Суперкризис и образование. Завершение
Итак, описанная в предыдущих постах ( 1 , 2) «образовательная революция», произошедшая в середине ХХ века, может рассматриваться, как одно из самых фундаментальных изменений в истории. Поскольку она не только способствовала росту промышленности - причем, в первую очередь это касалось наиболее прогрессивных отраслей. (Тех самых, которые до сих пор определяют экономическую основу современных государств - полупроводниковой и микроэлектронной техники, производства вычислительных машин и т.д.) Но и означала значительное изменение социального устройства мира - причем, затрагивая самые неожиданные его области.
Например, именно с «образовательной революцией» в значительной мере оказывалось связано повышение уровня социального обеспечения работников - т.е., возникновения пресловутого «государства всеобщего благосостояния». Или - если брать другую область - именно распространение новой образовательной модели во многом стало причиной разрушения патриархального бытового устройства. Которое вплоть до середины ХХ столетия господствовало в самых развитых странах мира, включая США. (Последние еще в 1930 годов были крайне религиозной страной за исключением немногих городов.) В результате чего чем за полвека очень сильно упали различения между жизнью «образованных классов» и всего остального народа, что привело к кардинальному изменению жизни последнего.
* * *
На самом деле, кстати, это изменение довольно тяжело увидеть - по той простой причине, что те образцы культуры, по которым мы восстанавливаем жизнь прошлого, практически полностью посвящены именно представителям «образованного населения». Что же касается «массы», то она вплоть до самого недавнего времени не попадала в «сферу видимости культурного пространства», и о ее состоянии можно было судить лишь косвенно. (Например, по тому, что в той же классике многие «бедные и страдающие» герои имеют … своих слуг.) Впрочем, если поставить себе задачу «выудить» те крохи информации, что имеются о жизни «низших слоев населения» в прошлом, то кое-какую картину их мира все же можно составить. По крайней мере, можно понять, что привычный нам «мир прошлого», в котором присутствуют привычные нам представления и идеи, был лишь тоненькой «коркой» на огромной темной массе «простого народа».
Народа, еще в первой половине ХХ века жившего чуть ли не неолитическими представлениями, и использующего совершенно дикие - с нашей точки зрения - практики. Например, детоубийство или пресловутое «линчевание» - которое, во-первых, касалось не только и не столько негров. А, во-вторых, присутствовало не только в США, а практически везде. И лишь с середины ХХ века начало уходить в прошлое.
Таким образом, создание тесной связи между образованием и производством - которая, по существу, и является базовой чертой «образовательной революции» - может быть рассмотрено, как одно из самых фундаментальных изменений в человеческой истории. Однако отсюда же можно прекрасно увидеть и то, что подобная система могла существовать только в относительно специфических условиях. А именно - тогда, когда производство имеет абсолютную ценность и принципиально не может падать. Поскольку в ином случае данное падение неизбежно приводит к падению всей человеческой культуры. В отличие от «патриархального мира», который всегда демонстрировал огромную устойчивость, поскольку нормы и правила воспроизводятся в нем независимо от экономической конъюнктуры. (Ну, разумеется, не полностью независимо - однако в первом приближении можно посчитать именно так.)
* * *
То есть - в полном соответствии с диалектичностью нашего мира - человечество, получив мощнейший инструмент для решения стоящих перед ним задач, оказалось и перед серьезной опасностью. Которая состояла в тесной связи между устойчивостью общества и необходимостью экономического развития - что очень сильно отличается от «исторической нормы». Причем,, что самое неприятное, подобная особенность не была не только проанализирована - но фактически не замечалась вплоть до самого последнего времени. Даже в СССР, где ее воздействие было максимальным. В результате чего после того, как темп «инновируемости» производства был сбавлен, социум начал испытывать серьезнейшие проблемы, причем, не только в экономическом, но и в … морально-этическом плане. Иначе говоря, смена инвестиционной политики из «новационной», направленной на создание наиболее передовых конструкций, на «инерционную», ориентированную на «валовой выпуск», стала для СССР одним из важнейших моментов, ведущих к его гибели.
Разумеется, для всего остального «развитого» мира данная «связь» проявлялась много слабее. Однако за пределами СССР дело осложнялось тем, что тут «образовательная революция» была в значительной степени «наведенной», связанной с необходимостью поддерживать технологический уровень не хуже, чем у «геополитического противника». Поэтому «загнивание» Советского Союза в конце 1970 годов, его «гниение» в 1980 и развал в 1991 году привели к исчезновению объективных потребностей в ней. Ну да - для того, чтобы заниматься биржевыми спекуляциями, знать высшую математику и квантовую физику не надо. (Да и вообще, знания тут, скорее
мешают - заставляют думать о том, что есть какие-то закономерности в чисто стохастическом мире.)
Поэтому западная образовательная система (а за ней и весь «западный мир») так же попала в глубокий кризис в том же конце 1980 годов, когда попытка «автономного» перезапуска инновационной экономики, предпринятая при Рейгане, с треском провалилась. Итогом этого стало то, что смысл в массовом получении знаний исчез. Нет, конечно, инерция данной системы была огромной - все же, с 1950 годов была выстроена огромная, сложная сеть средних и высших учебных заведений, призванных производить огромное число высококвалифицированных специалистов. Поэтому исчезновение потребности во всем этом проявляется не столько в банальном сокращении их - хотя роста уже нет: скажем, в США достигнутое в 1990 годах число студентов (примерно 14,5 млн. человек) сохраняется до настоящего времени. (Единственное, что происходит тут в последние два десятилетия - значительный рост доли иностранцев. По той причине, что в менее богатых странах происходит физическое исчезновение и деградация собственных вузов, поэтому желающие учиться оттуда едут в Штаты.)
* * *
Однако если в «количественном смысле» можно наблюдать лишь глубокую стагнацию образования, то в качественном можно говорить о прямой деградации. В том смысле, что идет откат систему к тому состоянию, которое она имела до «революции». Иначе говоря, высшее образование снова приобретает «гуманитарных оттенок» - становится или привилегией «властителей мира», или способом производства «надсмотрщиков» для них. Естественные, точные и технические дисциплины в подобной ситуации, понятное дело, теряют всякий смысл -да и вообще, становятся разновидностью «хобби» или «чудачества». (Как это и было до Первой Мировой войны.) Ну, а основным преимуществом высшего учебного заведения становится «вхождение в круг» - т.е., установление знакомств и связей. Именно этим сейчас характеризуются «элитные образовательные учреждения», уровень знаний в которых перестает иметь хоть какое-то значение, и может быть меньше, нежели в гораздо менее именитых заведениях.
Что же касается образования массового, то для них главной задачей снова становится выработка лояльности. Другое дело, что вместо прежних религии и физкультуры в подобном плане начинают применяться различные «гендерные» и «толерантные» предметы, которые постепенно вытесняют ненужные теперь математику, физику и химию. Ну, в самом деле, зачем современным людям знать последнюю, если вероятность того, что они будут работать на химическом производства равна нулю. А в офисе гораздо более важно испытывать «лояльность к компании» и не замечать, что вся работа сводится к созданию отчетов и презентаций. Более того - наличие реальных знаний и умений все чаще оказывается не преимуществом, а недостатком работника. Поскольку ведет к осознанию им своей ненужности в данном мире - это дурак жизнерадостно считает, что если ему платят зарплату, то значит, его труд нужен. Да и вообще, наличие уверенности в своих силах всегда отпугивает работодателя, предпочитающего иметь специалиста менее «крутого», но зато более лояльного. Тем более, что, как уже говорилось, в настоящем мире главным преимуществом бизнеса является «приближенность к государственной сиське».
В общем, образование возвращается к «дореволюционной норме» - пускай и в «новой оболочке». Однако это неминуемо ведет к отказу от тех самых общественных изменений, о которых говорилось выше. Начиная с реальной демократии - т.е., необходимости власть имущих считаться с основной массой населения - и заканчивая сексуальными особенностями. В том смысле, что вместо выработанной к середине ХХ века объективно самодостаточной и ценящей себя личности, которая знает, что всегда может занять место в жизни (если только приложит усилие), в современном мире начинает доминировать противоположный «психотип». А именно - человек, живущий в постоянном страхе потери работы, вынужденный к постоянной демонстрации лояльности и поэтому - жаждущий урвать как можно больше ценностей в текущее время. Разумеется, «второе свойство» (т.е., приоритет лояльности) создает иллюзию всеобщего успеха - однако в реальности это иллюзия, разрушаемая непрерывным ростом неврозов и прочих психических заболеваний.
* * *
Конечно же, ни о каком рабочем движении в подобной ситуации говорить не приходится, равно как и о реальной защите своих прав. Правда, стихийные возмущения - наподобие протестов французских «желтых жилетов» - все равно остаются. Однако оказывать хоть какое-то давление на «правящие классы» у них все равно не получится - что мы прекрасно можем наблюдать в той же Франции. (Ну, и разумеется, в подобное «депрофессиолизированном» мире крайне возрастает роль всевозможных инсценированных движений - т.е., движений, опирающихся на оплаченных «активистов».)
То есть - еще раз стоит повторить, что инновационное развитие, уровень реального образования и демократичность общества оказываются тесно связанными друг с другом диалектической связью. Причем, в настоящее время эта связь работает на «понижение» -так же, как до условного 1985 года она работала на «повышение». Поэтому чем дальше, тем менее инновационным, менее образованным и менее демократичным становится современный мир. И наоборот - роль лояльности, групповой принадлежности (в том числе, и этнической) и т.п. вещей все время повышается. На этом фоне, кстати, неудивительным начинает выглядеть и религиозный подъем на том же Ближнем Востоке, а так же развитие национализма (причем в самой крайней, «этнической» форме), который наблюдается по всему миру. Ну, и вообще любые «антипроизводственные движения» - начиная от «феминизма» и заканчивая «борьбой с климатом» - которые, по существу, представляют собой тот же самый процесс деградации созданной в середине ХХ века социально-экономической системы.
А в основании всего этого - банальное непонимание того, для чего нужны инновации и что последние из себя представляют. Впрочем, об этом надо говорить уже отдельно…
Например, именно с «образовательной революцией» в значительной мере оказывалось связано повышение уровня социального обеспечения работников - т.е., возникновения пресловутого «государства всеобщего благосостояния». Или - если брать другую область - именно распространение новой образовательной модели во многом стало причиной разрушения патриархального бытового устройства. Которое вплоть до середины ХХ столетия господствовало в самых развитых странах мира, включая США. (Последние еще в 1930 годов были крайне религиозной страной за исключением немногих городов.) В результате чего чем за полвека очень сильно упали различения между жизнью «образованных классов» и всего остального народа, что привело к кардинальному изменению жизни последнего.
* * *
На самом деле, кстати, это изменение довольно тяжело увидеть - по той простой причине, что те образцы культуры, по которым мы восстанавливаем жизнь прошлого, практически полностью посвящены именно представителям «образованного населения». Что же касается «массы», то она вплоть до самого недавнего времени не попадала в «сферу видимости культурного пространства», и о ее состоянии можно было судить лишь косвенно. (Например, по тому, что в той же классике многие «бедные и страдающие» герои имеют … своих слуг.) Впрочем, если поставить себе задачу «выудить» те крохи информации, что имеются о жизни «низших слоев населения» в прошлом, то кое-какую картину их мира все же можно составить. По крайней мере, можно понять, что привычный нам «мир прошлого», в котором присутствуют привычные нам представления и идеи, был лишь тоненькой «коркой» на огромной темной массе «простого народа».
Народа, еще в первой половине ХХ века жившего чуть ли не неолитическими представлениями, и использующего совершенно дикие - с нашей точки зрения - практики. Например, детоубийство или пресловутое «линчевание» - которое, во-первых, касалось не только и не столько негров. А, во-вторых, присутствовало не только в США, а практически везде. И лишь с середины ХХ века начало уходить в прошлое.
Таким образом, создание тесной связи между образованием и производством - которая, по существу, и является базовой чертой «образовательной революции» - может быть рассмотрено, как одно из самых фундаментальных изменений в человеческой истории. Однако отсюда же можно прекрасно увидеть и то, что подобная система могла существовать только в относительно специфических условиях. А именно - тогда, когда производство имеет абсолютную ценность и принципиально не может падать. Поскольку в ином случае данное падение неизбежно приводит к падению всей человеческой культуры. В отличие от «патриархального мира», который всегда демонстрировал огромную устойчивость, поскольку нормы и правила воспроизводятся в нем независимо от экономической конъюнктуры. (Ну, разумеется, не полностью независимо - однако в первом приближении можно посчитать именно так.)
* * *
То есть - в полном соответствии с диалектичностью нашего мира - человечество, получив мощнейший инструмент для решения стоящих перед ним задач, оказалось и перед серьезной опасностью. Которая состояла в тесной связи между устойчивостью общества и необходимостью экономического развития - что очень сильно отличается от «исторической нормы». Причем,, что самое неприятное, подобная особенность не была не только проанализирована - но фактически не замечалась вплоть до самого последнего времени. Даже в СССР, где ее воздействие было максимальным. В результате чего после того, как темп «инновируемости» производства был сбавлен, социум начал испытывать серьезнейшие проблемы, причем, не только в экономическом, но и в … морально-этическом плане. Иначе говоря, смена инвестиционной политики из «новационной», направленной на создание наиболее передовых конструкций, на «инерционную», ориентированную на «валовой выпуск», стала для СССР одним из важнейших моментов, ведущих к его гибели.
Разумеется, для всего остального «развитого» мира данная «связь» проявлялась много слабее. Однако за пределами СССР дело осложнялось тем, что тут «образовательная революция» была в значительной степени «наведенной», связанной с необходимостью поддерживать технологический уровень не хуже, чем у «геополитического противника». Поэтому «загнивание» Советского Союза в конце 1970 годов, его «гниение» в 1980 и развал в 1991 году привели к исчезновению объективных потребностей в ней. Ну да - для того, чтобы заниматься биржевыми спекуляциями, знать высшую математику и квантовую физику не надо. (Да и вообще, знания тут, скорее
мешают - заставляют думать о том, что есть какие-то закономерности в чисто стохастическом мире.)
Поэтому западная образовательная система (а за ней и весь «западный мир») так же попала в глубокий кризис в том же конце 1980 годов, когда попытка «автономного» перезапуска инновационной экономики, предпринятая при Рейгане, с треском провалилась. Итогом этого стало то, что смысл в массовом получении знаний исчез. Нет, конечно, инерция данной системы была огромной - все же, с 1950 годов была выстроена огромная, сложная сеть средних и высших учебных заведений, призванных производить огромное число высококвалифицированных специалистов. Поэтому исчезновение потребности во всем этом проявляется не столько в банальном сокращении их - хотя роста уже нет: скажем, в США достигнутое в 1990 годах число студентов (примерно 14,5 млн. человек) сохраняется до настоящего времени. (Единственное, что происходит тут в последние два десятилетия - значительный рост доли иностранцев. По той причине, что в менее богатых странах происходит физическое исчезновение и деградация собственных вузов, поэтому желающие учиться оттуда едут в Штаты.)
* * *
Однако если в «количественном смысле» можно наблюдать лишь глубокую стагнацию образования, то в качественном можно говорить о прямой деградации. В том смысле, что идет откат систему к тому состоянию, которое она имела до «революции». Иначе говоря, высшее образование снова приобретает «гуманитарных оттенок» - становится или привилегией «властителей мира», или способом производства «надсмотрщиков» для них. Естественные, точные и технические дисциплины в подобной ситуации, понятное дело, теряют всякий смысл -да и вообще, становятся разновидностью «хобби» или «чудачества». (Как это и было до Первой Мировой войны.) Ну, а основным преимуществом высшего учебного заведения становится «вхождение в круг» - т.е., установление знакомств и связей. Именно этим сейчас характеризуются «элитные образовательные учреждения», уровень знаний в которых перестает иметь хоть какое-то значение, и может быть меньше, нежели в гораздо менее именитых заведениях.
Что же касается образования массового, то для них главной задачей снова становится выработка лояльности. Другое дело, что вместо прежних религии и физкультуры в подобном плане начинают применяться различные «гендерные» и «толерантные» предметы, которые постепенно вытесняют ненужные теперь математику, физику и химию. Ну, в самом деле, зачем современным людям знать последнюю, если вероятность того, что они будут работать на химическом производства равна нулю. А в офисе гораздо более важно испытывать «лояльность к компании» и не замечать, что вся работа сводится к созданию отчетов и презентаций. Более того - наличие реальных знаний и умений все чаще оказывается не преимуществом, а недостатком работника. Поскольку ведет к осознанию им своей ненужности в данном мире - это дурак жизнерадостно считает, что если ему платят зарплату, то значит, его труд нужен. Да и вообще, наличие уверенности в своих силах всегда отпугивает работодателя, предпочитающего иметь специалиста менее «крутого», но зато более лояльного. Тем более, что, как уже говорилось, в настоящем мире главным преимуществом бизнеса является «приближенность к государственной сиське».
В общем, образование возвращается к «дореволюционной норме» - пускай и в «новой оболочке». Однако это неминуемо ведет к отказу от тех самых общественных изменений, о которых говорилось выше. Начиная с реальной демократии - т.е., необходимости власть имущих считаться с основной массой населения - и заканчивая сексуальными особенностями. В том смысле, что вместо выработанной к середине ХХ века объективно самодостаточной и ценящей себя личности, которая знает, что всегда может занять место в жизни (если только приложит усилие), в современном мире начинает доминировать противоположный «психотип». А именно - человек, живущий в постоянном страхе потери работы, вынужденный к постоянной демонстрации лояльности и поэтому - жаждущий урвать как можно больше ценностей в текущее время. Разумеется, «второе свойство» (т.е., приоритет лояльности) создает иллюзию всеобщего успеха - однако в реальности это иллюзия, разрушаемая непрерывным ростом неврозов и прочих психических заболеваний.
* * *
Конечно же, ни о каком рабочем движении в подобной ситуации говорить не приходится, равно как и о реальной защите своих прав. Правда, стихийные возмущения - наподобие протестов французских «желтых жилетов» - все равно остаются. Однако оказывать хоть какое-то давление на «правящие классы» у них все равно не получится - что мы прекрасно можем наблюдать в той же Франции. (Ну, и разумеется, в подобное «депрофессиолизированном» мире крайне возрастает роль всевозможных инсценированных движений - т.е., движений, опирающихся на оплаченных «активистов».)
То есть - еще раз стоит повторить, что инновационное развитие, уровень реального образования и демократичность общества оказываются тесно связанными друг с другом диалектической связью. Причем, в настоящее время эта связь работает на «понижение» -так же, как до условного 1985 года она работала на «повышение». Поэтому чем дальше, тем менее инновационным, менее образованным и менее демократичным становится современный мир. И наоборот - роль лояльности, групповой принадлежности (в том числе, и этнической) и т.п. вещей все время повышается. На этом фоне, кстати, неудивительным начинает выглядеть и религиозный подъем на том же Ближнем Востоке, а так же развитие национализма (причем в самой крайней, «этнической» форме), который наблюдается по всему миру. Ну, и вообще любые «антипроизводственные движения» - начиная от «феминизма» и заканчивая «борьбой с климатом» - которые, по существу, представляют собой тот же самый процесс деградации созданной в середине ХХ века социально-экономической системы.
А в основании всего этого - банальное непонимание того, для чего нужны инновации и что последние из себя представляют. Впрочем, об этом надо говорить уже отдельно…