Революция, которой не было. Часть вторая
Итак, пресловутая «информационная революция» - т.е., радикальное изменение жизни, связанное с внедрением в нее т.н. «информационных технологий» (компьютеров, сетей, мобильных устройств и т.д.) - в реальности оказывает на наш мир гораздо более скромное влияние, нежели принято считать. Настолько скромное, что данное изменение вряд ли может рассматриваться, как фундаментальный переворот бытия -т.е., по сути, «не имеет права» именоваться революцией.
На первый взгляд подобная особенность кажется довольно печальной: ну, в самом деле, сколько надежд было на «информатизацию» и «компьютеризацию», не говоря уж о Всемирной Сети, сиречь Интернете. Ведь последний в те же 1990 годы мыслился гипотетической «территорией свободы и возможностей», место, где люди с самыми различными интересами могут объединяться друг с другом вне различных запретов и ограничений. (Забавно, кстати - но тогда считалось, что пользователи сети будут, по большому счету, создавать, а не потреблять контент.) А в реальности мы получили «только лишь» еще один канал распространения рекламного мусора, еще один способ функционирования СМИ. (Пусть специфических - но, по существу, ничем не отличающихся от «стандартных» газет, радио и телепередач.)
Разумеется, тут не надо говорить, насколько большим оказался данный облом. И относительно «свободы» - в том плане, что уже в 2000 годах начались введения первых ограничений. (Прежде всего, в плане пресловутого «копирайта».) И относительно того, что все посетители Всемирной Сети могут быть «генераторами», а не потребителями создаваемой там информации. (Т.е., что они должны как-то отличаться от телезрителей или радиослушателей.) Правда, через какое-то время забрезжила надежда на «Веб 2.0» - сиречь разнообразные социальные сети и прочие блоги. В том смысле, что казалось, будто данные сервисы способны вернуть уже успевшие - данная «технология» начала внедряться в первой половине 2000 годов, когда Интернет стал массовой технологией - растаять мечты о «свободном сообществе свободных людей».
Но нет: «второй веб» уверенно пошел туда же, куда и «первый» - а именно, в направление полностью контролируемого пространства, работающего по всем принципам рекламно-пропагандистской деятельности. (С разделением на авторитетов-производителей информации - пресловутых «топов» - и ее потребителей.) Впрочем, ожидать чего-то иного от коммерческих программ - а все социальные сети и блоги, начиная с Лайвжурнала и заканчивая Фейсбуком являются коммерческими программами - было бы странным. («Социальная роль» какой-нибудь «Лены Миро» ничем не отличается от «социальной роли» какого-нибудь Малахова.) В общем, никакой «мировой деревни» так и не появилось, а тот факт, что место эфирных телеканалов заняли ютубовские «стримы», думаю, на гордое звание «информационной революции» вряд ли может потянуть.
* * *
Впрочем, если честно, то для многих людей подобный «финал» может рассматриваться в положительном ключе. Хотя, казалось бы: что может быть хорошего в том, что огромный труд множества людей завершился фактически ничем? Однако если вспомнить то количество претензий, которое определенная категория граждан привычно предъявляет к «компьютерам» и «компьютеризации», то данное утверждение станет гораздо понятнее. Ведь мало кто в своей жизни не слышал разнообразных «страшилок» о том, как «бездушная машина» порабощает человека и «вытягивает» из него жизненную силу.
На самом деле, конечно, все эти утверждения о том, что компьютеры отучают людей думать, компьютерные игры прививают насилие, а социальные сети пропагандируют среди подростков самоубийства, происходят из тех же «несбывшихся мечт» о Великой Информационной революции. То есть, из ощущения того, что мир вот-вот изменится - причем изменится кардинально. Другое дело, что эти изменения воспринимаются данными субъектами не положительно - как у либеральных «апологетов прогресса» - а отрицательно. И, если честно, в этом есть вполне рациональное звено, поскольку, уже не раз говорилось, в последние сорок лет жизнь «среднего человека» только ухудшается. (Максимум реальной зарплаты был достигнут во второй половине 1970 годов.)
Разумеется, это самое ухудшение имеет вполне очевидную связь с торжеством неолиберализма - а точнее, с тем, что мировая капиталистическая система, лишенная давления «Советской тени», возвращается к своей «исторической норме». (Т.е., к тому состоянию, в котором она находилась в начале ХХ века.) Но подобное понимание для большинства или недоступно - поскольку требует обращения к классовой теории и т.п. вещам, для лиц условного 1950 г.р. давно себя дискредитировавших. Или же «этически неприемлемо, поскольку для многих представителей данного поколения СССР ассоциируется с чем то ужасным и убогим одновременно. (Причем т.к. данная особенность «работает» на уровне общественного сознания, то относится она не только к антисоветчикам.) Поэтому для них активное внедрение компьютеров, мобильных телефонов или Всемирной сети - начавшемся как раз в указанный период, и выступавшем, в сущности, «последним аккордом» Золотых десятилетий - выглядит удачным «кандидатом» на роль «источника зла».
Именно поэтому данная категория граждан продолжает упорно держаться за подобную концепцию даже тогда, когда становится понятным, что с ней что-то не то. Например, когда стало понятным, что никакой «виртуализации мира» так и не произошло, а пресловутые компьютерные игры, судя по всему, никакой агрессивности не вызывают. (Пришедшее в жизнь поколение, выросшее на DOOM'e и Quack'е, оказалось, скорее «мягче», нежели их предшественники.) Тем не менее, старые мифы не спешат отбрасываться - лишь «модернизируясь» в смысле того, что вместо «агрессивности» теперь напирают на снижение интеллектуального уровня современных подростков, слишком увлеченных «Интернетом». («Дети от интернета тупеют», «детям теперь знать ничего не надо, поскольку есть Википедия», ну и т.д. и т.п.)
* * *
Впрочем, нет - помимо указанного «антипедагогического воздействия» современных информационных систем на подрастающее поколения современные технофобы придумали себе еще одну «страшилку». А именно - то, что сейчас принято именовать «цифровой концлагерь» или «электронный концлагерь». Под подобным названием скрывается миф о некотором «обществе всеобщего контроля», в котором человек находится под «колпаком» спецслужб, видящих каждый его шаг. Короче - «тоталитарное общество», извечное «пугало» для обывателя, который по ряду причин предпочитает думать о том, что его «приватность» есть законное и желательное право. Правда, при этом мало кто задумывается о нарушении данной «приватности» во время трудовой деятельности - когда каждый работник является, по существу, «временным рабом» своего хозяина, со всеми вытекающими последствиями. Да и после работы подобное состояние сохраняется - разумеется, там, где это необходимо «хозяевам». (Скажем, взять без спроса что-либо в магазине не получится, поскольку следят.)
То есть - в реальности средний человек в классовом обществе всегда находится в тесных путах контроля, проникающих в самые «интимные» моменты жизни. Скажем, в Швейцарии - стране более, чем либеральной - нельзя, простите, смывать воду в унитазе после 22 часов. И это не считается «тоталитаризмом», поскольку «настоящий тоталитаризм» - это нечто другое. Однако чем дальше, тем сильнее ужесточаются условия труда, тем сильнее становится «искушение» использовать разнообразные «промахи и ошибки» работников в плане усиления их эксплуатации. (В связи с тем, что на капиталистов прекратила давить «Советская тень» - в смысле, они перестали бояться начала Мировой революции.)
Но поскольку на понимание всего этого в современном общественном сознании стоит «табу», то вся ненависть обращается на несчастные «технические средства контроля». Дескать, вот появились «уличные камеры», потом - пресловутые Big Data, отсылающие к какой-то «оруэлловской» китайской систем рейтинга - ну, и т.д. Хотя при внимательном рассмотрении очевидно, что вся эта техническая «требуха» на самом деле не сказать, чтобы особенно важна, и что реальное подчинение работника хозяину возможно и безо всяких камер или Фейсбука. Скажем, в XIX столетии обходились исключительно «биологическими» механизмами в виде системы информаторов и доносчиков - благодаря чему владельцы фабрик прекрасно знали, как живут их рабочие. В том смысле, что они всегда имели возможность предъявить последним их «грехи» - начиная с «плохой работы» и заканчивая «блудом» - с целью уменьшения зарплат или увольнения.
* * *
Поэтому при внимательном рассмотрении проблемы пресловутый «цифровой концлагерь» оказывается банальным усилением эксплуатации людей со стороны «хозяев общества». На этом фоне, кстати, забавным выглядит то, что уже помянутая страшная система «китайских рейтингов» - которой принято пугать обывателей в западных странах - на самом деле является ничем иным, как развитием кредитной системы. Разрабатываемой именно для того, чтобы определять: кому имеет смысл давать кредиты, а кому - нет. Т.е., вещью более, чем капиталистической и даже - «демократической». (Разумеется, о том, что подобные вещи есть во всех странах, где существуют частные банки, говорить тут нет смысла.) Разумеется, в дальнейшем она развилась во что-то более глобальное, но суть ее осталась прежней: хочешь «хорошо жить» - старайся понравиться хозяевам. (Еще раз тут хочется отметить ее полное совпадение с системой «религиозного смирения» прошлого - которая работала на то же самое.)
В общем, оказывается, что никакого «тоталитаризма», а уж тем более - «электронного тоталитаризма» - в реальности не существует. А есть лишь капитализм в его крайней - империалистической - стадии, только еще сохраняющий какие-то завоевания прежней, «советизированной» эпохи. (Из которой проистекает уверенность в «естественности» неприкосновенности личной жизни наемного работника, отчего-то любящего себя сопоставлять не с бесправным пролетарием прошлого, а с состоятельным домовладельцем-буржуа.)
То есть - возвращаясь к поставленной теме - можно сказать, что никакой прямой связи между развитием компьютерных и информационных систем и ухудшением жизни людей в реальности не наблюдается. И единственное, что связывает два этих явления - это совпадение процессов во времени. Но совпадение «ложное». В том смысле, что если внедрение вычислительной техники, интернета или мобильных телефонов представляет собой «последний конструктивный шаг» умирающего «советизированного мира», то ухудшение уровня образования молодежи, рост насилия и агрессии, а так же увеличение «контроля» над поведением индивида является следствием идущего сейчас «возврата к настоящему капитализму». И отсылает все это вовсе не к гипотетическим антиутопиям и киберпанку - а к реалиям далекого прошлого. К столь любезному многим XIX веку, только с точки зрения не малочисленных господ, а основной бесправной массы населения.
Ну, а о том, что это значит, и почему подобное «падение в прошлое» в действительности является гораздо менее опасным, нежели кажется на первый взгляд, будет сказано уже в следующем посте.