Ненужный мир 4. Немного о семейном вопросе
В прошлом посте было показано, как менялось отношение к такому явлению, как «частная собственность». (Впрочем, менялось вместе с самим явлением.) В том смысле, что в конце 1960-1970 годах указанное понятие обрело неожиданную (на тот момент) положительную коннотацию. (Отличающуюся от той, что сложилась в первой половине ХХ века, и которая господствовала до описанного времени.) Однако к концу 2000 годов этот процесс сменился на противоположный - в том смысле, что произошло очередное переосмысление собственности и связанного с ней частного предпринимательства.
Впрочем, только указанными моментами происходящие изменения не ограничились - похожая трансформация охватила практически все сферы человеческого бытия. В том смысле, что «прекрасная эпоха» «золотых десятилетий» привела к новому вдыханию жизни во многие, казалось бы, уже уходящие понятия. И напротив -наступивший после гибели СССР период «рыночного торжества» привел к быстрому исчерпанию данных вещей, их резкому «обветшанию» и разрушению. Взять, например, такое явление, как «семья».
Наверное, тут не надо говорить о том, что подобный тип человеческого общежития испытывает в настоящее время крайне серьезный кризис. Выражаемый, например, в том, что люди с каждым годом все менее охотно вступают в брак - а если вступают, то через определенное время все равно разводятся. (О связанных с данным явлением демографических проблемах надо говорить отдельно.) Подобное положение, разумеется, вызывает закономерное возмущение, а также - столь же закономерное желание найти от него «лекарство». Правда, искать его предполагается в т.н. «морально-этической области», зачастую имеющей однозначно религиозную коннотацию. C соответствующим результатом - в том смысле, что все попытки «лечения» закономерно заканчиваются провалом.
Поскольку в действительности мы имеем дело с чистейшим социально-экономическим процессом, напрямую восходящим к системе общественного производства. (И совершенно закономерно отражающим все колебания последнего.) Да, именно так: семья - это, прежде всего, элемент производственной системы, существующий исключительно потому, что данная форма взаимодействия людей позволяет (при определенных условиях) наиболее рационально осуществлять производственную деятельность. На самом деле последнее не будет выглядеть странным при условии, если вспомнить: чем же была семья на протяжении подавляющей части человеческой истории. А была она, прежде всего, производственной единицей, занимающейся обработкой земельного участка или еще какой-то полезной деятельностью. (Ремеслом, торговлей.) Впрочем, даже семьи аристократов, по существу, выполняли примерно ту же роль, только на более «высоком уровне» - недаром, заключение брака издавна считалось самым лучшим методом политики. (Которая, как известно, есть отражение экономики.)
* * *
Отсюда неудивительно, что с началом перехода от производства «распределенного», разнесенного по множеству крестьянских и ремесленных дворов, к производству «концентрированному» - т.е., индустриальному - традиционная семья оказалась не просто в кризисе. А в кризисе системном и неустранимом. В том смысле, что, будучи лишена своей экономической основы, она неминуемо начала разрушаться - несмотря на все «традиционные скрепы», которые на тот момент были достаточно значимыми. (Вроде религии или общественного мнения.) Правда, до определенного времени семью спасало то, что капитализм, изъяв у масс собственные средства производства, оставил им определенные «средства потребления». Сиречь - бытовое и хозяйственное имущество, среди которого самым главным было жилище.
Именно оно и стало основанием для создания того явления, которое сейчас принято именовать «нуклеарной семьей» - той самой, которая нам кажется более, чем естественной. И не просто естественной, а «природной», якобы исходящим из самой сути «соединения мужчины и женщины» и тому подобных вещей. О том, что подавляющую часть человеческой истории люди существовали в рамках группового брака, разумеется, никто не задумывается. Равно как и о том, что даже в рамках истории классового мира большую ее часть господствовал т.н. «полигамный брак», представляющей собой совместное проживание одного мужчины и нескольких женщин - жен, наложниц, рабынь. («Группирующихся» вокруг одной имущественной единицы.)
Впрочем, самое важное тут даже не это - а то, что даже подобная «обрезанная» форма семьи при капитализме могла существовать только некоторое время. Поскольку идущая при данном устройстве пролетаризация населения неизбежно приводила к тому, что массы теряли даже то небольшое количество личного имущества, что остается у них после перехода к индустриализму. И, прежде всего, то самое, главное семейное основание - жилье. Причем, основной причиной тут становился даже не рост его стоимости (и невозможность самостоятельной постройки, что, впрочем, эквивалентно повышению цены), а пресловутой «экономическое кипение». Т.е., постоянное изменение конъюнктуры, приводящее к росту и падению предприятий, и соответствующему этому росту и падению рынка труда. В подобных условиях «свой дом» становится слишком большой роскошью, вследствие чего шло перемещение пролетариата вначале на «съемные квартиры». А затем - в съемные комнаты и углы…
При этом формально зарплата могла даже возрастать - в том смысле, что, скажем, пива или штанов пролетарий мог приобрести больше, нежели раньше. Однако сути это не меняло: из самостоятельного «домохозяина» - пускай этот самый «дом» был только дощатой хижиной - он превращался в практически лишенного имущества чистого «продавца рабочей силы». Неудивительно, что в подобной ситуации даже те «остаточные» семейные отношения стали избыточными уже со второй половины XIX столетия. (В развитых странах.) И хотя за счет высокой инерции подобных социальных систем еще сохранялись многие внешние признаки «традиционного брака» (вроде венчания в церкви), однако внутренняя целостность подобных отношений разрушалась с потрясающей неизбежностью.
* * *
Что проявлялось, например, в виде позднего возраста вступления в семейные отношения, в виде появления значительного числа «свободных от семьи» людей (что еще недавно было немыслимо), а так же - в виде резкого снижения т.н. «моральных норм». То есть - в виде ситуации, когда- пьянство «глав семей», рост свободных сексуальных отношений, выступавших, по сути, завуалированной проституцией (а часто - и не завуалированной), потеря всякого авторитета со стороны детей и т.п. вещи все сильнее охватывало рабочие кварталы.
Подобные вещи, естественно, вызывали фарисейское возмущение со стороны «правящих классов», а так же самодовольное бахвальство последних: дескать, эти нищеброды - действительно «недочеловеки», раз не могут жить по моральным правилам. Правда, ирония истории состояла в том, что и «нуклеарная буржуазная семья» так же недолго продержалась «крепостью» посреди подобного развала. В том смысле, что по мере роста концентрации производства и превращения бывших «хозяев» в фактически высокооплачиваемых прислужников крупного капитала, та же «зараза» начала охватывать и «благородные семейства». И за видимой моралью которых начали распространяться те же самые пороки, что и у бедняков. (Что неудивительно, если понимать абсолютный примат производственной системы. У аристократов, кстати, во время упадка феодализма было, кстати, то же самое.)
То есть, процесс разрушения семьи не является выдумкой каких-то «леваков», и уж тем более, не результатом пресловутого «хитрого плана» античеловеческих, по своей природе, сил - вроде ЗОГа или рептилоидов. Напротив - это совершенно закономерное следствие тех же самых исторических процессов, которые привели к появлению крупного концентрированного капитала, т.е., империализма. Именно поэтому стоит понимать, что «восстановить» не только классическую «большую семью» со связями всех ближайших родственников, но даже ее «обрезанный», нуклеарный остаток при наличии подобного положения невозможно.
Поэтому все попытки сделать это неизбежно оказывались или неудачными, или же являлись на самом деле чем-то, противоположным декларируемым целям. К последнему стоит отнести т.н. «фашистскую» инкарнацию семьи. Напомню, что крупный империализм после Первой Мировой войны предпринял не одну попытку якобы вернуться к «традиционным ценностям». (Помимо действий итальянских фашистов, немецких нацистов и разнообразных их «эпигонов» сюда можно отнести и популярные в США идеи «корпоративных поселков» - вроде тех, что предлагал Генри Форд.) Причем, внешне все выглядело довольно неплохо: возвращение «крепких семейных отношений» с многочисленным потомством, и даже с наличием «личного жилья» (а так же с обязательной «ререлигизацией», т.е., обязательной привязкой к той или иной религиозной организации), казалось если не возвращением «патриархального рая», то, по крайней мере, «живой» реализацией «мелкобуржуазной утопии».
* * *
Однако на самом деле это было только внешнее впечатление. Поскольку в реальности вместо «полноценного владения» собственностью людям предлагался ее суррогат. Как правило, основанный на ипотечном владении - т.е., фактически все имущество принадлежало крупному капиталу. (Были и иные формы ограничения, но сути это не меняет.) То есть - в реальности пресловутый «владелец» был таким же нищим пролетарием, как и раньше. Ну да: при наличии возможности ограбления еще более беззащитных людей ему могло «перепадать» чуть больше благ. (Как немцам при начале Второй Мировой войны. Однако стоило ситуации ухудшиться - и пришлось жрать маргарин, да еще и изображать при этом неподдельную радость от благодетельной политики фюрера.) Более того: мощный репрессивный аппарат, находящийся в руках государства позволял на корню давить любое возмущение - т.е., единственная возможность получения хоть какой-то доли прибавочной собственности благодаря рабочей борьбе тут исчезала.
Поэтому подобная система уничтожала даже те крупицы самостоятельности, которые еще оставались у работников, регламентируя их жизнь во всех смыслах. (От похода в церковь до отношения к женщинами.) А если кто будет возмущаться -добро пожаловать в рамки «настоящей нищеты». (Кстати, подобная ситуация забавно отразилась в оруэлловском «1984» - где пресловутые «пролы», по существу, живут за рамками жесткой регламентирующей системы. Однако превращаться в них никому не хочется.) Поэтому реально подобное состояние можно было назвать «эмуляцией» или же, симулякром (что одно и то же) реальной семьи, а не ее настоящим «возвращением».
Впрочем, если честно, то «железный порядок» (Ordnung) супеимпериалистических экономик сам по себе был практической иллюзией, так как конкурентная основа империализма при этом никуда не делась. Поэтому если жизнь наемных работников в их рамках старательно регламентировалась, то высшие слои «развлекались, как могли». Причем - не только в лично-бытовом плане. (Хотя и тут жизнь «неоаристократии» 1920-1930 годов не отличалась воздержанностью - скорее наоборот.) В том смысле, что сохранившиеся конкурентные цели «экономических агентов» вначале загнали мир в Великую Депрессию, а затем уже - во Вторую Мировую войну. И только после нее, после появления понимания о настоящей мощи Советского Союза и возникшей на этом фоне «советской тени», ситуация изменилась. Причем, и потому, что конкуренция пресловутых «агентов» была существенно ослаблена и, по сути, сведена к противостоянию двух сверхдержав. И потому, что описанная выше «пролетаризация» масс, превращение их в фактически лишенных имущества бесправных рабов в руках «хозяев мира» оказалась не просто прекращена, но обращена вспять.
* * *
Итогом всего этого и стало появление еще одной инкарнации семейных отношений. В том смысле, что вновь полученная наемными работниками «экономическая самостоятельности» - вызвавшая описанное в прошлых постах «возвращение собственности», совершенно закономерно должна была привести к такому же воссозданию семейных отношений. (Т.е., экономический базис всегда воспроизводит свою надстройку.) Поэтому - после известных процессов 1950-1970 годов - семейная жизнь вновь оказалась актуальной и была «придумана заново». Разумеется, при этом полного повторения того, что было в прошлом, не произошло - да и экономика в конце «золотых десятилетий», понятное дело, существенно отличалась от того, что было в позапрошлом веке. Однако - в отличие от «фашистких эмуляций» - данная семья могла считаться самостоятельным явлением, определяющим жизнь людей.
Более того - по той причине, что в то время сохранялось еще множество «подсистем традиции» (в конце концов, даже в Штатах урбанизация произошла примерно за 60-70 лет до указанного времени), эта самая семья была с легкостью воспринята окружающими за норму. И, как уже было сказано, вошла в общественное сознание, как «естественная форма человеческого бытия». Вот только в действительности время существования у данного конструкта было крайне ограничено.
Но об этом будет сказано уже в следующей части…
Впрочем, только указанными моментами происходящие изменения не ограничились - похожая трансформация охватила практически все сферы человеческого бытия. В том смысле, что «прекрасная эпоха» «золотых десятилетий» привела к новому вдыханию жизни во многие, казалось бы, уже уходящие понятия. И напротив -наступивший после гибели СССР период «рыночного торжества» привел к быстрому исчерпанию данных вещей, их резкому «обветшанию» и разрушению. Взять, например, такое явление, как «семья».
Наверное, тут не надо говорить о том, что подобный тип человеческого общежития испытывает в настоящее время крайне серьезный кризис. Выражаемый, например, в том, что люди с каждым годом все менее охотно вступают в брак - а если вступают, то через определенное время все равно разводятся. (О связанных с данным явлением демографических проблемах надо говорить отдельно.) Подобное положение, разумеется, вызывает закономерное возмущение, а также - столь же закономерное желание найти от него «лекарство». Правда, искать его предполагается в т.н. «морально-этической области», зачастую имеющей однозначно религиозную коннотацию. C соответствующим результатом - в том смысле, что все попытки «лечения» закономерно заканчиваются провалом.
Поскольку в действительности мы имеем дело с чистейшим социально-экономическим процессом, напрямую восходящим к системе общественного производства. (И совершенно закономерно отражающим все колебания последнего.) Да, именно так: семья - это, прежде всего, элемент производственной системы, существующий исключительно потому, что данная форма взаимодействия людей позволяет (при определенных условиях) наиболее рационально осуществлять производственную деятельность. На самом деле последнее не будет выглядеть странным при условии, если вспомнить: чем же была семья на протяжении подавляющей части человеческой истории. А была она, прежде всего, производственной единицей, занимающейся обработкой земельного участка или еще какой-то полезной деятельностью. (Ремеслом, торговлей.) Впрочем, даже семьи аристократов, по существу, выполняли примерно ту же роль, только на более «высоком уровне» - недаром, заключение брака издавна считалось самым лучшим методом политики. (Которая, как известно, есть отражение экономики.)
* * *
Отсюда неудивительно, что с началом перехода от производства «распределенного», разнесенного по множеству крестьянских и ремесленных дворов, к производству «концентрированному» - т.е., индустриальному - традиционная семья оказалась не просто в кризисе. А в кризисе системном и неустранимом. В том смысле, что, будучи лишена своей экономической основы, она неминуемо начала разрушаться - несмотря на все «традиционные скрепы», которые на тот момент были достаточно значимыми. (Вроде религии или общественного мнения.) Правда, до определенного времени семью спасало то, что капитализм, изъяв у масс собственные средства производства, оставил им определенные «средства потребления». Сиречь - бытовое и хозяйственное имущество, среди которого самым главным было жилище.
Именно оно и стало основанием для создания того явления, которое сейчас принято именовать «нуклеарной семьей» - той самой, которая нам кажется более, чем естественной. И не просто естественной, а «природной», якобы исходящим из самой сути «соединения мужчины и женщины» и тому подобных вещей. О том, что подавляющую часть человеческой истории люди существовали в рамках группового брака, разумеется, никто не задумывается. Равно как и о том, что даже в рамках истории классового мира большую ее часть господствовал т.н. «полигамный брак», представляющей собой совместное проживание одного мужчины и нескольких женщин - жен, наложниц, рабынь. («Группирующихся» вокруг одной имущественной единицы.)
Впрочем, самое важное тут даже не это - а то, что даже подобная «обрезанная» форма семьи при капитализме могла существовать только некоторое время. Поскольку идущая при данном устройстве пролетаризация населения неизбежно приводила к тому, что массы теряли даже то небольшое количество личного имущества, что остается у них после перехода к индустриализму. И, прежде всего, то самое, главное семейное основание - жилье. Причем, основной причиной тут становился даже не рост его стоимости (и невозможность самостоятельной постройки, что, впрочем, эквивалентно повышению цены), а пресловутой «экономическое кипение». Т.е., постоянное изменение конъюнктуры, приводящее к росту и падению предприятий, и соответствующему этому росту и падению рынка труда. В подобных условиях «свой дом» становится слишком большой роскошью, вследствие чего шло перемещение пролетариата вначале на «съемные квартиры». А затем - в съемные комнаты и углы…
При этом формально зарплата могла даже возрастать - в том смысле, что, скажем, пива или штанов пролетарий мог приобрести больше, нежели раньше. Однако сути это не меняло: из самостоятельного «домохозяина» - пускай этот самый «дом» был только дощатой хижиной - он превращался в практически лишенного имущества чистого «продавца рабочей силы». Неудивительно, что в подобной ситуации даже те «остаточные» семейные отношения стали избыточными уже со второй половины XIX столетия. (В развитых странах.) И хотя за счет высокой инерции подобных социальных систем еще сохранялись многие внешние признаки «традиционного брака» (вроде венчания в церкви), однако внутренняя целостность подобных отношений разрушалась с потрясающей неизбежностью.
* * *
Что проявлялось, например, в виде позднего возраста вступления в семейные отношения, в виде появления значительного числа «свободных от семьи» людей (что еще недавно было немыслимо), а так же - в виде резкого снижения т.н. «моральных норм». То есть - в виде ситуации, когда- пьянство «глав семей», рост свободных сексуальных отношений, выступавших, по сути, завуалированной проституцией (а часто - и не завуалированной), потеря всякого авторитета со стороны детей и т.п. вещи все сильнее охватывало рабочие кварталы.
Подобные вещи, естественно, вызывали фарисейское возмущение со стороны «правящих классов», а так же самодовольное бахвальство последних: дескать, эти нищеброды - действительно «недочеловеки», раз не могут жить по моральным правилам. Правда, ирония истории состояла в том, что и «нуклеарная буржуазная семья» так же недолго продержалась «крепостью» посреди подобного развала. В том смысле, что по мере роста концентрации производства и превращения бывших «хозяев» в фактически высокооплачиваемых прислужников крупного капитала, та же «зараза» начала охватывать и «благородные семейства». И за видимой моралью которых начали распространяться те же самые пороки, что и у бедняков. (Что неудивительно, если понимать абсолютный примат производственной системы. У аристократов, кстати, во время упадка феодализма было, кстати, то же самое.)
То есть, процесс разрушения семьи не является выдумкой каких-то «леваков», и уж тем более, не результатом пресловутого «хитрого плана» античеловеческих, по своей природе, сил - вроде ЗОГа или рептилоидов. Напротив - это совершенно закономерное следствие тех же самых исторических процессов, которые привели к появлению крупного концентрированного капитала, т.е., империализма. Именно поэтому стоит понимать, что «восстановить» не только классическую «большую семью» со связями всех ближайших родственников, но даже ее «обрезанный», нуклеарный остаток при наличии подобного положения невозможно.
Поэтому все попытки сделать это неизбежно оказывались или неудачными, или же являлись на самом деле чем-то, противоположным декларируемым целям. К последнему стоит отнести т.н. «фашистскую» инкарнацию семьи. Напомню, что крупный империализм после Первой Мировой войны предпринял не одну попытку якобы вернуться к «традиционным ценностям». (Помимо действий итальянских фашистов, немецких нацистов и разнообразных их «эпигонов» сюда можно отнести и популярные в США идеи «корпоративных поселков» - вроде тех, что предлагал Генри Форд.) Причем, внешне все выглядело довольно неплохо: возвращение «крепких семейных отношений» с многочисленным потомством, и даже с наличием «личного жилья» (а так же с обязательной «ререлигизацией», т.е., обязательной привязкой к той или иной религиозной организации), казалось если не возвращением «патриархального рая», то, по крайней мере, «живой» реализацией «мелкобуржуазной утопии».
* * *
Однако на самом деле это было только внешнее впечатление. Поскольку в реальности вместо «полноценного владения» собственностью людям предлагался ее суррогат. Как правило, основанный на ипотечном владении - т.е., фактически все имущество принадлежало крупному капиталу. (Были и иные формы ограничения, но сути это не меняет.) То есть - в реальности пресловутый «владелец» был таким же нищим пролетарием, как и раньше. Ну да: при наличии возможности ограбления еще более беззащитных людей ему могло «перепадать» чуть больше благ. (Как немцам при начале Второй Мировой войны. Однако стоило ситуации ухудшиться - и пришлось жрать маргарин, да еще и изображать при этом неподдельную радость от благодетельной политики фюрера.) Более того: мощный репрессивный аппарат, находящийся в руках государства позволял на корню давить любое возмущение - т.е., единственная возможность получения хоть какой-то доли прибавочной собственности благодаря рабочей борьбе тут исчезала.
Поэтому подобная система уничтожала даже те крупицы самостоятельности, которые еще оставались у работников, регламентируя их жизнь во всех смыслах. (От похода в церковь до отношения к женщинами.) А если кто будет возмущаться -добро пожаловать в рамки «настоящей нищеты». (Кстати, подобная ситуация забавно отразилась в оруэлловском «1984» - где пресловутые «пролы», по существу, живут за рамками жесткой регламентирующей системы. Однако превращаться в них никому не хочется.) Поэтому реально подобное состояние можно было назвать «эмуляцией» или же, симулякром (что одно и то же) реальной семьи, а не ее настоящим «возвращением».
Впрочем, если честно, то «железный порядок» (Ordnung) супеимпериалистических экономик сам по себе был практической иллюзией, так как конкурентная основа империализма при этом никуда не делась. Поэтому если жизнь наемных работников в их рамках старательно регламентировалась, то высшие слои «развлекались, как могли». Причем - не только в лично-бытовом плане. (Хотя и тут жизнь «неоаристократии» 1920-1930 годов не отличалась воздержанностью - скорее наоборот.) В том смысле, что сохранившиеся конкурентные цели «экономических агентов» вначале загнали мир в Великую Депрессию, а затем уже - во Вторую Мировую войну. И только после нее, после появления понимания о настоящей мощи Советского Союза и возникшей на этом фоне «советской тени», ситуация изменилась. Причем, и потому, что конкуренция пресловутых «агентов» была существенно ослаблена и, по сути, сведена к противостоянию двух сверхдержав. И потому, что описанная выше «пролетаризация» масс, превращение их в фактически лишенных имущества бесправных рабов в руках «хозяев мира» оказалась не просто прекращена, но обращена вспять.
* * *
Итогом всего этого и стало появление еще одной инкарнации семейных отношений. В том смысле, что вновь полученная наемными работниками «экономическая самостоятельности» - вызвавшая описанное в прошлых постах «возвращение собственности», совершенно закономерно должна была привести к такому же воссозданию семейных отношений. (Т.е., экономический базис всегда воспроизводит свою надстройку.) Поэтому - после известных процессов 1950-1970 годов - семейная жизнь вновь оказалась актуальной и была «придумана заново». Разумеется, при этом полного повторения того, что было в прошлом, не произошло - да и экономика в конце «золотых десятилетий», понятное дело, существенно отличалась от того, что было в позапрошлом веке. Однако - в отличие от «фашистких эмуляций» - данная семья могла считаться самостоятельным явлением, определяющим жизнь людей.
Более того - по той причине, что в то время сохранялось еще множество «подсистем традиции» (в конце концов, даже в Штатах урбанизация произошла примерно за 60-70 лет до указанного времени), эта самая семья была с легкостью воспринята окружающими за норму. И, как уже было сказано, вошла в общественное сознание, как «естественная форма человеческого бытия». Вот только в действительности время существования у данного конструкта было крайне ограничено.
Но об этом будет сказано уже в следующей части…