Прогресс и социум. Часть третья
Итак, никаких «развилок» в развитии прогресса не существует. (Ну, или если сказать более мягко - их пока не обнаружено.) Поскольку то, что сейчас принято считать таковой - то есть, пресловутая «смена парадигмы развития», якобы произошедшая в 1980-1990 годах, и приведшая к выбору «информационного пути» - на самом деле является всего лишь артефактом нашего восприятия. Связанным с тем, что «информационная сфера» - которая на самом деле является лишь одним из проявлений общего подъема развития человечества 1950-1970 годов - оказалась наиболее устойчивой к стагнационным процессам, накрывшим человечество где-то с начала 1980 годов, и ставшем определяющими в 1990 годы. (Ну, и разумеется, продолжающимся до сих пор - хотя сейчас идет плавный переход от стагнации к деградации.)
Поэтому вместо пресловутого перехода к «киберпанковому будущему» - как это мыслилось в тех же 1990-2000 годах - мы, в конечном итоге, получили совершенно иной мир. Мир, в котором пресловутые «хакеры» занимают довольно скромное место. (Да и вообще, «компьютерные специальности» давно перестали означать однозначный «путь наверх» - а вот число выпускников юридических вузов при власти все время возрастает.) Корпорации, впрочем, существуют - однако их могущество намного ниже, нежели в киберпанковых романах, а главное - они так и не стали «последней инстанцией» в мире. Поскольку помимо них в мире по прежнему господствуют пресловутые государства со всем своими аппаратами принуждения. Более того, именно государственные деятели - пресловутые чиновники - чем дальше, тем больше начинают определять состояние общества. Настолько, что даже успех бизнеса давно уже оказывается связанным исключительно с получением государственной поддержки. (Да и пресловутые «хакеры» если и вспоминаются теперь - то исключительно в плане все время возрастающего межгосударственного противостояния.)
Более того, из «глубин» исторической памяти оказались вытащены такие явления, которые еще лет сорок казались давно уже позабытыми - вроде религиозных или этнических различий и связанных с ними конфликтами. (Можно сравнить это положение с модной в 1990 годах концепцией «информационной цивилизации», где все народы мира должны были обитать в единой «цифровой деревне».) Причем, не только на Ближнем Востоке - где вместо еще недавно существовавших светских вестернезированных государств сейчас расположилось множество различных фундаменталистких «режимов». Но и практически в самом центре Европы - на территории бывшей Югославии, или, скажем, в некоторых государствах постсоветского пространства. (Более того - эти самые этнические и религиозные конфликты постепенно «забираются» в глубь самых развитых государств.)
* * *
Подобное положение вряд ли может рассматриваться в качестве демонстрации прогресса - пускай даже в «информационной сфере». Скорее наоборот - оно прекрасно показывает, куда реально начала двигаться цивилизация после условного 1991 года. И это направление - отнюдь не киберпанковая реальность… Так что сейчас «компьютерное будущее» 1990 выглядит практически таким же несбывшимся, как и «атомно-космическое будущее» 1950-1970 годов. (И всевозможные «цифровизации» тут только оттеняют эту потерю. Так же, как попытки заново запустить ту же космическую программу в 1980 - например, через программу СОИ - лишь оттеняли идущую тогда потерю космоса.) Что неудивительно, поскольку, как уже говорилось, вычислительная и электронная техника была подмножеством большой программы технических новаций «Золотых десятилетий» - и ее развитие основывалось на тех же основаниях, что и развитие всего остального. А именно - на тех огромных вложениях, что делались во время «соперничества двух сверхдержав». Соперничества, которое из чисто военного быстро превратилось в научно-техническое.
Наверное, тут нет смысла в очередной подробно объяснять: почему это произошло. Поэтому лишь кратко напомню, что основной причиной подобной трансформации послужило то, что после обретения Советским Союзом ядерного оружия - а тем более, ракетных средств его доставки - любые военные действия против нашей страны оказывались для Запада сопряженными с очень серьезными потерями. В результате чего прямое военное столкновение «классического типа» оказалось невозможным. Однако поскольку западные государства продолжали воспринимать СССР, как несомненную угрозу для себя, то был выбран путь на создание все более совершенного оружия - авиационного, ракетного, противоракетного - способного разрешить указанную проблему. (Т.е., снова дать Западу возможность уничтожить Советский Союз без катастрофы для себя.) С учетом прежних реалий это казалось возможным - в конце концов, именно техническое превосходство позволило Западу занять доминирующее место в мире.
Однако в реальности все пошло иначе. Причем, даже не в том смысле, что проклятые русские оказывались способными на каждое американское «Wunderwaffe» дать адекватный - и при этом гораздо более дешевый - ответ. (Хотя и это, конечно же, было.) Но в том, что эти самые русские умудрились навязать Западу - а точнее, США - свой курс построения этого самого «Wunderwaffe». Курс, на котором именно они (русские) имели преимущество - хотя никто (включая самих русских) признаться в этом не мог. Собственно, и само создание ракет-носителей, резко обесценивших (прежде всего, психологически) создаваемую в течение десятилетий стратегическую авиацию, было тем самым «коварным ударом» СССР, выхватившего на пару десятилетий у Запада звание технологического лидера. А уж про открытие СССР «космической гонки» и говорить нечего: Штаты тут вынуждены были не просто догонять, а прямо перестраивать свою внутреннюю систему, создав государственную некоммерческую организацию НАСА, должную полностью управлять космической отраслью страны. (Т.е., вместо пресловутой «невидимой руки» тут появилось практически «советское» централизованное планирование.)
* * *
Итогом всего этого стало развитие американской ракетно-космической промышленности, вызвавшей вследствие этого значительные инвестиции в «сопредельные отрасли» - в том числе, и микроэлектронику
с компьютерной техникой. Впрочем, еще важнее было то, что в рамках реализации советско-американского соперничества США (да и Запад в целом) вынуждены были изменить свою систему образования и науки в плане повышения значимости научно-технических знаний и доступности их широким слоям населения. Иначе говоря, они вынуждены были сделать ставку на массовых инженеров и ученых - в то время, как «традиционной» задачей западной образовательной системы было воспроизводство имеющейся структуры общества. (Иначе говоря: до данного момента школы в «развитых странах» занимались созданием послушных граждан, а высшие учебные заведения - воспроизводством управленческой элиты.)
Все это привело к тому, что количество ресурсов - финансовых, человеческих, «рыночных» (т.е., наличие гарантированного рынка сбыта) - доступных для новационных областей в 1950-1970 годы оказалось достаточным для того, чтобы создать и довести до коммерческого использования множество новых технологий. Среди которых компьютеры и их сети, полупроводниковая и микроэлектронная техника, реактивная авиация, искусственные спутники земли - ну, и многое другое. Включая даже области, непосредственно с военной сферой не связанные - но развивающиеся за счет общего увеличения «области науки». (Например, генная инженерия, которая сформировалась в 1960 годы, а к концу 1970 дошла до уровня практической применимости. Или многие области медицины - скажем, трансплантология…)
В любом случае, стоит указать, что основным условием данного развития выступала возможность значительной концентрации ресурсов под довольно рискованные проекты - которые в «чисто коммерческом» плане никогда бы не были реализуемы. (Просто потому, что невозможно убедить потенциальных инвесторов в том, что данные технологии работоспособны до начала инвестирования. Наверное, не надо говорить - почему? Ну, а если кто не понимает - пусть задумается о том, что будет с инвестором, который верит каждому первому.) То есть - военно-техническое «давление» СССР выступало явлением, которое буквальным образом «переформатировало» взаимоотношения новаторов и общества в развитых странах. Заставляя их вести себя не так, как это вытекает из системных свойств данных социумов - а так, как это определялось в … самом Советском Союзе.
* * *
Именно этот процесс можно назвать «советизацией новационной сферы» - в дополнение к «советизации» сферы социальной или производственной. (О чем надо говорить отдельно.) И именно его следует и считать источником всех послевоенных инноваций - включая те, что до сих пор воспринимаются, как высшие достижения нашей цивилизации. (Включая всемирную компьютерную сеть.) Причем, тот факт, что значительная часть указанных достижений было создано не в СССР, сути не меняет - поскольку, если бы Советского Союза не было, то эти новации вообще не появились бы. (И да - компьютеров это так же касается, равно как и практически всей полупроводниковой электроники: не возникни в 1950 годы противостояния СССР и США - сидели бы мы с «теплым ламповым звуком» у ЭЛТ-телевизоров. Поскольку ЖКИ и плазменные панели появились только благодаря военным разработкам.) Впрочем, если честно - то в случае отсутствия СССР вообще ничего бы не было, поскольку единственным исходом истории тогда стала бы ядерная война. (Ядерная бомба - последняя новация Западного мира, разработанная без «советского участия».)
Впрочем, наиболее интересный вопрос тут состоит вовсе не в том, что СССР к середине XX века получил возможность влиять на развитие научно-технического прогресса. А в том, почему он эту возможность получил - т.к., с точки зрения экономики наша страна в указанный период была еще очень и очень слаба. (А взаимосвязь прогресса с экономической мощью кажется нам неоспоримой истиной - да, по сути, она таковой и является с определенными оговорками.) Но об этом будет сказано уже в следующей части…