Еще раз о причинах гибели СССР. Часть третья
Итак, главным основанием для перехода от диалектических или марксистских (кому какое название больше нравится) методов управления страной к методам «классическим» оказался тот факт, что «первый способ» перестал быть актуальным. Иначе говоря, до этого момента многие «классические», традиционные решения банально были недостаточными - например, это можно сказать про идею выстраивать промышленность «нормальным образом», ориентируясь на имеющийся рынок, неадекватность которой была очевидной еще во времена Российской Империи. (Недаром в то время локомотивом промышленного развития выступали именно государственные, оборонные заказы - а «пользовательский рынок», в виду его незначительности, заполнялся кустарной продукцией вперемешку с импортом.) Или, например, привычная модель развития образования, ориентируемая, опять-таки, на потребности рынка, которых у крестьянской России не было ни до Революции, ни после нее -почему введение всеобщего начального образования и вызывало такое сопротивление со стороны руководства Империи.
Это если говорить о глобальном уровне - поскольку на локальном была такая же ситуация. В том смысле, что практически каждое решение приходилось реализовывать из «говна и палок» - то есть, из тех скудных ресурсов, что имелись. Это относилось и к организационным проблемам, поскольку вплоть до 1950 годов характерен был дефицит образованных людей. (Именно в связи с этим было сказано: «кадры решают все!» В реальности, кстати, было «кадры, овладевшие техникой, решают все» - то есть, шла прямая отсылка именно к квалификации и ее дефициту.) И к проблемам техническим, в результате чего большую часть «типовых решений», применимых в мире, приходилось «приспосабливать» к имеющимся условиям. (Именно отсюда, например, проистекало применение дерева в конструкции боевых самолетов в период Второй Мировой войны - притом, удалось получить конструкции, не уступающие по характеристикам алюминиевым аналогам.)
Но все это, как можно догадаться, было совершенно неочевидно. И разумеется, стоило появиться неким «свободным ресурсам», как сразу и в техническом, и в организационном плане старались вернуться к «нормальным образцам». То есть, несмотря на то, что указанная особенность ведения дел давало СССР и в общем, и в конкретном плане очевидные преимущества, но эти самые преимущества осознавались слабо. (Кстати, в подобном плане забавно, например, читать про то, как советские люди оценивали иностранное вооружение и вообще, технику, поставляемую по ленд-лизу. В том смысле, что первоначально она вызывала восторг своей «отточенностью» и «вылизанностью» по сравнению с имеющимися отечественными образцами. Но очень часто потом, по мере эксплуатации в имеющихся условиях, этот восторг сменялся разочарованием - наши неказистые и сделанные чуть ли не из приведенного выше «материала» изделия очень часто оказывались удобнее и эффективнее. И да - подобная смена отношения была практически ко всему, от самолетов до радиостанций.)
* * *
В общем, стоит понять, что поскольку «советский путь» выступал совершенно новым путем в истории человечества, ожидать, что следование ему будет осуществляться «автоматически», было бы смешным. Само движение в данном направлении было порождением Суперкризиса - иначе говоря, если бы в России образца 1917 года нашлась бы адекватная буржуазная политическая сила, т.е., такая политическая сила, возможности которой соответствовали бы имеющимся условиям, то большевикам никакая власть бы не светила. Собственно, в Германии произошло именно так - капиталисты сумели мобилизоваться и перетянуть на свою сторону достаточное количество сторонников. Поэтому страна осталась под властью «февраля». Но в России буржуазия была слишком слаба, а ее влияние на массы - крайне низков, вследствие чего представить, скажем, «русский фрайкор» в реалиях 1917 нет никакой возможности. Тут даже пресловутый «Союз Русского Народа» слился в указанное время с поразительной легкостью - что свидетельствовало об значительной искусственности данного движения. И единственной «народной» альтернативой большевикам оказались анархисты. (Скажем, Махно реально имел значительную поддержку населения. Впрочем, и она довольно быстро исчерпалась.)
На самом деле, подобная особенность свидетельствует об очень интересных фундаментальных законах протекания социальных изменений, крайне отличающихся от обыденных представлениях о них - но об этом говорить надо отдельно. Тут же стоит указать только на то, что большевики стали для России «оружием последнего шанса» - то есть, были приняты, как власть, только потому, что все остальные движения скомпрометировали себя по полной. (Довольно интересна в этом плане динамика наличия большевистских представителей в Советах, которая еще летом 1917 была довольно низкой. Но к осени достигла абсолютного большинства.) Ну, а затем успешное ведение Гражданской войны и построение нового государства на руинах распадающейся Империи «закрепило» значение большевиков и дало им значительный «кредит доверия». Впрочем, еще более важным в свете поставленной темы тут было то, что сами члены ВКП(б) вынуждены были принимать совершенно неожиданные с т.з. «линейного мышления» решения. (Скажем, переход к НЭПу при том, что «идеологически» это был однозначный откат. Или уже не раз помянутую форсированную индустриализацию при том, что это полностью противоречило всей предыдущей политике.)
Так вот, наверное, не будет большим откровением сказать, что основной причиной подобной «сверхгибкости мышления» было именно то, что катастрофичность альтернатив была довольно очевидной - что и заставляло мыслить нестандартно. На самом деле, человеком, полностью овладевшим диалектическим мышлением до уровня его «автоматического использования», был, наверное, только Ленин. Остальные, в лучшем случае, могли применять его к некоторым случаям - ну, примерно так же, как определенная часть инженеров может при существенной надобности с существенными усилиями применить свои навыки высшей математики, однако в «нормальной ситуации» предпочтут их не применять. Подобное положение неудивительно - особенно, если стоит вести речь о тех людях, которые занимаются руководством. Прежде всего потому, что руководитель, существующий в рамках иерархической системы - а советское управление оставалось иерархическим, что определялось господствующим типом производства - всегда вынужден заниматься двумя задачами. А именно - выполнением своих непосредственных обязанностей и поддержанием своего места в иерархии. Ну, а последнее, в свою очередь, требует вещей, совершенно противоположных диалектики. (Да и вообще - любым «длинным стратегиям».)
* * *
Собственно, после сказанного было бы странно удивляться тому, что советское руководство после достижения «барьера безопасности» легко отбросило обращения к крайне неочевидному диалектическому методу мышления. (Т.е., фактическому основанию марксизма.) На самом деле, удивительно тут скорее то, что это самое руководство пользовалось им до указанного барьера - разумеется, понятно, что речь шла об огромном давлении обстоятельств, но все равно, этот факт поражает. В любом случае, можно сказать, что отказ от диалектики в СССР выглядит практически неизбежным. Разумеется, можно пытаться представить, что бы было в случае, если бы ядерное оружие не могло быть создано в середине XX века, причем, «несоздано» во всем мире - поскольку при отсутствии его у СССР существовала колоссальная вероятность начала новой агрессии Запада. (Впрочем, для страны, только что прошедшей через колоссальную войну и вышедшей из нее победителем неосвоение ядерных технологий при наличии их является невозможным. Так что единственным основанием для «безъядерного мира» было бы их нереализуемость для всех - причем, нереализуемость физическая, т.к., при наличии имеющегося в 1940 годах «спектра технологий» обойти ядерную технику практически невозможно.) Но это будет уже альтернативная история, рассмотрение которой в рамках данной темы невозможно.
Поэтому стоит иметь в виде, что в нашем мире советская ядерная бомба, все-таки, появилась, а вслед за ней появилось и универсальное средство доставки в виде баллистической ракеты - что дало СССР гарантию мира и спокойствия. Так же появились и технологии, позволившие решить практически все базовые проблемы существования страны - от продовольственной до энергетической. А значит, избежать указанного отката - то есть, перехода от ориентации на диалектический метод к «нормальным» способам управления (и вообще, организации всей жизни) было невозможным. Ну, а указанные «нормальные способы», как уже говорилось, оказывались плохо совместимыми с построенной именно в «диалектический период» структурой - что так же неизбежно должно было привести к перестройки ее в «нормальное состояние».
То есть - к реставрации классовых отношений, поскольку указанная «норма» есть ни что иное, как выработанные за тысячи лет классового общества представления и модели. На самом деле, как уже было сказано выше, не сказать, чтобы особо эффективные - но кажущиеся таковыми. Скажем, та же «вылизанность конструкции» в инженерном деле - которая поражала наших спецов при столкновении с ленд-лизовской техникой - на самом деле, была связана, прежде всего, с тем, что эту технику проектировали с целью продать. Пуская государственному заказчику - но, все равно, он должен был быть впечатлен. Имеется в виду тот, кто подписывает контракты, а вовсе не тот, кто будет это самое оружие применять, поэтому реально необходимые в бою параметры в данном случае становились вторичными.
Кстати, забавно - но то же самое происходило уже в «новейшее время», когда наши «оружейники» осваивали продажу своего «товара». (Я слышал это из первых рук во время работы в КБ.) А именно - этот самый «товар» имел прекрасные параметры, но о внешнем виде, разумеется, никто не задумывался. (Наоборот, чем этот внешний вид был проще, а конструкция прочнее - тем считалось лучше.) Так вот, разного рода арабы и прочие индусы просто не хотели верить в то, что это высокотехнологичная продукция, поскольку в ней не было разного рода «лампочек и пимпочек». (А была лишь коробка, покрытая молотковой эмалью, и «совковые» галетные переключатели.) Впоследствии, разумеется, это учли - и современное российское вооружение мигает разного рода лампочками и экранами не хуже западного.
* * *
Впрочем, как можно легко догадаться, проблемы «отличия от нормы» в технической сфере представляют собой лишь самую малость - которую, как уже говорилось, устранить оказалось легко. Гораздо хуже обстояло дело с социальными системами, с самой организацией безсобственнического общества, «нормализацию» которого упорно вели где-то с середины 1960 годов - но смогли это сделать лишь к началу 1990 через полный отказ от его базисных конструкций. Однако даже сейчас существует огромное количество людей, которые считают нынешнюю Россию «ненормальной», несоответствующей привычным (т.е., классовым) представлениям - и готовы дальше ломать «совок» несмотря на то, что указанный процесс давно уже показал свою неэффективность. Такова «великая сила нормы».
Тем не менее, в настоящее время можно хоть увидеть катастрофичность указанного изменения - причем, начиная практически с самого «барьера». В то время, как находясь у последнего, эту самую катастрофичность выделить практически невозможно - особенно учитывая постоянное балансирование СССР у «околокритических показателей» в условиях господства «диалектического существования». А значит, никакого иного результата у «советского пути», за исключением того, что мы имеем на сей день, ожидать было бы крайне странным. Впрочем, нет, можно (в рамках уже помянутой альтернативной истории) предположить некое успешное стечение обстоятельств, при котором становится возможным перейти через «барьер безопасного общества» при одновременном отказе от иерархического общественного устройства - то есть, устранить главную причину «антидиалектичности» в нашем мире. Говоря иначе - построить коммунизм, при котором неадекватность упомянутой «нормы» станет очевидной для большинства населения. Но это не будет иметь к нашему миру уже никакого отношения. А вот что будет иметь - так это возникновение сейчас понимания, что указанный коммунизм, как альтернатива развалу СССР, не может быть построен «автоматически», т.е., в рамках «простого развития» советского пути.
А вот в качестве сознательного действа, в качестве как раз продолжения советской «диалектической политики», подобная вещь становится вполне вероятной. И значит, советский опыт, включая опыт негативный, на самом деле выступает фактором, действительно открывающим «дверь в коммунизм». И значит…
Впрочем, о том, что же это действительно значит, надо говорить отдельно.
Это если говорить о глобальном уровне - поскольку на локальном была такая же ситуация. В том смысле, что практически каждое решение приходилось реализовывать из «говна и палок» - то есть, из тех скудных ресурсов, что имелись. Это относилось и к организационным проблемам, поскольку вплоть до 1950 годов характерен был дефицит образованных людей. (Именно в связи с этим было сказано: «кадры решают все!» В реальности, кстати, было «кадры, овладевшие техникой, решают все» - то есть, шла прямая отсылка именно к квалификации и ее дефициту.) И к проблемам техническим, в результате чего большую часть «типовых решений», применимых в мире, приходилось «приспосабливать» к имеющимся условиям. (Именно отсюда, например, проистекало применение дерева в конструкции боевых самолетов в период Второй Мировой войны - притом, удалось получить конструкции, не уступающие по характеристикам алюминиевым аналогам.)
Но все это, как можно догадаться, было совершенно неочевидно. И разумеется, стоило появиться неким «свободным ресурсам», как сразу и в техническом, и в организационном плане старались вернуться к «нормальным образцам». То есть, несмотря на то, что указанная особенность ведения дел давало СССР и в общем, и в конкретном плане очевидные преимущества, но эти самые преимущества осознавались слабо. (Кстати, в подобном плане забавно, например, читать про то, как советские люди оценивали иностранное вооружение и вообще, технику, поставляемую по ленд-лизу. В том смысле, что первоначально она вызывала восторг своей «отточенностью» и «вылизанностью» по сравнению с имеющимися отечественными образцами. Но очень часто потом, по мере эксплуатации в имеющихся условиях, этот восторг сменялся разочарованием - наши неказистые и сделанные чуть ли не из приведенного выше «материала» изделия очень часто оказывались удобнее и эффективнее. И да - подобная смена отношения была практически ко всему, от самолетов до радиостанций.)
* * *
В общем, стоит понять, что поскольку «советский путь» выступал совершенно новым путем в истории человечества, ожидать, что следование ему будет осуществляться «автоматически», было бы смешным. Само движение в данном направлении было порождением Суперкризиса - иначе говоря, если бы в России образца 1917 года нашлась бы адекватная буржуазная политическая сила, т.е., такая политическая сила, возможности которой соответствовали бы имеющимся условиям, то большевикам никакая власть бы не светила. Собственно, в Германии произошло именно так - капиталисты сумели мобилизоваться и перетянуть на свою сторону достаточное количество сторонников. Поэтому страна осталась под властью «февраля». Но в России буржуазия была слишком слаба, а ее влияние на массы - крайне низков, вследствие чего представить, скажем, «русский фрайкор» в реалиях 1917 нет никакой возможности. Тут даже пресловутый «Союз Русского Народа» слился в указанное время с поразительной легкостью - что свидетельствовало об значительной искусственности данного движения. И единственной «народной» альтернативой большевикам оказались анархисты. (Скажем, Махно реально имел значительную поддержку населения. Впрочем, и она довольно быстро исчерпалась.)
На самом деле, подобная особенность свидетельствует об очень интересных фундаментальных законах протекания социальных изменений, крайне отличающихся от обыденных представлениях о них - но об этом говорить надо отдельно. Тут же стоит указать только на то, что большевики стали для России «оружием последнего шанса» - то есть, были приняты, как власть, только потому, что все остальные движения скомпрометировали себя по полной. (Довольно интересна в этом плане динамика наличия большевистских представителей в Советах, которая еще летом 1917 была довольно низкой. Но к осени достигла абсолютного большинства.) Ну, а затем успешное ведение Гражданской войны и построение нового государства на руинах распадающейся Империи «закрепило» значение большевиков и дало им значительный «кредит доверия». Впрочем, еще более важным в свете поставленной темы тут было то, что сами члены ВКП(б) вынуждены были принимать совершенно неожиданные с т.з. «линейного мышления» решения. (Скажем, переход к НЭПу при том, что «идеологически» это был однозначный откат. Или уже не раз помянутую форсированную индустриализацию при том, что это полностью противоречило всей предыдущей политике.)
Так вот, наверное, не будет большим откровением сказать, что основной причиной подобной «сверхгибкости мышления» было именно то, что катастрофичность альтернатив была довольно очевидной - что и заставляло мыслить нестандартно. На самом деле, человеком, полностью овладевшим диалектическим мышлением до уровня его «автоматического использования», был, наверное, только Ленин. Остальные, в лучшем случае, могли применять его к некоторым случаям - ну, примерно так же, как определенная часть инженеров может при существенной надобности с существенными усилиями применить свои навыки высшей математики, однако в «нормальной ситуации» предпочтут их не применять. Подобное положение неудивительно - особенно, если стоит вести речь о тех людях, которые занимаются руководством. Прежде всего потому, что руководитель, существующий в рамках иерархической системы - а советское управление оставалось иерархическим, что определялось господствующим типом производства - всегда вынужден заниматься двумя задачами. А именно - выполнением своих непосредственных обязанностей и поддержанием своего места в иерархии. Ну, а последнее, в свою очередь, требует вещей, совершенно противоположных диалектики. (Да и вообще - любым «длинным стратегиям».)
* * *
Собственно, после сказанного было бы странно удивляться тому, что советское руководство после достижения «барьера безопасности» легко отбросило обращения к крайне неочевидному диалектическому методу мышления. (Т.е., фактическому основанию марксизма.) На самом деле, удивительно тут скорее то, что это самое руководство пользовалось им до указанного барьера - разумеется, понятно, что речь шла об огромном давлении обстоятельств, но все равно, этот факт поражает. В любом случае, можно сказать, что отказ от диалектики в СССР выглядит практически неизбежным. Разумеется, можно пытаться представить, что бы было в случае, если бы ядерное оружие не могло быть создано в середине XX века, причем, «несоздано» во всем мире - поскольку при отсутствии его у СССР существовала колоссальная вероятность начала новой агрессии Запада. (Впрочем, для страны, только что прошедшей через колоссальную войну и вышедшей из нее победителем неосвоение ядерных технологий при наличии их является невозможным. Так что единственным основанием для «безъядерного мира» было бы их нереализуемость для всех - причем, нереализуемость физическая, т.к., при наличии имеющегося в 1940 годах «спектра технологий» обойти ядерную технику практически невозможно.) Но это будет уже альтернативная история, рассмотрение которой в рамках данной темы невозможно.
Поэтому стоит иметь в виде, что в нашем мире советская ядерная бомба, все-таки, появилась, а вслед за ней появилось и универсальное средство доставки в виде баллистической ракеты - что дало СССР гарантию мира и спокойствия. Так же появились и технологии, позволившие решить практически все базовые проблемы существования страны - от продовольственной до энергетической. А значит, избежать указанного отката - то есть, перехода от ориентации на диалектический метод к «нормальным» способам управления (и вообще, организации всей жизни) было невозможным. Ну, а указанные «нормальные способы», как уже говорилось, оказывались плохо совместимыми с построенной именно в «диалектический период» структурой - что так же неизбежно должно было привести к перестройки ее в «нормальное состояние».
То есть - к реставрации классовых отношений, поскольку указанная «норма» есть ни что иное, как выработанные за тысячи лет классового общества представления и модели. На самом деле, как уже было сказано выше, не сказать, чтобы особо эффективные - но кажущиеся таковыми. Скажем, та же «вылизанность конструкции» в инженерном деле - которая поражала наших спецов при столкновении с ленд-лизовской техникой - на самом деле, была связана, прежде всего, с тем, что эту технику проектировали с целью продать. Пуская государственному заказчику - но, все равно, он должен был быть впечатлен. Имеется в виду тот, кто подписывает контракты, а вовсе не тот, кто будет это самое оружие применять, поэтому реально необходимые в бою параметры в данном случае становились вторичными.
Кстати, забавно - но то же самое происходило уже в «новейшее время», когда наши «оружейники» осваивали продажу своего «товара». (Я слышал это из первых рук во время работы в КБ.) А именно - этот самый «товар» имел прекрасные параметры, но о внешнем виде, разумеется, никто не задумывался. (Наоборот, чем этот внешний вид был проще, а конструкция прочнее - тем считалось лучше.) Так вот, разного рода арабы и прочие индусы просто не хотели верить в то, что это высокотехнологичная продукция, поскольку в ней не было разного рода «лампочек и пимпочек». (А была лишь коробка, покрытая молотковой эмалью, и «совковые» галетные переключатели.) Впоследствии, разумеется, это учли - и современное российское вооружение мигает разного рода лампочками и экранами не хуже западного.
* * *
Впрочем, как можно легко догадаться, проблемы «отличия от нормы» в технической сфере представляют собой лишь самую малость - которую, как уже говорилось, устранить оказалось легко. Гораздо хуже обстояло дело с социальными системами, с самой организацией безсобственнического общества, «нормализацию» которого упорно вели где-то с середины 1960 годов - но смогли это сделать лишь к началу 1990 через полный отказ от его базисных конструкций. Однако даже сейчас существует огромное количество людей, которые считают нынешнюю Россию «ненормальной», несоответствующей привычным (т.е., классовым) представлениям - и готовы дальше ломать «совок» несмотря на то, что указанный процесс давно уже показал свою неэффективность. Такова «великая сила нормы».
Тем не менее, в настоящее время можно хоть увидеть катастрофичность указанного изменения - причем, начиная практически с самого «барьера». В то время, как находясь у последнего, эту самую катастрофичность выделить практически невозможно - особенно учитывая постоянное балансирование СССР у «околокритических показателей» в условиях господства «диалектического существования». А значит, никакого иного результата у «советского пути», за исключением того, что мы имеем на сей день, ожидать было бы крайне странным. Впрочем, нет, можно (в рамках уже помянутой альтернативной истории) предположить некое успешное стечение обстоятельств, при котором становится возможным перейти через «барьер безопасного общества» при одновременном отказе от иерархического общественного устройства - то есть, устранить главную причину «антидиалектичности» в нашем мире. Говоря иначе - построить коммунизм, при котором неадекватность упомянутой «нормы» станет очевидной для большинства населения. Но это не будет иметь к нашему миру уже никакого отношения. А вот что будет иметь - так это возникновение сейчас понимания, что указанный коммунизм, как альтернатива развалу СССР, не может быть построен «автоматически», т.е., в рамках «простого развития» советского пути.
А вот в качестве сознательного действа, в качестве как раз продолжения советской «диалектической политики», подобная вещь становится вполне вероятной. И значит, советский опыт, включая опыт негативный, на самом деле выступает фактором, действительно открывающим «дверь в коммунизм». И значит…
Впрочем, о том, что же это действительно значит, надо говорить отдельно.