К вопросу об отмирании государства при развитии Революции
Прошлый пост - посвященный тому, с каким же государством боролись большевики - на самом деле имеет значение, выходящее за рамки чисто исторического контекста. Поскольку рассматриваемая там проблема позволяет ответить на один крайне важный социодинамический вопрос - а именно, на то, что же будет происходить с государством во время революционного перехода. Поскольку, как известно, «в теории» считается, что это самое государство должно отмирать. «На практике» же - т.е., в советской истории - обычно выделяют противоположный процесс. Т.е., рост и укрепление советского государства.
Из этой особенности делаются различные выводы. Например, одни считают, что именно поэтому СССР и погиб. В том смысле, что это самое «государственничество» не позволило построить тут «нормальный социализм». (Или, даже коммунизм.) Ну, а довершил все приход к власти «кровавого Сталина», который превратил СССР во что-то совершенно иное. (В крайнем случае декларируется, что Сталин построил «феодальную империю».) Впрочем, встречаются и противоположные концепции. Состоящие в том, что никакого отмирания государства невозможно в принципе - а значит, единственно возможным путем развития СССР было именно то, что с ним случилось. Кстати, и этот вариант в крайнем своем варианта приводит к пресловутой «феодальной империи» - только тут она воспринимается не в уничижительном, а в превосходном смысле.
Разумеется, между этими точками зрения находится множество менее радикальных. Тем не менее, всех их объединяет одно: происходивший в Советском Союзе процесс усиления государства вместо его отмены не оспаривается. Однако так ли это? В смысле - действительно ли «марксова идея» об отмирании государства оказалась то ли не реализуемой вообще после начала реальной Пролетарской Революции? (И значит, постулаты марксизма неверны.) То ли - не реализуемой в «этой стране», сиречь, в варварской России, обреченной до скончания века существовать в мире деспотической власти. (И значит, наша страна обречена на «вечную деспотию» - или же на «благую внешнюю оккупацию».)
* * *
Наверное, все догадались о чем тут речь. Ну, а если кто не догадался, то скажу прямо: как уже было сказано, при рассмотрении «вопроса о государстве» очень часто путаются две его ипостаси. Одна - «современная» (точнее, господствующая сейчас), состоящая в том, что государство является механизмом, обеспечивающим жизнедеятельность человека. В частности, дающего возможность его обучения, лечения и коммунального обеспечения. Часто сюда привлекаются и более «широкие» обобщения «жизнеобеспечивающих систем», включая транспорт и вещи первой необходимости. (Скажем, продукты и лекарства.)
Ну, а вторая ипостась - «историческая». Которая - как уже говорилось в прошлом посте - состоит вовсе не в строительстве больниц и детских садов, и даже не в прокладке дорог. А в том, что может быть названо «обеспечения интересов правящих классов посредством особого аппарата насилия». Иначе говоря, в возможности существования армии и полицейских сил. Причем - это крайне важно - полицейских сил, направленных не столько на борьбу с «обычной преступностью», сколько на подавление народных бунтов. Направленных против указанных выше правящих классов и вызванных тем, что последние стремятся вырвать у масс как можно больше прибавочного продукта. С преступниками же, если честно, «классическое» государство боролось довольно слабо - они особо аристократам и богачам не мешали: для защиты от воров и грабителей им хватало и слуг. (Поэтому в течение веков забота с «своем кошельке» для обычных людей было делом исключительно частным. Или общинным - если речь шла о сельских общинах или городских коммунах.)
Так вот: вплоть до случившихся в 1917 году событий эта самая «вторая ипостась» была преобладающей у всех государств. (А у Российской Империи - она вообще охватывала практически все.) В том смысле, что государство было - и воспринималось населением - прежде всего, как система подавления и наказания. Даже война, как таковая, выглядела вторичной: поскольку войны, все же, заканчивались, а подавление и наказание было всегда. Поэтому именно отмену этой самой «ипостаси» при переходе от классового общества к бесклассовому и «предсказывали» марксисты. Все же остальное - строительство дорог и мостов, школы и больницы, наука и техника - разумеется, в данном случае не рассматривалось. Поэтому, говоря об отмирании государства, стоит вести речь исключительно об отмирании системы государственного насилия. А, например, не о государственной экономике или медицине, которая, напротив, должна при переходе к социализму развиваться.
* * *
И как раз эта система была отменена Октябрьской Революцией. В том смысле, что постоянная армия была распущена - точнее, она к этому времени уже представляла собой фикцию, так что ничего делать в данному случае не пришлось, однако сути это не меняет. То же самое можно сказать и про полицию, отмененную еще в феврале. («Народная милиция» Временного правительства была образованием еще более аморфным, нежели армия.) Причем, в полном соответствии с марксисткой идеей все это заменялось так же «временной» Красной Гвардией, являвшейся, по сути, «расширенным вариантом» народных дружин, т.е., фактически общественной организацией.
Однако очень скоро выяснилось, что такое положение вещей прямо угрожает существованию молодого государства. В том смысле, что его уничтожение планируется и «изнутри», и «снаружи». Причем, если с «внутренними врагами» еще можно справиться посредством «вооруженного народа» - той же Красной Гвардии - то враг внешний требует совершенно иного ответа. Кстати, тут надо понимать, что и «внутренние враги» - те же белогвардейцы - очень быстро оказались под «внешним управлением» или открыто (см. пример британского офицера Колчака), или же «косвенно. (Кстати, первым «внешним фактором», ставшим на пути отмирания указанной ипостаси государства при социализме, стали еще немцы - для борьбы с которыми и была создана Красная Армия.)
То есть, выяснилось, что без восстановления четкой централизованной структуры государственного аппарата насилия - иначе говоря, армии и полиции - ни о каком существовании социалистического государства говорить не получится. Поскольку иначе его просто сожрут. Так что же, получается, что правы те, кто говорить, что отмирание государства действительно невозможно? На первый взгляд кажется, что дело обстоит именно так. Однако в действительности речь идет о несколько другом - о том, что в реальности никакое общество не существует «в вакууме». В том смысле, что оно вынуждено взаимодействовать с иными типами обществ, и соответственно, вырабатывать особый «интерфейс взаимодействия». Который, в свою очередь, неизбежно получает черты, господствующие у «соседей».
Поэтому если молодое Советское государство вынуждено находиться в окружении империалистических держав, имеющих одной из важнейших целей существования порабощение соседей, то оно не может себе позволить не иметь армию. Причем, армию развитую, захватывающую значительную часть экономики - так же, как и у империалистов. То же самое стоит сказать и о «политической полиции»: пока за границей имеются мощные силы, мечтающие об уничтожении Советской власти - и, что самое важной, вполне могущие это сделать - то «внутри» всегда будет существовать достаточное число людей, делающих ставку именно на данное течение событий. Иначе говоря, видящих достижимой своей целью обрушение страны и ее внешнюю оккупацию - при которой возможно будет получить множество ценностей.
* * *
Еще раз: все вышесказанное существует объективно, вне всякой связи с желаниями и волей отдельных людей - пускай даже высокопоставленных. (Поэтому никакая «замена Сталина на Троцкого» тут помочь не может.) И никакими, даже самыми гениальными, управленческими решениями устранить подобную ситуацию невозможно. (Даже если бы Революция победила еще и в Германии - как мечтают некоторые из «антисталинистов» - это не сильно изменило бы ситуацию.) Поэтому государство - как аппарат насилия - в СССР должно было сохраниться с железной неизбежностью. Однако это сохранение обеспечивалось исключительно внешними причинами - «капиталистической тенью» - при полном отсутствии внутренних потребностей в ней. Поэтому - по мере ослабления пресловутого капиталистического окружения - должна была ослабляться и указанная «ипостась».
Что мы, собственно, и наблюдаем в советской истории. В том смысле, что начиная с поражения мирового империализма во Второй Мировой войне и ослабления его опасности для СССР после появления у последнего ядерного оружия, государственный «аппарат насилия» тут начинает существенно «отступать». Нет, разумеется, в абсолютном значении та же армия усиливается - появляются новые виды вооружений, создается Варшавский договор. Однако в относительном плане милитаризация общества существенно снижается. То же самое стоит сказать и о борьбе с «внутренними врагами», которые уже в конце 1950 годов начала спадать. Разумеется, «формальные» причины для этого можно указать самые различные - от смерти Сталина до «антисоветского переворота» - однако все это будет вторичным. Поскольку первичным, в данном случае, стоит считать именно исчезновение описанного выше условия «существования контрреволюции» в стране - т.е., возможность реального захвата ее врагами. (С «поощрением» предателей высокими должностями и прочими благами.)
То есть - указанное «снятие государства» действительно происходит. Другое дело, что этот процесс является достаточно длительным и крайне неочевидным - одна «борьба теней» чего стоит! Тем не менее, в 1960-1970 годах давление государства на граждан оказывается ниже, нежели в тех же 1930. А уж с 1910 (и более ранними) временами и сравнивать смешно. (На самом деле пресловутая «свобода» дореволюционного обывателя в действительности определялась околонулевыми его способностями к изменению мира. В том смысле, что потенциальный наносимый им ущерб в любом случае был около нуля - в отличие от потенциального ущерба, наносимого тем же советским обывателем в 1930 годах. Поэтому никакой репрессивный аппарат ему, в общем-то, не угрожал. Когда же опасность тех или иных народных групп осознавалась властями, то они -как в 1905 году - не останавливались ни перед какими средствами.)
* * *
Но об этом, в общем-то, надо говорить уже отдельно. Равно как надо отдельно говорить о роли надвигающейся Второй Мировой войны в т.н. «массовых репрессиях» 1937 года. (ИМХО, именно этот фактор и стал причиной этих самых "репрессий" возникновения.) Тут же следует обратить внимание немного на другое - на то, что если бы процесс развития советского общества продолжился бы до настоящего времени, то, судя по всему, уже сейчас можно стало бы говорить о «снятии» государственного аппарата насилия. Начиная с резкого сокращения военных расходов - первые признаки этого, кстати, проявились и в нашей реальности в виде пресловутых договоров о запрете и ограничении некоторых видов вооружений. И заканчивая фактическим исчезновением пресловутых «спецслужб», начиная с КГБ. (В том смысле, что после исчезновения шпионской и диверсионной деятельности со стороны Запада - что было бы следствием развития советского социализма и его влияния на мир - потребность в данных вещах исчезла бы.)
Однако все это, к величайшему сожалению, так и не осуществилось, поскольку Советский Союз с середины 1960 вместо движения к коммунизму перешел на совершенно иной путь. (Что, в свою очередь, было вызвано целым рядом причин, требующих отдельного разговора. Поэтому тут можно только указать на то, что они - эти причины - в принципе, имели объективный характер, связанный с системой общественного производства. И поэтому вряд ли могли быть устранены теми или иными действиями отдельных лиц.) Ну, а результат всего этого мы можем наблюдать сейчас в самой полной мере. В том смысле, что уровень государственного насилия современного постсоветского общества совершенно очевидно является превосходящим уровень государственного насилия общества советского на порядок. Что прекрасно видно, например, сегодня…
Из этой особенности делаются различные выводы. Например, одни считают, что именно поэтому СССР и погиб. В том смысле, что это самое «государственничество» не позволило построить тут «нормальный социализм». (Или, даже коммунизм.) Ну, а довершил все приход к власти «кровавого Сталина», который превратил СССР во что-то совершенно иное. (В крайнем случае декларируется, что Сталин построил «феодальную империю».) Впрочем, встречаются и противоположные концепции. Состоящие в том, что никакого отмирания государства невозможно в принципе - а значит, единственно возможным путем развития СССР было именно то, что с ним случилось. Кстати, и этот вариант в крайнем своем варианта приводит к пресловутой «феодальной империи» - только тут она воспринимается не в уничижительном, а в превосходном смысле.
Разумеется, между этими точками зрения находится множество менее радикальных. Тем не менее, всех их объединяет одно: происходивший в Советском Союзе процесс усиления государства вместо его отмены не оспаривается. Однако так ли это? В смысле - действительно ли «марксова идея» об отмирании государства оказалась то ли не реализуемой вообще после начала реальной Пролетарской Революции? (И значит, постулаты марксизма неверны.) То ли - не реализуемой в «этой стране», сиречь, в варварской России, обреченной до скончания века существовать в мире деспотической власти. (И значит, наша страна обречена на «вечную деспотию» - или же на «благую внешнюю оккупацию».)
* * *
Наверное, все догадались о чем тут речь. Ну, а если кто не догадался, то скажу прямо: как уже было сказано, при рассмотрении «вопроса о государстве» очень часто путаются две его ипостаси. Одна - «современная» (точнее, господствующая сейчас), состоящая в том, что государство является механизмом, обеспечивающим жизнедеятельность человека. В частности, дающего возможность его обучения, лечения и коммунального обеспечения. Часто сюда привлекаются и более «широкие» обобщения «жизнеобеспечивающих систем», включая транспорт и вещи первой необходимости. (Скажем, продукты и лекарства.)
Ну, а вторая ипостась - «историческая». Которая - как уже говорилось в прошлом посте - состоит вовсе не в строительстве больниц и детских садов, и даже не в прокладке дорог. А в том, что может быть названо «обеспечения интересов правящих классов посредством особого аппарата насилия». Иначе говоря, в возможности существования армии и полицейских сил. Причем - это крайне важно - полицейских сил, направленных не столько на борьбу с «обычной преступностью», сколько на подавление народных бунтов. Направленных против указанных выше правящих классов и вызванных тем, что последние стремятся вырвать у масс как можно больше прибавочного продукта. С преступниками же, если честно, «классическое» государство боролось довольно слабо - они особо аристократам и богачам не мешали: для защиты от воров и грабителей им хватало и слуг. (Поэтому в течение веков забота с «своем кошельке» для обычных людей было делом исключительно частным. Или общинным - если речь шла о сельских общинах или городских коммунах.)
Так вот: вплоть до случившихся в 1917 году событий эта самая «вторая ипостась» была преобладающей у всех государств. (А у Российской Империи - она вообще охватывала практически все.) В том смысле, что государство было - и воспринималось населением - прежде всего, как система подавления и наказания. Даже война, как таковая, выглядела вторичной: поскольку войны, все же, заканчивались, а подавление и наказание было всегда. Поэтому именно отмену этой самой «ипостаси» при переходе от классового общества к бесклассовому и «предсказывали» марксисты. Все же остальное - строительство дорог и мостов, школы и больницы, наука и техника - разумеется, в данном случае не рассматривалось. Поэтому, говоря об отмирании государства, стоит вести речь исключительно об отмирании системы государственного насилия. А, например, не о государственной экономике или медицине, которая, напротив, должна при переходе к социализму развиваться.
* * *
И как раз эта система была отменена Октябрьской Революцией. В том смысле, что постоянная армия была распущена - точнее, она к этому времени уже представляла собой фикцию, так что ничего делать в данному случае не пришлось, однако сути это не меняет. То же самое можно сказать и про полицию, отмененную еще в феврале. («Народная милиция» Временного правительства была образованием еще более аморфным, нежели армия.) Причем, в полном соответствии с марксисткой идеей все это заменялось так же «временной» Красной Гвардией, являвшейся, по сути, «расширенным вариантом» народных дружин, т.е., фактически общественной организацией.
Однако очень скоро выяснилось, что такое положение вещей прямо угрожает существованию молодого государства. В том смысле, что его уничтожение планируется и «изнутри», и «снаружи». Причем, если с «внутренними врагами» еще можно справиться посредством «вооруженного народа» - той же Красной Гвардии - то враг внешний требует совершенно иного ответа. Кстати, тут надо понимать, что и «внутренние враги» - те же белогвардейцы - очень быстро оказались под «внешним управлением» или открыто (см. пример британского офицера Колчака), или же «косвенно. (Кстати, первым «внешним фактором», ставшим на пути отмирания указанной ипостаси государства при социализме, стали еще немцы - для борьбы с которыми и была создана Красная Армия.)
То есть, выяснилось, что без восстановления четкой централизованной структуры государственного аппарата насилия - иначе говоря, армии и полиции - ни о каком существовании социалистического государства говорить не получится. Поскольку иначе его просто сожрут. Так что же, получается, что правы те, кто говорить, что отмирание государства действительно невозможно? На первый взгляд кажется, что дело обстоит именно так. Однако в действительности речь идет о несколько другом - о том, что в реальности никакое общество не существует «в вакууме». В том смысле, что оно вынуждено взаимодействовать с иными типами обществ, и соответственно, вырабатывать особый «интерфейс взаимодействия». Который, в свою очередь, неизбежно получает черты, господствующие у «соседей».
Поэтому если молодое Советское государство вынуждено находиться в окружении империалистических держав, имеющих одной из важнейших целей существования порабощение соседей, то оно не может себе позволить не иметь армию. Причем, армию развитую, захватывающую значительную часть экономики - так же, как и у империалистов. То же самое стоит сказать и о «политической полиции»: пока за границей имеются мощные силы, мечтающие об уничтожении Советской власти - и, что самое важной, вполне могущие это сделать - то «внутри» всегда будет существовать достаточное число людей, делающих ставку именно на данное течение событий. Иначе говоря, видящих достижимой своей целью обрушение страны и ее внешнюю оккупацию - при которой возможно будет получить множество ценностей.
* * *
Еще раз: все вышесказанное существует объективно, вне всякой связи с желаниями и волей отдельных людей - пускай даже высокопоставленных. (Поэтому никакая «замена Сталина на Троцкого» тут помочь не может.) И никакими, даже самыми гениальными, управленческими решениями устранить подобную ситуацию невозможно. (Даже если бы Революция победила еще и в Германии - как мечтают некоторые из «антисталинистов» - это не сильно изменило бы ситуацию.) Поэтому государство - как аппарат насилия - в СССР должно было сохраниться с железной неизбежностью. Однако это сохранение обеспечивалось исключительно внешними причинами - «капиталистической тенью» - при полном отсутствии внутренних потребностей в ней. Поэтому - по мере ослабления пресловутого капиталистического окружения - должна была ослабляться и указанная «ипостась».
Что мы, собственно, и наблюдаем в советской истории. В том смысле, что начиная с поражения мирового империализма во Второй Мировой войне и ослабления его опасности для СССР после появления у последнего ядерного оружия, государственный «аппарат насилия» тут начинает существенно «отступать». Нет, разумеется, в абсолютном значении та же армия усиливается - появляются новые виды вооружений, создается Варшавский договор. Однако в относительном плане милитаризация общества существенно снижается. То же самое стоит сказать и о борьбе с «внутренними врагами», которые уже в конце 1950 годов начала спадать. Разумеется, «формальные» причины для этого можно указать самые различные - от смерти Сталина до «антисоветского переворота» - однако все это будет вторичным. Поскольку первичным, в данном случае, стоит считать именно исчезновение описанного выше условия «существования контрреволюции» в стране - т.е., возможность реального захвата ее врагами. (С «поощрением» предателей высокими должностями и прочими благами.)
То есть - указанное «снятие государства» действительно происходит. Другое дело, что этот процесс является достаточно длительным и крайне неочевидным - одна «борьба теней» чего стоит! Тем не менее, в 1960-1970 годах давление государства на граждан оказывается ниже, нежели в тех же 1930. А уж с 1910 (и более ранними) временами и сравнивать смешно. (На самом деле пресловутая «свобода» дореволюционного обывателя в действительности определялась околонулевыми его способностями к изменению мира. В том смысле, что потенциальный наносимый им ущерб в любом случае был около нуля - в отличие от потенциального ущерба, наносимого тем же советским обывателем в 1930 годах. Поэтому никакой репрессивный аппарат ему, в общем-то, не угрожал. Когда же опасность тех или иных народных групп осознавалась властями, то они -как в 1905 году - не останавливались ни перед какими средствами.)
* * *
Но об этом, в общем-то, надо говорить уже отдельно. Равно как надо отдельно говорить о роли надвигающейся Второй Мировой войны в т.н. «массовых репрессиях» 1937 года. (ИМХО, именно этот фактор и стал причиной этих самых "репрессий" возникновения.) Тут же следует обратить внимание немного на другое - на то, что если бы процесс развития советского общества продолжился бы до настоящего времени, то, судя по всему, уже сейчас можно стало бы говорить о «снятии» государственного аппарата насилия. Начиная с резкого сокращения военных расходов - первые признаки этого, кстати, проявились и в нашей реальности в виде пресловутых договоров о запрете и ограничении некоторых видов вооружений. И заканчивая фактическим исчезновением пресловутых «спецслужб», начиная с КГБ. (В том смысле, что после исчезновения шпионской и диверсионной деятельности со стороны Запада - что было бы следствием развития советского социализма и его влияния на мир - потребность в данных вещах исчезла бы.)
Однако все это, к величайшему сожалению, так и не осуществилось, поскольку Советский Союз с середины 1960 вместо движения к коммунизму перешел на совершенно иной путь. (Что, в свою очередь, было вызвано целым рядом причин, требующих отдельного разговора. Поэтому тут можно только указать на то, что они - эти причины - в принципе, имели объективный характер, связанный с системой общественного производства. И поэтому вряд ли могли быть устранены теми или иными действиями отдельных лиц.) Ну, а результат всего этого мы можем наблюдать сейчас в самой полной мере. В том смысле, что уровень государственного насилия современного постсоветского общества совершенно очевидно является превосходящим уровень государственного насилия общества советского на порядок. Что прекрасно видно, например, сегодня…