«Код Эры Милосердия» - или в чем сила, брат? Часть первая
После написания прошлых постов возникла довольно интересная мысль. Точнее сказать, неявно указанная идея крутилась в голове уже давно, но до конца никак не могла сформулироваться. И вот недостающий элемент данного пазла был, все-таки, найден. Речь идет об эволюции общественного сознания в позднем СССР и постсоветской России, а точнее, о том, как в нем отображались проблемы окружающего общества. (И как шел поиск их решения.) И хотя понятно, что первичным тут в любом случае являлась система общественного производства, но, в связи с диалектичностью мира, полностью игнорировать процесс ее отображения в общественном сознании было бы глупым. Поскольку именно исходя из этого происходит процесс неизбежной «подстройки» экономического базиса под изменяющиеся условия. Но пойдем по порядку…
Итак, в 1960 годах наступила «Эра милосердия». Дело в том, что экономика страны за предыдущее десятилетие не только обрела недостижимую прежде мощь, но и стала на порядок сложнее, нежели когда-либо. Причиной это стало, разумеется, развертывание военно-политического соперничества между США и СССР - которое неизбежно требовало соответствия между военно-техническим обликом держав. Иначе говоря, на новое вооружение Штатов требовалось отвечать таковым же советским вооружением. (Это минимум - поскольку желательно было обходить их - из-за на порядок большей «мощности» США и их союзников.) В связи с этим в послевоенное время были созданы целые отрасли самой передовой промышленности. Это - атомная, ракетная, космическая, реактивное авиастроение и развитая органическая химия, передовая медицина и фармакология (в свете необходимости гипотетического возвращения раненых в строй - отрасль стратегическая), электронная промышленность и вычислительная техника…
Впрочем, указанный список не исчерпывающ - поскольку вал инноваций в это время проникал практически во все отрасли. В любом случае, спорить с тем, что данная перестройка общества была, жизненно необходимой, смешно. Во-первых, потому, что иначе вероятность того, что очередной план «Дропшот» с уничтожением наших городов атомным огнем приобретал ненулевую вероятность, оказывалась очень большой. (В конце концов, единственной действенной гарантией от такового стало только создание РВСН, способных в любом случае гарантированно донести термоядерный заряд до самых заветных точек «наиболее вероятного противника». И, тем самым, лишить его руководителей и «хозяев» надежды на счастливую жизнь после убийства СССР.) Ну, а во-вторых, следует отметить, что СССР смог решить указанную задачу, потратив на порядок меньше ресурсов, нежели Запад.
Именно поэтому последний вплоть до 4 октября 1957 года просто отказывался верить в то, что подобное - то есть, научно-техническое опережение его - возможно. Уверенность в верности картины «слаборазвитой страны, могущей развиваться только за счет насилия и террора», удивительным образом сохранялась даже после Победы. (Когда «союзники» могли своими глазами убедиться, что это не так - но не сделали этого.) И даже после испытания первого советского ядерного заряда 25 сентября 1949 года Запад все еще пытался придерживаться привычной картины. Дескать, «Кровавый Тиран» собрал все силы в кулак, и этим кулаком принудил «русских ванек» к строительству «атомного проекта». (Гулаг, Гулаг, Гулаг, Гулаг - и зэки, руками собирающие атомную бомбу!) Но космическую ракету уже трудно было втиснуть в данную схему - «второе исключение» обесценивало само правило. Да и пресловутого «Тирана» к этому времени уже давно не было на свете. (А Хрущев на подобную роль годился меньше, нежели корова в кавалерию…)
* * *
В любом случае, можно сказать, что бурное развитие наукоемной и высокотехнологичной промышленности в послевоенное время явилось практическим подтверждением эффективности «советской модели» и самым ярким доказательством того, что идея «раздавить силой деградировавшую под большевиками страну», больше не является актуальной. Но, одновременно с этим, указанное действие привело к изменению «внутренней структуры» СССР, к появлению огромной потребности его в высоквалифицированных и образованных кадров. В результате чего количество лиц с высшим образованием за 1960 годы выросло в практически двое. То же самое можно сказать и про среднее специальное. Страна покрылась множеством техникумов и вузов. Да что там высшее образование - даже учащиеся ПТУ начали получать среднее образование. (За счет введения в программу общеобразовательных предметов.) Более того, количество научных работников за это время достигло миллиона человек - из представителей некоей «элитарной» группы» ученые превратились в банальных участников производственного процесса.
Собственно, именно это и стало основанием для изменения отношения к человеку. Иначе говоря, возросший уровень квалификации работников привел к осознанию их ценности для общества, к невозможности принятия идеи «человека-винтика». Еще раз - это был объективный процесс, связанный с изменением производственной структуры страны. Не желание каких-то лиц, не следствие пропаганды или какого-то иного «культурного воздействия» - а требование соответствовать технологическому уровню развитых стран (или, даже, превосходить их) - вот что лежало в утверждении концепции «Эры милосердия». «Эры», в рамках которой любое государственное насилие в отношении граждан выглядело невозможным. В результате чего ситуация, когда реальный преступник был бы не наказан, выступалак более приемлемой, нежели ситуация, когда бы пострадал невиновный. (Пускай даже число невинно пострадавших было бы на порядок ниже, нежели число реальных, опасных врагов.)
Собственно, именно тут и лежит основание «антисталинизма», а точнее, принятия данной концепции со стороны значительного большинства. По крайней мере, «образованного большинства», ставшего в это время крайне значимым. (А пресловутый «волюнтаризм» и желание Хрущева со товарищи решить свои карьерные вопросы «за счет Сталина» было вторичным.) Именно отсюда - из осознания мощности и устойчивости имеющейся социосистемы, а так же, из высокой ценности человека - и выросло отрицание своего недавнего прошлого. Отрицание абсурдное - поскольку эта самая мощь и устойчивость была следствием именно сделанного тогда. Но отрицание неизбежное - как бы дико это не выглядело сейчас. Поскольку для того, чтобы понять: что же все-таки в «антисталинизме» было не так - необходим был «эксперимент». Необходимо было столкнуться лицом к лицу с негативными последствиями указанных выводов - чего, разумеется, в 1960 годы было невозможным.
* * *
Еще раз: понять, к чему приведет «Эра милосердия», в 1960 годы было невозможно. (Так как инструментария, позволяющего работать с историческими процессами подобного рода, в то время еще не существовало.) Это, кстати, так же есть важная особенность истории, позволяющая увидеть свою суть только через страдания, только через непосредственное столкновение со злом. (По крайней мере, до того, как человек не поймет самое главное… Впрочем, об этом будет сказано потом.) В любом случае, столкнуться со следствиями указанной «эры» советскому человеку удалось довольно скоро. Поскольку уже в 1970 годах появились последствия, показывающие, что идея «с человеком надо быть мягше, а на вопросы смотреть ширьше» - является неидеальной. Об этом, впрочем, я уже писал не раз. Поэтому тут отмечу только то, что критической ошибкой оказалась извечная уверенность в неизменности человеческого сознания, в убежденности в том, что если человек захочет - то он сможет избежать зла.
Хотя на самом деле это не так: распространение пресловутой «серой зоны» потому и оказалось столь стремительным, что никто не задумывался над тем, насколько он изменяется от взаимодействия с ним. (Ну, и разумеется, насколько изменяется все общество.) Ведь это очень просто -и ни капельки не страшно: «достать» «дефицитный товар» через знакомых, «договориться» со знакомым, чтобы помог твоему отпрыску поступить в вуз дать шоколадку секретарше, чтобы она побыстрее «провела» документы, подарить коньяк врачу «в благодарность». (А врачу - взять «благодарность» после долгого отказа, чтобы не обижать человека.) …Мелочи, ничего не меняющие в жизни. Потом, правда, все становится серьезнее - вплоть до того, что какую-то часть продукции можно прямо отгружать на «черный рынок». (Знаменитые «цеховики» с самого начала «сидели» на связке с госпредприятиями, получая сырье по государственным ценам.) Ну, а потом…
Впрочем, о том, что случилось потом - будет сказано чуть позднее. Пока же стоит отметить, что уже к концу 1970 годов до народа неявно стало доходить, что «что-то пошло не так». Нет, конечно, заводы работали и даже строились, уровень жизни населения рос, мощь страны казалась несокрушимой, а «единство партии и народа» - вечным. И даже пресловутое диссидентское «фрондерство» было, в большей степени, чисто «декоративным»: слушать зарубежные «голоса» - причем, скорее ради музыки, а не пропаганды, рассказывать «политические анекдоты» - чем грешили даже высшие чины КГБ, и лениво посмеиваться над советской пропагандой. Скажи советскому человеку конца 1970 годов, что через десять лет он сам, собственноручно, будет голосовать за отказ от социализма и «переход к рынку» - это выглядело бы чистым бредом. (Даже по морде не дали бы - поскольку сумасшедших не бьют.)
Тем не менее, понимание необходимости решительных действий неявно накапливалось. Видеть «спекулянтов» и других представителей «серых» (живущих за счет страны), жирующими - и осознавать, что эти паразиты находятся в полной безопасности - было тяжело. Не менее тяжело было видеть, как эта «серость» напрямую смыкается с действующей властью. (По крайней мере, так казалось - а, в некоторых случаях, и не казалось. В конце концов, все эти «хлопковые дела» возникли не на пустом месте.) Тем более, что для обыденного сознания понять, что данные вещи охватывали ничтожнейшую часть советской системы, что все «воровство» действительно не приводило к снижению мощи страны, было очень тяжело. (Кстати, даже торговля - несмотря на весь «дефицит» и «продажу из-под прилавка» - в целом ситуация была нормальной. Поскольку основную свою задачу - распределение произведенных товаров среди населения - она выполняла. Причем, вплоть до самого конце страны - когда негативные процессы увеличились в несколько раз.)
* * *
В подобной ситуации можно было действовать двояко. Во-первых, «забить» на все, целиком окунуться в пресловутые «мещанские радости». То есть - просто жить, растить детей, строить дачу и доставать «дефицит», не задумываясь над сутью происходящего. Это, в общем-то, неплохо, но в исторической перспективе - тупик. Поскольку указанная «серая зона» - она же область повышенной энтропии - в конечном счете, «сожрет» и обратит в Хаос все это «простое счастье». (Как и случилось в реальности.) Поэтому неявно рассматривался и «второй путь». А именно - необходимость резких и сильных решений, которые смогли бы изменить указанную систему. Устранить надвигающуюся беду. «Вор должен сидеть в тюрьме!» Фраза, сказанная киношным опером - причем, изначально символизирующая именно беззаконие прошлого: ведь человека можно судить только за конкретный проступок, а вовсе не за то, что его кто-то считает вором - стала буквальной декларацией подобного мышления. Познесоветский человек увидел в ней буквальную вокализацию своих тайных мечт: желания того, чтобы «серые» ответили по заслугам.
Правда, как самому перейти к реализации этой максимы, он не знал. А поэтому - скорее ждал, когда появится этот самый герой, который решится вскрыть язвы общества и уничтожить их. И подобный герой появился... Правда, как обычно происходит в случае с решением, родившимся неосознанно - результат его действия оказался немного не таким, какой хотелось бы ожидать. Но обо всем этом будет сказано в следующей части…
Итак, в 1960 годах наступила «Эра милосердия». Дело в том, что экономика страны за предыдущее десятилетие не только обрела недостижимую прежде мощь, но и стала на порядок сложнее, нежели когда-либо. Причиной это стало, разумеется, развертывание военно-политического соперничества между США и СССР - которое неизбежно требовало соответствия между военно-техническим обликом держав. Иначе говоря, на новое вооружение Штатов требовалось отвечать таковым же советским вооружением. (Это минимум - поскольку желательно было обходить их - из-за на порядок большей «мощности» США и их союзников.) В связи с этим в послевоенное время были созданы целые отрасли самой передовой промышленности. Это - атомная, ракетная, космическая, реактивное авиастроение и развитая органическая химия, передовая медицина и фармакология (в свете необходимости гипотетического возвращения раненых в строй - отрасль стратегическая), электронная промышленность и вычислительная техника…
Впрочем, указанный список не исчерпывающ - поскольку вал инноваций в это время проникал практически во все отрасли. В любом случае, спорить с тем, что данная перестройка общества была, жизненно необходимой, смешно. Во-первых, потому, что иначе вероятность того, что очередной план «Дропшот» с уничтожением наших городов атомным огнем приобретал ненулевую вероятность, оказывалась очень большой. (В конце концов, единственной действенной гарантией от такового стало только создание РВСН, способных в любом случае гарантированно донести термоядерный заряд до самых заветных точек «наиболее вероятного противника». И, тем самым, лишить его руководителей и «хозяев» надежды на счастливую жизнь после убийства СССР.) Ну, а во-вторых, следует отметить, что СССР смог решить указанную задачу, потратив на порядок меньше ресурсов, нежели Запад.
Именно поэтому последний вплоть до 4 октября 1957 года просто отказывался верить в то, что подобное - то есть, научно-техническое опережение его - возможно. Уверенность в верности картины «слаборазвитой страны, могущей развиваться только за счет насилия и террора», удивительным образом сохранялась даже после Победы. (Когда «союзники» могли своими глазами убедиться, что это не так - но не сделали этого.) И даже после испытания первого советского ядерного заряда 25 сентября 1949 года Запад все еще пытался придерживаться привычной картины. Дескать, «Кровавый Тиран» собрал все силы в кулак, и этим кулаком принудил «русских ванек» к строительству «атомного проекта». (Гулаг, Гулаг, Гулаг, Гулаг - и зэки, руками собирающие атомную бомбу!) Но космическую ракету уже трудно было втиснуть в данную схему - «второе исключение» обесценивало само правило. Да и пресловутого «Тирана» к этому времени уже давно не было на свете. (А Хрущев на подобную роль годился меньше, нежели корова в кавалерию…)
* * *
В любом случае, можно сказать, что бурное развитие наукоемной и высокотехнологичной промышленности в послевоенное время явилось практическим подтверждением эффективности «советской модели» и самым ярким доказательством того, что идея «раздавить силой деградировавшую под большевиками страну», больше не является актуальной. Но, одновременно с этим, указанное действие привело к изменению «внутренней структуры» СССР, к появлению огромной потребности его в высоквалифицированных и образованных кадров. В результате чего количество лиц с высшим образованием за 1960 годы выросло в практически двое. То же самое можно сказать и про среднее специальное. Страна покрылась множеством техникумов и вузов. Да что там высшее образование - даже учащиеся ПТУ начали получать среднее образование. (За счет введения в программу общеобразовательных предметов.) Более того, количество научных работников за это время достигло миллиона человек - из представителей некоей «элитарной» группы» ученые превратились в банальных участников производственного процесса.
Собственно, именно это и стало основанием для изменения отношения к человеку. Иначе говоря, возросший уровень квалификации работников привел к осознанию их ценности для общества, к невозможности принятия идеи «человека-винтика». Еще раз - это был объективный процесс, связанный с изменением производственной структуры страны. Не желание каких-то лиц, не следствие пропаганды или какого-то иного «культурного воздействия» - а требование соответствовать технологическому уровню развитых стран (или, даже, превосходить их) - вот что лежало в утверждении концепции «Эры милосердия». «Эры», в рамках которой любое государственное насилие в отношении граждан выглядело невозможным. В результате чего ситуация, когда реальный преступник был бы не наказан, выступалак более приемлемой, нежели ситуация, когда бы пострадал невиновный. (Пускай даже число невинно пострадавших было бы на порядок ниже, нежели число реальных, опасных врагов.)
Собственно, именно тут и лежит основание «антисталинизма», а точнее, принятия данной концепции со стороны значительного большинства. По крайней мере, «образованного большинства», ставшего в это время крайне значимым. (А пресловутый «волюнтаризм» и желание Хрущева со товарищи решить свои карьерные вопросы «за счет Сталина» было вторичным.) Именно отсюда - из осознания мощности и устойчивости имеющейся социосистемы, а так же, из высокой ценности человека - и выросло отрицание своего недавнего прошлого. Отрицание абсурдное - поскольку эта самая мощь и устойчивость была следствием именно сделанного тогда. Но отрицание неизбежное - как бы дико это не выглядело сейчас. Поскольку для того, чтобы понять: что же все-таки в «антисталинизме» было не так - необходим был «эксперимент». Необходимо было столкнуться лицом к лицу с негативными последствиями указанных выводов - чего, разумеется, в 1960 годы было невозможным.
* * *
Еще раз: понять, к чему приведет «Эра милосердия», в 1960 годы было невозможно. (Так как инструментария, позволяющего работать с историческими процессами подобного рода, в то время еще не существовало.) Это, кстати, так же есть важная особенность истории, позволяющая увидеть свою суть только через страдания, только через непосредственное столкновение со злом. (По крайней мере, до того, как человек не поймет самое главное… Впрочем, об этом будет сказано потом.) В любом случае, столкнуться со следствиями указанной «эры» советскому человеку удалось довольно скоро. Поскольку уже в 1970 годах появились последствия, показывающие, что идея «с человеком надо быть мягше, а на вопросы смотреть ширьше» - является неидеальной. Об этом, впрочем, я уже писал не раз. Поэтому тут отмечу только то, что критической ошибкой оказалась извечная уверенность в неизменности человеческого сознания, в убежденности в том, что если человек захочет - то он сможет избежать зла.
Хотя на самом деле это не так: распространение пресловутой «серой зоны» потому и оказалось столь стремительным, что никто не задумывался над тем, насколько он изменяется от взаимодействия с ним. (Ну, и разумеется, насколько изменяется все общество.) Ведь это очень просто -и ни капельки не страшно: «достать» «дефицитный товар» через знакомых, «договориться» со знакомым, чтобы помог твоему отпрыску поступить в вуз дать шоколадку секретарше, чтобы она побыстрее «провела» документы, подарить коньяк врачу «в благодарность». (А врачу - взять «благодарность» после долгого отказа, чтобы не обижать человека.) …Мелочи, ничего не меняющие в жизни. Потом, правда, все становится серьезнее - вплоть до того, что какую-то часть продукции можно прямо отгружать на «черный рынок». (Знаменитые «цеховики» с самого начала «сидели» на связке с госпредприятиями, получая сырье по государственным ценам.) Ну, а потом…
Впрочем, о том, что случилось потом - будет сказано чуть позднее. Пока же стоит отметить, что уже к концу 1970 годов до народа неявно стало доходить, что «что-то пошло не так». Нет, конечно, заводы работали и даже строились, уровень жизни населения рос, мощь страны казалась несокрушимой, а «единство партии и народа» - вечным. И даже пресловутое диссидентское «фрондерство» было, в большей степени, чисто «декоративным»: слушать зарубежные «голоса» - причем, скорее ради музыки, а не пропаганды, рассказывать «политические анекдоты» - чем грешили даже высшие чины КГБ, и лениво посмеиваться над советской пропагандой. Скажи советскому человеку конца 1970 годов, что через десять лет он сам, собственноручно, будет голосовать за отказ от социализма и «переход к рынку» - это выглядело бы чистым бредом. (Даже по морде не дали бы - поскольку сумасшедших не бьют.)
Тем не менее, понимание необходимости решительных действий неявно накапливалось. Видеть «спекулянтов» и других представителей «серых» (живущих за счет страны), жирующими - и осознавать, что эти паразиты находятся в полной безопасности - было тяжело. Не менее тяжело было видеть, как эта «серость» напрямую смыкается с действующей властью. (По крайней мере, так казалось - а, в некоторых случаях, и не казалось. В конце концов, все эти «хлопковые дела» возникли не на пустом месте.) Тем более, что для обыденного сознания понять, что данные вещи охватывали ничтожнейшую часть советской системы, что все «воровство» действительно не приводило к снижению мощи страны, было очень тяжело. (Кстати, даже торговля - несмотря на весь «дефицит» и «продажу из-под прилавка» - в целом ситуация была нормальной. Поскольку основную свою задачу - распределение произведенных товаров среди населения - она выполняла. Причем, вплоть до самого конце страны - когда негативные процессы увеличились в несколько раз.)
* * *
В подобной ситуации можно было действовать двояко. Во-первых, «забить» на все, целиком окунуться в пресловутые «мещанские радости». То есть - просто жить, растить детей, строить дачу и доставать «дефицит», не задумываясь над сутью происходящего. Это, в общем-то, неплохо, но в исторической перспективе - тупик. Поскольку указанная «серая зона» - она же область повышенной энтропии - в конечном счете, «сожрет» и обратит в Хаос все это «простое счастье». (Как и случилось в реальности.) Поэтому неявно рассматривался и «второй путь». А именно - необходимость резких и сильных решений, которые смогли бы изменить указанную систему. Устранить надвигающуюся беду. «Вор должен сидеть в тюрьме!» Фраза, сказанная киношным опером - причем, изначально символизирующая именно беззаконие прошлого: ведь человека можно судить только за конкретный проступок, а вовсе не за то, что его кто-то считает вором - стала буквальной декларацией подобного мышления. Познесоветский человек увидел в ней буквальную вокализацию своих тайных мечт: желания того, чтобы «серые» ответили по заслугам.
Правда, как самому перейти к реализации этой максимы, он не знал. А поэтому - скорее ждал, когда появится этот самый герой, который решится вскрыть язвы общества и уничтожить их. И подобный герой появился... Правда, как обычно происходит в случае с решением, родившимся неосознанно - результат его действия оказался немного не таким, какой хотелось бы ожидать. Но обо всем этом будет сказано в следующей части…