Что такое национальная идентичность?
В продолжение предыдущих постов хочется поднять достаточно интересную тему, посвященную явлению, которое принято именовать «национальной идентичностью». (Пока только национальной - хотя на само деле все сложнее.) Напомню, что подобным словосочетанием принято обозначать ощущение принадлежности человека к какой-нибудь «нации». Подобное понятие в последнее время стало общепринятым - в том смысле, что считается, будто «национальная идентичность» входит в состав более широкой «общей идентичности» человека. В то смысле, что каждый человек в современном обществе относит себя к той или иной национальности, и настоящих «космополитов» найти очень сложно. (Конечно, декларировать можно все, что угодно - однако надо понимать, что «в душе» большая часть «граждан мира» продолжают осознавать себя принадлежащими к той или иной национальности. Что обязательно проявляется в реальности.)
Поэтому отрицать «национальную идентичность» было бы странным. Однако так же странным было бы относить ее к базовым, неизменным чертам человеческой личности. В том смысле, что считать раз сформированную национальную принадлежность (кстати, сформированную чем? образованием? родительским воспитанием?) константой, как это многие считают. Это может показаться странным: ведь, как уже было сказано, каждый человек в современном мире неизменно ощущается себя представителем своей нации. Даже в условиях, если он вынужден проживать в «другой стране» - скажем, иммигранты очень редко до конца интегрируются в состав «принимающей нации». Сохраняя ощущение себя евреями, армянами, итальянцами, арабами или китайцами даже в случае перехода на иной язык.
Собственно, именно так формируется «диаспора» - т.е., некая «часть этноса», проживающая вне «своей страны». Правда, так случается не всегда - часто уже дети, особенно рожденные в эмиграции, все же «вливаются» в состав принявшего их народа. Но порой подобная интеграция затягивается надолго - можно взять те же арабские общины во Франции, которые до сих пор не осознают себя французами. Или, например, итальянских эмигрантов в США, кои воспринимали себя, как итальянцев вплоть до 1960 годов. Правда, впоследствии это «самоосознание» исчезло - и современные «американцы итальянского происхождения» вряд ли всерьез принимают свое «итальянство».
* * *
Кстати, США в данном случае вообще, крайне интересный пример - по той простой причине, что данное государство является государством «пришельцев». (Количество «автохтонов» - т.е., индейцев - в нем невелико.) Причем, наиболее крупным «донором» для заселения указанной страны стали вовсе не англосаксы, а… немцы. Да, именно так - наибольшее количество людей эмигрировало в Штаты из Германии. За немцами следуют ирландцы, которые массово бежали туда от голода в XIX веке, ну, а завершают «первую тройку», разумеется, африканцы. Англичане же находятся только на четвертом месте. При этом никакой «немецкой идентичности» в Штатах практически не существует. Вот ирландская есть в «следовых количествах», а немецкой просто нет, она исчезла без следа - причем, даже у людей, прекрасно знающих, откуда происходили их предки. (Вот, скажем, у Трампа прадедушка и прабабушка были из Германии - однако сам он считает себя однозначным WASPом.) Причем, судя по всему, она вообще не существовала - в смысле, что немецкие переселенцы, как правило, не образовывали диаспору. (Амиши не в счет - это уже вторичное образование «идентичности», созданное на базе «американского» ее варианта с «немецкими элементами».)
Причина этого проста: в период, когда немцы или даже ирландцы массово переселялись в Штаты, данная страна была «недонаселена». А, следовательно, препятствий к ее колонизации практически не было - и приезжающим найти работу было не сложнее, нежели местным. Вот уже с ирландцами дело обстояло по иному - однако и они, в целом, получали место под солнцем относительно легко. Ну, а ко временами прихода итальянцев эта «лафа» закончилась - и их интеграция в состав «американцев» затянулась более, чем на полвека.
То есть - вопрос об «ассимиляции народов» в реальности оказывается тесно связанным с вопросом конкуренции. И главное препятствие в плане смены пресловутой «идентичности» оказывается вовсе не в «психологических проблемах», а в том, насколько сильно данное явление в принимающей стране. В том смысле, что насколько «местные» не хотят, чтобы возможности для их бизнеса и рабочие места отбирались «чужаками». По сути, именно последнее и приводит к образованию диаспоры - в которой, во-первых, «новоприбывшие» находят себе поддержку и опору в условиях повышенного давления. Ну, а, во-вторых, местные особо не дают выходить за пределы «отвоеванных» эмигрантами зон, всячески способствуя сохранению и укреплению диаспор.
Данный процесс мы очень хорошо можем наблюдать в самых различных случаях столкновений с явлением иммиграции - начиная с уже помянутых арабов во Франции и заканчивая кавказскими народами в России. Однако примерно то же самое наблюдается и «на местах» - в условиях исконного проживания тех или иных «наций». Разумеется, в этом случае ситуация оказывается развернутой на 180 градусов, но смысл ее остается прежней: национальное разделение используется для того, чтобы не допустить «новичков» к имеющимся рынками и рабочим местам.
* * *
Отсюда можно понять, что в условиях отсутствия конкуренции пресловутая «национальная идентичность» теряет всякий смысл и очень быстро теряется. (Не мгновенно, конечно, т.к. процесс изменения психики имеет приличную инерцию.) И следующее поколение, появившееся в семье иммигранта, уже ничем не отличает себя от «принимающей нации». Как это произошло в США с немцами, ставшими «англосаксами». Или происходило в СССР, когда миллионы человек, менявшие место жительства с одной «национальной республики» на другую, очень быстро теряли свою прежнюю «национальную принадлежность». Кстати, последнее происходило при том, что в Советской Союзе существовала установка на «сохранение национальностей», восходящая к уже не раз описанному принципу признания национального разделения прогрессивным, как это считалось на начало XX столетия. (Т.е., пресловутый «плавильный котел», как в США, тут старались не допустить.) Именно поэтому любые произведения «национальной культуры» тщательно сохранялись - но в при этом потребность в них падала до самого конца существования СССР.
Впрочем, нет - в реальности дело обстояло несколько сложнее. В том смысле, что там, где в советской жизни сохранялись элементы «конкурентной экономики», сохранялась и «национальное». (Скажем, это было очень хорошо видно на примере Кавказа, где значительная часть населения жила в «полурыночной среде».) Собственно, именно отсюда - из «зачатков рынка» (кои к концу советской эпохи заняли во многих «нацреспубликах» значительную часть экономической жизни)- и пошло движение «неонационализма», приведшая, в конечном итоге, к массовой резне. Впрочем, парадоксальным образом идея «национальной исключительности» так же охватывала и пресловутую «гуманитарную интеллигенцию». По той простой причине, что последняя так же жила в СССР в условиях относительно высокой конкуренции. (Т.к., имеющееся число писателей-поэтов-режиссеров в стране было избыточным, а уровень их жизни - превышающим среднее значение.) Ну, а в конце 1980 годов эти два «течения», выросшие в условиях конкурентной среды, объединились, и породили тот самый постсоветский национализм, который привел к не раз уже описанным бедам.
Таким образом, можно еще раз сказать, что само существование национальной идентичность оказывается жестко связанным с наличием конкурентной экономики. И при отсутствии последней данная «идентичность» легко разрушается - до того уровня, что существовал в СССР, когда «национальности» приходилось поддерживать искусственным образом. (За исключением описанных выше «ниш», где сохранялись элементы рынка или «псевдорынка».) Поэтому подобный механизм можно однозначно принять вторичным по отношению к производственным отношениям - с соответствующим к нему отношением. В том смысле, что стоит понимать, когда «национальное» усиливается, а когда -пропадает.
Впрочем, примерно то же самое можно сказать и про иные проявления «идентичности». Но это, разумеется, тема уже иного разговора…
P.S. Кстати, проявление "национального" в докапиталистических классовых обществах так же следует относить к результату действия конкуренции.
Поэтому отрицать «национальную идентичность» было бы странным. Однако так же странным было бы относить ее к базовым, неизменным чертам человеческой личности. В том смысле, что считать раз сформированную национальную принадлежность (кстати, сформированную чем? образованием? родительским воспитанием?) константой, как это многие считают. Это может показаться странным: ведь, как уже было сказано, каждый человек в современном мире неизменно ощущается себя представителем своей нации. Даже в условиях, если он вынужден проживать в «другой стране» - скажем, иммигранты очень редко до конца интегрируются в состав «принимающей нации». Сохраняя ощущение себя евреями, армянами, итальянцами, арабами или китайцами даже в случае перехода на иной язык.
Собственно, именно так формируется «диаспора» - т.е., некая «часть этноса», проживающая вне «своей страны». Правда, так случается не всегда - часто уже дети, особенно рожденные в эмиграции, все же «вливаются» в состав принявшего их народа. Но порой подобная интеграция затягивается надолго - можно взять те же арабские общины во Франции, которые до сих пор не осознают себя французами. Или, например, итальянских эмигрантов в США, кои воспринимали себя, как итальянцев вплоть до 1960 годов. Правда, впоследствии это «самоосознание» исчезло - и современные «американцы итальянского происхождения» вряд ли всерьез принимают свое «итальянство».
* * *
Кстати, США в данном случае вообще, крайне интересный пример - по той простой причине, что данное государство является государством «пришельцев». (Количество «автохтонов» - т.е., индейцев - в нем невелико.) Причем, наиболее крупным «донором» для заселения указанной страны стали вовсе не англосаксы, а… немцы. Да, именно так - наибольшее количество людей эмигрировало в Штаты из Германии. За немцами следуют ирландцы, которые массово бежали туда от голода в XIX веке, ну, а завершают «первую тройку», разумеется, африканцы. Англичане же находятся только на четвертом месте. При этом никакой «немецкой идентичности» в Штатах практически не существует. Вот ирландская есть в «следовых количествах», а немецкой просто нет, она исчезла без следа - причем, даже у людей, прекрасно знающих, откуда происходили их предки. (Вот, скажем, у Трампа прадедушка и прабабушка были из Германии - однако сам он считает себя однозначным WASPом.) Причем, судя по всему, она вообще не существовала - в смысле, что немецкие переселенцы, как правило, не образовывали диаспору. (Амиши не в счет - это уже вторичное образование «идентичности», созданное на базе «американского» ее варианта с «немецкими элементами».)
Причина этого проста: в период, когда немцы или даже ирландцы массово переселялись в Штаты, данная страна была «недонаселена». А, следовательно, препятствий к ее колонизации практически не было - и приезжающим найти работу было не сложнее, нежели местным. Вот уже с ирландцами дело обстояло по иному - однако и они, в целом, получали место под солнцем относительно легко. Ну, а ко временами прихода итальянцев эта «лафа» закончилась - и их интеграция в состав «американцев» затянулась более, чем на полвека.
То есть - вопрос об «ассимиляции народов» в реальности оказывается тесно связанным с вопросом конкуренции. И главное препятствие в плане смены пресловутой «идентичности» оказывается вовсе не в «психологических проблемах», а в том, насколько сильно данное явление в принимающей стране. В том смысле, что насколько «местные» не хотят, чтобы возможности для их бизнеса и рабочие места отбирались «чужаками». По сути, именно последнее и приводит к образованию диаспоры - в которой, во-первых, «новоприбывшие» находят себе поддержку и опору в условиях повышенного давления. Ну, а, во-вторых, местные особо не дают выходить за пределы «отвоеванных» эмигрантами зон, всячески способствуя сохранению и укреплению диаспор.
Данный процесс мы очень хорошо можем наблюдать в самых различных случаях столкновений с явлением иммиграции - начиная с уже помянутых арабов во Франции и заканчивая кавказскими народами в России. Однако примерно то же самое наблюдается и «на местах» - в условиях исконного проживания тех или иных «наций». Разумеется, в этом случае ситуация оказывается развернутой на 180 градусов, но смысл ее остается прежней: национальное разделение используется для того, чтобы не допустить «новичков» к имеющимся рынками и рабочим местам.
* * *
Отсюда можно понять, что в условиях отсутствия конкуренции пресловутая «национальная идентичность» теряет всякий смысл и очень быстро теряется. (Не мгновенно, конечно, т.к. процесс изменения психики имеет приличную инерцию.) И следующее поколение, появившееся в семье иммигранта, уже ничем не отличает себя от «принимающей нации». Как это произошло в США с немцами, ставшими «англосаксами». Или происходило в СССР, когда миллионы человек, менявшие место жительства с одной «национальной республики» на другую, очень быстро теряли свою прежнюю «национальную принадлежность». Кстати, последнее происходило при том, что в Советской Союзе существовала установка на «сохранение национальностей», восходящая к уже не раз описанному принципу признания национального разделения прогрессивным, как это считалось на начало XX столетия. (Т.е., пресловутый «плавильный котел», как в США, тут старались не допустить.) Именно поэтому любые произведения «национальной культуры» тщательно сохранялись - но в при этом потребность в них падала до самого конца существования СССР.
Впрочем, нет - в реальности дело обстояло несколько сложнее. В том смысле, что там, где в советской жизни сохранялись элементы «конкурентной экономики», сохранялась и «национальное». (Скажем, это было очень хорошо видно на примере Кавказа, где значительная часть населения жила в «полурыночной среде».) Собственно, именно отсюда - из «зачатков рынка» (кои к концу советской эпохи заняли во многих «нацреспубликах» значительную часть экономической жизни)- и пошло движение «неонационализма», приведшая, в конечном итоге, к массовой резне. Впрочем, парадоксальным образом идея «национальной исключительности» так же охватывала и пресловутую «гуманитарную интеллигенцию». По той простой причине, что последняя так же жила в СССР в условиях относительно высокой конкуренции. (Т.к., имеющееся число писателей-поэтов-режиссеров в стране было избыточным, а уровень их жизни - превышающим среднее значение.) Ну, а в конце 1980 годов эти два «течения», выросшие в условиях конкурентной среды, объединились, и породили тот самый постсоветский национализм, который привел к не раз уже описанным бедам.
Таким образом, можно еще раз сказать, что само существование национальной идентичность оказывается жестко связанным с наличием конкурентной экономики. И при отсутствии последней данная «идентичность» легко разрушается - до того уровня, что существовал в СССР, когда «национальности» приходилось поддерживать искусственным образом. (За исключением описанных выше «ниш», где сохранялись элементы рынка или «псевдорынка».) Поэтому подобный механизм можно однозначно принять вторичным по отношению к производственным отношениям - с соответствующим к нему отношением. В том смысле, что стоит понимать, когда «национальное» усиливается, а когда -пропадает.
Впрочем, примерно то же самое можно сказать и про иные проявления «идентичности». Но это, разумеется, тема уже иного разговора…
P.S. Кстати, проявление "национального" в докапиталистических классовых обществах так же следует относить к результату действия конкуренции.