Похождения бравого солдата Швейка как антиутопия
Итак, представьте себе некое произведения, в котором показаны люди, коих ждет скорая смерть. Это само по себе весьма невесело, однако еще сильнее усугубляет ситуацию то, что, во-первых, смерть эта совершенно неестественна и осуществляется путем целенаправленного воздействия других людей. А, во-вторых, что эта неестественная смерть не имеет не только никакого смысла с т.з. ее жертвы, но так же не нужна и ее исполнителям. Однако при этом она неявным образом господствует над всем миром - ради ее совершения миллионы людей отрываются от своей привычной жизни, собираются в группы - и посредством обмана/манипуляции, и посредством физического насилия - и отправляются навстречу своему неминуемому уничтожению.
Ну, а пока это не произошло - то есть, пока они еще живы - данные люди пытаются делать вид, что ничего не изменилось, что текущее положение практически не отличается от того, что был ранее. Да, тут сразу стоит сказать, что они прекрасно осведомлены о своей участи, часто даже отпускают шутки по этому поводу - т.е., они находятся в полном осознании своей незавидной участи, которую еще недавно активно старались избежать. Но теперь сопротивление их сломлено, и единственная надежда на выживание состоит в том, чтобы суметь обмануть свою судьбу, совершив некий крайне постыдный и позорный акт, переворачивающий все привычные представления. (Но при этом достаточно рискованный - поскольку само его совершение подразумевает нахождение на «границе двух миров».)
* * *
Наверное, тут все сразу представили, что речь идет о какой-нибудь «книге ужасов». Ну, в лучшем случае, о некоей антиутопии - особенно если добавить, что происходит все это благодаря некоей таинственной воле всемогущих существ, для коих данные смерти выступают основанием для существования. Однако нет - тут описана одна из самых веселых и забавных книг на земле: Похождения бравого солдата Швейка. Да, именно так: эта полная очевидного - хотя и в значительной мере, грубого и пошлого - юмора, а так же жесткой сатиры на австровенгерскую действительность книга в действительности является одной из самых страшных антиутопий в истории человечества. Книгой о спланированном убийстве десятков миллионов человек в глобальной бойне, именуемом так же Первой Мировой войной.
Разумеется, в самом «Швейке» эти убийства находятся «за границами» сюжета: собственно, и война тут показана лишь в само конце. Да и то, если судить по меркам данного времени, то это не война, а так - «войнушка»: достаточно сравнить «Восточный фронт», на который должен был попасть Швейк, и «главный» в той войне фронт «Западный». Т.е. место, где сталкивались войска Второго Рейха, Великобритании и Франции, и которое на долгие годы (до Второй Мировой войны) стало символом хтонического ужаса. На Западном фронте была, например, атака под Верденом, когда на относительно небольшом участке сошлись более 100 (!) дивизий, и где было убито более 600 тыс. человек. Там было массовое применение отравляющих газов (гораздо более массовое, нежели на Восточном), тотальная «подземная война», превращение территории в «лунный пейзаж» - ну, и т.д., и т.п.. На «Восточном» было гораздо спокойнее: Российская Империя имела ограниченное количество тяжелых вооружений, не позволявшее апокалипсису войны проявиться в полной мере. Да и Австро-Венгрия так же была далеко супердержавой - что приводило к тем же последствиям.
Однако даже то, что происходило на данном участке, оказывалось за пределами человеческого понимания - имеется в виду, рационального человеческого понимания. В том смысле, что все разговоры о «патриотизме», «исторической миссии» и т.п., даже в начале войны в значительной мере «повисали в воздухе». (Это прекрасно показано в «Швейке», где наивный патриотизм главного героя воспринимается окружающими то как синоним идиотизма, то как некая хитроумная симуляция последнего.) Кстати, тут стоит сказать, что - в отличие от немецкого империализма, для которого приобретение lebensraum'а было жизненной необходимостью -империализм австрийский особенно влезать в глобальную борьбу не хотел. Он рассчитывал, скорее, на небольшую войну, наподобие недавно прошедших Балканских войн. Ну да: подчинить себе сербов, возможно - вытеснить русских из Восточной Европы, отхватить «захваченные» итальянцами территории, но не более того. Никаких Drang nach Osten, никаких войн за мировое господство - только локальные, ограниченные цели. Однако будучи вовлеченной в сложнейшую систему мировых экономических и политических связей, политических и военных союзов, Австро-Венгрия, а вместе с ней - и все населяющие «лоскутную империю» народы - вынуждены были вступить в указанную глобальную войну, идущую ради мировой гегемонии. (И пусть тут не смущает тот факт, что именно данная держава формально положила начало Первой Мировой войне, предъявив Сербии свой знаменитый ультиматум. Поскольку в реальности данный шаг смог стать тем, чем стал, лишь благодаря глобальному противостоянию Германии-Великобритании.)
* * *
Впрочем, оставим пока «большую политику», и вернемся к нашему Швейку. А точнее - к состоянию общества, в котором находился наш «бравый солдат», и которое, по существу оставляло перед ним только две альтернативы: погибнуть ради императора или же сдаться в плен. Да, именно последнее и представляло тот самый позорный и постыдный путь - который, однако, для многих выглядел гораздо лучше предыдущего выбора. В конце концов, Швейк не самурай - в смысле, не дворянин, имеющий немалые преимущества в мирное время в обмен на гипотетическую возможность смерти - и на подобную судьбу не подписывался. Поэтому в условиях описанного состояния мира данное решение вполне могло выглядеть гораздо более «законным» и моральным, нежели кажется на первый взгляд.
Разумеется, в «Похождениях» это прямо не указано - Гашек не успел закончить свой роман, и планируемые описания жизни «бравого солдата» в плену так и не были написаны. Однако если учитывать судьбу своего автора, который поступил именно так (в 1915 году сдавшись русским), - то данная мысль выглядит очевидной. Разумеется, нам тяжело это понять. Поскольку наша жизнь - т.е., жизнь людей, родившихся после великого 1917 года, а тем более, выросших с стране, где господствовали совершенно иные принципы устройства жизни - сдача в плен воспринимается крайне отрицательно. (Имеется в виду, сознательная сдача человека, находящегося в полном здравии и имеющего иные варианты поведения.) Связано это с тем, что СССР сам по себе мог вступить в войну только в качестве объекта агрессии - как это происходило, скажем, в 1941 году. Да и во всех иных случаях советские люди на войне сражались за совершенно рациональные, явно необходимые для них цели. В подобном состоянии совершение указанного действа действительно было или трусостью, или предательством.
Но по отношению к Первой Мировой войне что-то подобное можно было говорить, наверное, только о сербах - для которых военные действия, действительно, были вопросом о жизни и смерти. Для всех же остальных, как уже было сказано выше, это был совершенно бессмысленный акт уничтожения «человеческого материала», не имеющий смысла ни в плане победы, ни в плане поражения. Это был действительно «искаженный мир». А точнее - мир посмертный, «послесмертный», поскольку с августовскими пушками 1914 года «старое человечество» вступило в самый серьзный Суперкризис своей истории. В Суперкризис, который ни одно общество не может преодолеть «живым». Это действительно был Апокалипсис в своем истинном значении, т.е., конец цивилизации в том смысле, в котором последняя понималась до того момента. И выйти отсюда человечество могло только переродившись - что, собвенно, и произошло (а точнее, началось) в России 1917 года.
* * *
Но это, разумеется, уже совершенно иная история - о которой надо говорить отдельно. Тут же можно только отметить тот факт, что «человечество времен Первой Мировой войны» с нашей точки зрения - с точки зрения людей, рожденных и выросших в «советизированном» мире -действительно представляет собой вариант то ли антиутопии, то ли, вообще, какого-то фэнтази с орками и гномами. (Эльфов тут нет, можно не искать.) А ведь была и «вторая серия» этого действа: с ковровыми бомбардировками, абажурами из человеческой кожи и сжиганием населения целых деревень живьем. (Впрочем, если честно, то последнее, в определенной мере, проводилось и в ПМВ - скажем, в том же «Швейке» описаны массовые экзекуции австрийской армии среди русинов.) Правда, во «второй серии» уже был СССР, который не дал этому явлению достигнуть своего апогея, а затем и положил ему известный конец. Однако, до тех пор, пока это не произошло, «посмертное существование» человечества неизбежно порождало все новые эманации Вселенского Ужаса.
Ну, а дальше началась совершенно другая история с совершенно другими людьми. Точнее сказать, люди были теми же самыми, однако вести себя, и даже думать они стали совершенно иными категориями. Однако говорить об это надо уже отдельно…