масс интересы и выражать их (как это было ранее), а через обращение к более «животным» слоям психики. Наступил период «красивых политиков» - вроде Клинтона или Саркози. Которые умело изображали «великих деятелей» при том, что сами являлись практически полными нулями, и за пределами формального представительства никакими делами не занимались. (Или занимались, но совершенно противоположной своим декларациям деятельностью.)
Кстати, сами понимаете кто - так же происходит из этих «красавчиков». Сиречь, из политических деятелей, чья популярность на 99% основана на создаваемой СМИ красивой картинке. Впрочем, в условиях полного отсутствия сопротивления масс это положение можно считать единственно возможным. А если честно - то, даже, в чем-то достаточно выгодным для людей. Поскольку в условиях «медиакратии» их еще как-то уговаривают и агитируют, и даже, частично, «подкармливают». Пускай и некачественными продуктами. (Тогда, как в реальности их можно было бы просто игнорировать - что показал нынешний карантин.)
* * *
Собственно, подобная схема - т.е., абсолютно медийные «первые лица» при почти полной развязки их с реальными делами - в общем-то, давно уже не является секретом. Более того - она уже в 1990 годы была предметом активной критики. Однако пикантность ситуации состоит в том, что данное положение является - а точнее, являлось - далеко не окончательным. В том смысле, что следствием идущего с 1980 годов распада созданного в ХХ веке «договора между массами и элитами» - «договора», состоящего в том, что элиты должных в некоторой степени заботится о массах (а за это последние не будут их свергать) - стало то, что указанные изменения стали накрывать и «политиков второго эшелона». Т.е., тех, кто скрывался за пышными фигурами «медиократии», и обеспечивал реальное управление обществом. Поскольку, лишившись давления со стороны народа, они так же начали очевидно «медиафицироваться» - подобно своим официальным руководителям. Иначе говоря, чем дальше - тем меньше становилось тех, кому действительно интересным стало положение реальной экономики и реального уровня жизни людей.
В общем, налицо стал возврат к «вековой норме», при которой короли и губернаторы занимались чуть ли не исключительно выяснением отношений друг с другом. (Плетением интриг и организации заговоров, устройством войн и «дружеских союзов», приближением фавориток и фаворитов - ну, в общем, всем тем, чем сейчас забиты страницы бесконечных псевдоисторических романов, живописующих «жизнь в кружевах».) Причем, судя по всему, подобное изменение распространяется лавинообразно - в том смысле, что любой приоритет реальной жизни перед «СМИшной картинкой» неминуемо жестоко наказывается. (Кто не «сделал себе имидж», просто выбывает из игры.) Причем, проблема усиливается еще и тем, что до сих пор еще устойчивость созданной во время «Золотых десятилетий» системы велика, и практически все ошибки руководства проходят незамеченными.
Впрочем, нет. Как уже говорилось, первое столкновение данной системы с достаточно слабой -но при этом реально существующей - угрозой коронавирусной инфекции оказалась для них критической. В том смысле, что все привычные для «медиакрасавчиков» стратегии - от попытки использовать случившееся для борьбы с конкурентами до стремления локализовать инфекцию путем создания административных барьеров - оказались тут недействительными. В результате чего мир получил экономический удар, на порядки превышающий удары от всех эпидемий прошлого столетия, вместе взятых. Включая знаменитую «испанку» 1918-1920 года. (Ну, а тот же «Гонконгский грипп» 1968-1969 года в данном случае может даже не упоминаться - там вообще был экономический подъем.)
В общем, после данной эпидемии можно честно сказать: прощай, ХХ век - век великих движений масс и порожденного ими состояния подъема. Ну, а о том, что приходит на смену этому, надо говорить уже отдельно…
Однако именно в фундаментальности указанных изменений были скрыты и значительные проблемы для них. Дело в том, что для осознания случившегося переворота - с введением его в «базовый корпус» общественного сознания - человечеству нужно было время. Значительное время, сравнимое со временем существования нескольких поколений. Поэтому неудивительно, что случившееся было интерпретировано практически противоположным реальности образом. А именно - как «естественный процесс смягчения нравов». Дескать, в связи с неким «развитием» властители стали «мягче», и давить людей практически перестали. Начали говорить о «развитии гуманизма», о том, что после Второй Мировой войны «человечество стало иным» (ага, как будто до этого войн не было), и даже о «развитии экономической науки», которая, якобы, позволила обеспечить указанное состояние. (Тут, кстати, они были не сказать, чтобы совсем неправы - марксизм имеет значительную экономическую составляющую. Но имелся в виду, конечно, не он, а кейнсианство.)
* * *
В общем, уже к середине 1960 годов люди уверились в том, что случившееся - это всерьез и надолго. А точнее - навсегда. Что уже никогда не будет голодающих на улицах, миллионов людей, не имеющих работы - и десятков миллионов тех, кто готов вкалывать буквально за еду, только бы не войти в число безработных. Поразительно быстро забылось все - начиная с толп нищих на улицах европейских городов еще в 1920-1930 годах до силовых подавлений рабочих демонстраций. (После которых число искалеченных исчислялось сотнями, а уж об арестованных и говорить было нечего.) Все это ушло в прошлое - и уже в 1968 начавшееся «студенческое восстание» во Франции оказалось, по сути, перед пустотой. В том смысле, что «восставшие» - по сути - просто не знали, что потребовать от властей: экономические требования, составлявшие «ядро» программ народных выступлений в течение более, чем ста лет, неожиданно оказались неактуальными. (О том, почему это выступление, в таком случае, началось, надо говорить отдельно - но это особенно и не нужно.)
Ну, а поскольку политические идеи в данном случае вытекают из экономических, то они так же не были подняты на знамена восстания. (В том смысле, что концепция строительства социализма во Франции казалась ненужной - там и так все было хорошо.) В результате появились все эти нелепые и невнятные лозунги: вроде «запрещено запрещать», «под асфальтом пляж» и «будьте реалистами - требуйте невозможного». На самом деле весь этот «постмодернизм», по сути, стали ни чем иным, как сливом «восстания», его завершением с «сохранением лица». (Поэтому не стоит удивляться тому, что буржуазия легко приняла и их (лозунги) и самих «лидеров восставших» к себе.) В общем, «Парижская весна» стала фактически завершением протестного движения населения прошлого столетия, последним аккордом великой мелодии Революции, неожиданно ставшей никому не нужной.
С этого времени и начался «Великий откат» - отступление Революции, продолжающееся до сих пор. Причем, остановить данное движение было невозможным: если что-то перестает быть людям нужным, то оно отбрасывается ими с чрезвычайной легкостью. Поэтому уже к концу 1970 годов «хозяева мира» вдруг поняли, что им уже ничего не угрожает. Причем, это относится и к «внутренней» классовой борьбе - т.е., к готовности рабочего класса развитых стран «идти до конца». И к классовой борьбе «внешней», связанной с «Советской тенью». (Впрочем, этот момент надо рассматриваться уже отдельно.) Здесь же можно только указать на то, что итогом данного момента стало массированное наступление буржуазии на уже достигнутые работниками права. Этот процесс получил название «правый поворот», и характеризовался возвращением многих архаичных (к этому времени) моментов - начиная с массовых закрытий предприятий и приватизации, и заканчивая колониализмом. (Фоклендская война.)
* * *
Тем не менее, в 1980, а так же в 1990, и даже в 2000 годы еще сохранялись базовые составляющие завершившейся эпохи. По крайней мере, в развитых странах Запада - где на какое-то время количество социальных гарантий оказалось больше, нежели в активно «десоветизирующихся» бывших социалистических странах. То же самое можно было сказать и про все остальное - например, про рассмотренную в прошлых постах «ответственность власти». (Сиречь - про необходимость властителей заботится о благополучии народа.) В том смысле, что до определенного времени все это еще сохранялось. Частично на чистой инерции социального устройства, частично - на том, что пришедшие на волне «ответственности» политики оказывались достаточно «устойчивыми». (И просто так сменить их было невозможно.) Поэтому социумы того времени еще производили впечатление «разумно управляемых». (Ну, почти разумно, поскольку там, где есть частная собственность на средства производства, говорить о разуме можно только условно.)
Однако время делало свое - и вместо еще недавно господствующих «тяжеловесов», вроде Коля, Миттерана или Буша-старшего, начали приходить во власть люди совершенно иной категории. Которые могли быть охарактеризованы скорее, как актеры, нежели как «управленцы». (Разумеется, Рейган-актер пришел к власти еще в начале 1980 годов, однако тогда он выступал, скорее, в качестве «говорящей головы» у более разумных существ.) Эти самые личности были прекрасно сложены, великолепно одеты, и обучены умению «нравиться массам» - но не через умение видеть этих масс интересы и выражать их (как это было ранее), а через обращение к более «животным» слоям психики. Наступил период «красивых политиков» - вроде Клинтона или Саркози. Которые умело изображали «великих деятелей» при том, что сами являлись практически полными нулями, и за пределами формального представительства никакими делами не занимались. (Или занимались, но совершенно противоположной своим декларациям деятельностью.)
Кстати, сами понимаете кто - так же происходит из этих «красавчиков». Сиречь, из политических деятелей, чья популярность на 99% основана на создаваемой СМИ красивой картинке. Впрочем, в условиях полного отсутствия сопротивления масс это положение можно считать единственно возможным. А если честно - то, даже, в чем-то достаточно выгодным для людей. Поскольку в условиях «медиакратии» их еще как-то уговаривают и агитируют, и даже, частично, «подкармливают». Пускай и некачественными продуктами. (Тогда, как в реальности их можно было бы просто игнорировать - что показал нынешний карантин.)
* * *
Собственно, подобная схема - т.е., абсолютно медийные «первые лица» при почти полной развязки их с реальными делами - в общем-то, давно уже не является секретом. Более того - она уже в 1990 годы была предметом активной критики. Однако пикантность ситуации состоит в том, что данное положение является - а точнее, являлось - далеко не окончательным. В том смысле, что следствием идущего с 1980 годов распада созданного в ХХ веке «договора между массами и элитами» - «договора», состоящего в том, что элиты должных в некоторой степени заботится о массах (а за это последние не будут их свергать) - стало то, что указанные изменения стали накрывать и «политиков второго эшелона». Т.е., тех, кто скрывался за пышными фигурами «медиократии», и обеспечивал реальное управление обществом. Поскольку, лишившись давления со стороны народа, они так же начали очевидно «медиафицироваться» - подобно своим официальным руководителям. Иначе говоря, чем дальше - тем меньше становилось тех, кому действительно интересным стало положение реальной экономики и реального уровня жизни людей.
В общем, налицо стал возврат к «вековой норме», при которой короли и губернаторы занимались чуть ли не исключительно выяснением отношений друг с другом. (Плетением интриг и организации заговоров, устройством войн и «дружеских союзов», приближением фавориток и фаворитов - ну, в общем, всем тем, чем сейчас забиты страницы бесконечных псевдоисторических романов, живописующих «жизнь в кружевах».) Причем, судя по всему, подобное изменение распространяется лавинообразно - в том смысле, что любой приоритет реальной жизни перед «СМИшной картинкой» неминуемо жестоко наказывается. (Кто не «сделал себе имидж», просто выбывает из игры.) Причем, проблема усиливается еще и тем, что до сих пор еще устойчивость созданной во время «Золотых десятилетий» системы велика, и практически все ошибки руководства проходят незамеченными.
Впрочем, нет. Как уже говорилось, первое столкновение данной системы с достаточно слабой -но при этом реально существующей - угрозой коронавирусной инфекции оказалась для них критической. В том смысле, что все привычные для «медиакрасавчиков» стратегии - от попытки использовать случившееся для борьбы с конкурентами до стремления локализовать инфекцию путем создания административных барьеров - оказались тут недействительными. В результате чего мир получил экономический удар, на порядки превышающий удары от всех эпидемий прошлого столетия, вместе взятых. Включая знаменитую «испанку» 1918-1920 года. (Ну, а тот же «Гонконгский грипп» 1968-1969 года в данном случае может даже не упоминаться - там вообще был экономический подъем.)
В общем, после данной эпидемии можно честно сказать: прощай, ХХ век - век великих движений масс и порожденного ими состояния подъема. Ну, а о том, что приходит на смену этому, надо говорить уже отдельно…