Немного футурологии - или об одном современном заблуждении
Позволю себе отойти от актуально-политической и исторической тематики, и перейти к рассмотрению будущего. Точнее сказать, того, что можно назвать «настоящим будущим» - то есть, не просто временем бесконечного дления сегодняшнего момента, а того периода, который можно было бы охарактеризовать, как новый этап человеческой жизни. В том смысле, что существующие проблемы в нем перестанут быть актуальны - а место их займут проблемы «нового уровня». (А вот времени, когда никаких проблем не будет, существовать не может вообще - в условиях диалектичности нашего мира.) Так вот, именно тогда мы увидим столько интересного, сколько даже представить себе не можем.
Но в данном случае я хочу рассмотреть один довольно важный, и при этом очень сильно мифологизированный момент. А именно - вопрос о характере воспроизводства населения. Интересность указанного вопроса состоит в том, что в настоящее время существует некий общий консенсус. В том смысле, что подавляющее число людей - какие бы политические взгляды они не имели - считают, что чем подобное воспроизводство больше, тем лучше. Нет, конечно, могут быть некие нюансы - к примеру, определенная категория лиц считает, что «плодиться и размножаться» должны только «правильные» народы. А неправильным лучше всего будет уменьшить свое число, да и вообще, вымереть. Или можно упомянуть о том, что некоторые граждане вообще питают нелюбовь к людям, и их увеличение воспринимают, как трагедию. Крайним случаем данной идеи выступает классическое: «убить всех людей». Но это, разумеется, уже патология. Как является патологией нынешнее, не сказать, чтобы блестящее положение с указанной темой - в том смысле, что во всех развитых (а так же в значительной числе неразвитых стран) рождаемость катастрофически падает.
Точнее, это воспринимается, как патология. А значит - идет постоянный поиск ее причин, который достаточно быстро приходит к концепции о том, что «некие силы» стремятся ограничить рост населения. То, что подразумевается под данными силами и под их мотивацией - вопрос вторичным. Гораздо важнее тут то, что в данном случае речь идет именно о некоем сознательном действии, направленном на снижение рождаемости - вне того, чем это вызывается. Поскольку в «нормальном состоянии» подразумевается, что человек должен размножаться бесконечно - как и любые другие биологические существа. Как он размножался в течение тысяч лет - с десятками детей на семью. Вот эту самую «естественность» и разрушают разного рода «мондиалисты», «масоны» и «рептилоиды» - из-за злых или благих пожеланий, не суть важно. Важно, что это есть искажение, нарушение - в общем, однозначно искусственное действо…
* * *
Однако все ли гладко в подобной схеме? Вопрос о биологической обеспеченности «бесконечного деторождения» мы тут, впрочем, разбирать не будем - поскольку он требует отдельного большого разговора. Можно только ограничиться упоминанием того, что большая часть «биологического» в человеке на самом деле является культурным. В том смысле, что явления, трактуемые нами, как «природные инстинкты», очень часто оказывается элементами пускай древних, но чисто человеческих проявлений, оставшихся от «старых» социальных систем. (И это есть не что иное, как фундаментальное правило, связанное с очень глубинными основами бытия.) Однако тут имеет смысл обратиться к другому. А именно - к указанному «историческому» доказательству естественности бесконечного размножения. Действительно ли многодетная семья характеризует «исконный» и самый длительный период человеческого существования?
Как это ни удивительно, но ответ на данный вопрос неочевиден. В том смысле, что большая часть явлений, что кажущихся нам идущими из глубокой древности, на самом деле имеет отсылку к достаточно поздней ситуации. А именно - к тому состоянию, которое принято именовать «традиционным обществом». (Кстати, забавно то, что указанное понятие сейчас воспринимается исключительно в том смысле, что подобный социум, якобы, традиционен для человека. Хотя, на самом деле, «традиционное общество» - это про то, что социальная жизнь человека в нем управляется традициями, а не писанными, «кодифицированными» нормами и правилами.) Именно его имеют в виду, когда говорят о «естественной жизни» и «природных» основах человеческого бытия.
Так вот, на самом деле, традиция в указанном понимании - явление достаточно молодое. Не в том смысле, конечно, что молода самая идея определения жизни человека «некодифицированным» нормами - а в том, что под «традиционным обществом» сейчас понимают примерно то, что существовало лет сто назад. И это в самом лучшем случае - скажем, постсоветском обществе принято считать «традиционным» советское общество 1950 годов. А что - «тогда все жили в деревне и имели по десятку детей». Хотя на самом деле уровень урбанизации в СССР перешел за 50% уже в начале указанного десятилетия, да и «средняя детность» в это время была высокой только в деревнях. Но что самое главное, советское общество 1950 годов нельзя назвать определяемым традициями даже для сельской местности - поскольку системы «кодифицированных норм» в это время были довольно развитыми. Более того, большая часть традиций в данном обществе … объявлялись вредными - причем еще лет за двадцать-тридцать до указанного периода. Это касалось не только хозяйственной деятельности, давно уже управляемой агрономами и зоотехниками, но и того, что принято именовать «личной жизнью». Одно массовой внедрение гигиены - от мытья рук до отказа от кормления детей жеваным хлебом - являлось колоссальной операцией по изменению общественного сознания. А ведь подобных «операций» было огромное множество.
Таким образом, советская деревня образца 1950 года вряд ли может рассматриваться, как образец «торжества традиции». А значит, привычный нам образ «счастливой семьи» с десятком детей, в которой жена полностью благотворит мужа а последний отвечает ей лаской, должен быть некоторым образом скорректирован. И, прежде всего, эта коррекция должна включать в себя признание важнейшей роли экономических, производственных отношений - вокруг которых и строится реальная семейная жизнь «при традиции».
* * *
То есть, секс, любовь, дети, уважение супругов, и даже пресловутый «стакан воды» - все это вторично по отношению к главной цели существования семейного союза. А именно - к задаче производства разного рода продуктов и товаров, благодаря которому человек и может существовать на свете. Все подсистемы «настоящей» традиционной семьи настраивались именно на это. К примеру, самым главным качеством будущей жены издавна выступала способность к тяжелому труду. Это у низших слоев. У высших, разумеется, прежде всего, речь прежде всего шла о приданном - поскольку для них именно капитал был важнейшим фактором хозяйственного успеха. (Именно поэтому, кстати, забавно читать старые «брачные объявления» - где количество денег или иного имущества у жениха/невесты упоминается в первую очередь.) Но у масс, разумеется, капитала не было - и главной ценностью была рабочая сила.
Кстати, именно с производством рабочей силы была связано и второе важное качество супруги - способность к деторождению. Ведь каждый ребенок в традиционной крестьянской семье рассматривался, прежде всего, как будущий работник - не больше, и не меньше. Собственно, именно этим определялась ценность детей для родителей, и никакого иного смысла в них не видели. Кстати, именно поэтому инфантицид - то есть, детоубийство - было в период господства традиции нормой по всему миру. Ну, можно упомянуть и менее зловещее проявление указанной особенности - легкое отношение к гибели ребенка, не вошедшего в «рабочий возраст». (При том, что к подросшим детям относились более бережно.) Правда, тут стоит отметить то, что данная особенность проявлялась исключительно при наличии возможности расширения хозяйства - в том смысле, если введение дополнительных рабочих рук позволяло улучшить его показатели. Если брать Россию, то подобное отношение было у казаков, жителей Севера, Сибири - где главным ограничителем размеров хозяйства было наличие работников. В центральных же губерниях, уже к началу XIX века оказавшихся в условиях обезземеливания, даже подобного отношения не было. Еще более «жесткими» были отношения к детям и подросткам в Европе периода позднего Средневековья - начала Нового Времени, когда не только смерть младенцев, но и гибель подросших детей не вызывала ни малейших эмоций.
Но самое удивительное при всем этом - то, что неограниченное деторождение в подобных условиях в любом случае воспринималось, как норма. Т.е., дети рождались, гибли (не важно, естественным или «искусственным» путем), женщины в значительном количестве умирали при родах - но «притормозить» данный «конвейер» никому не приходило в голову. Может показаться, что именно этот факт свидетельствует о «природной» и «естественной» норме высокого воспроизводства человека. Как у мышей, которые плодятся до тех пор, пока не выжирают все ресурсы, после чего не начинают массово дохнуть. Собственно, современные «биологизаторы» думают именно подобным образом - и транслируют свой взгляд в массы. Однако на самом деле не все так просто. Дело в том, что указанное состояние, которое трактуется нами, как единственная разновидность «традиционного общества», в реальности есть не что иное, как достаточно поздняя разновидность способа человеческого проживания. В том смысле, что при упоминании ее в любом случае речь идет об классовой организации - с ее разделением на правящие и эксплуатируемые классы. И с обязательным наличием мощной репрессивной и идеологической машины - в качестве которой до относительно недавнего времени «работала» религия.
И да, последние две-три тысячи лет подобный способ построения социума являлся доминирующим. Однако человеческое общество существует гораздо дольше. Очень сильно дольше - даже если рассматривать сапиенсов, как таковых. Ведь даже производящая экономика - то есть, сельское хозяйство - насчитывает около 10 тысяч лет, а если брать период охоты и собирательства… Ну, в общем, можно догадаться, что мир, разделенный на «рабов и господ», не может считаться каким-то особо «естественным» и «от природы присущим человеку». И если уж судить по времени существования, а так же, по «порядку следования», то именно первобытнообщинная жизнь должна рассматриваться, как «изначальная» и «природная». Впрочем, как уже не раз говорилось, использование категории «природное» и «естественное» по отношению к человеку в любом случае является некорректным.
* * *
Но как же обстоит дело с указанным вопросом у первобытных обществ? На первый взгляд, может показаться, что тут действуют те же закономерности -с высоким уровнем рождаемости, и еще большим уровнем смертности. («Общество-то примитивное».) Тем более, если учесть отсутствие развитых собственнических отношений и даже - о ужас-ужас - отсутствие парной семьи в классическом понимании. Последнее значит - с точки зрения человека классового общества - что не существует никаких ограничений на половые взаимоотношения. Свальный грех!!! Эти слова всегда произносились «цивилизованными людьми» с явным осуждение - дескать, мы выше этих дикарей - и с тайной завистью. Зажатые вечными проблемами сохранения и увеличения имущества, жители «развитых стран» считали, что иного при отсутствии репрессивного и идеологического механизма по другому быть не может. Впрочем, уже к началу-середине XIX века стало понятным, что существует, по крайней мере, один действенный механизм, позволяющий ограничивать известные «биологические устремления». Табу. С его открытием жизнь «дикарей» перестала казаться столь примитивной, и стало понятно, что старая идея о бесконечной их похоти - и, как следствие, об огромной рождаемости - на самом деле есть серьезное заблуждение.
Позже - когда антропология «вылупилась», как наука - стало понятным, что жизнь «примитивных» обществ представляет собой сложно организованную систему, в которой никакого «свального греха» в привычном понимании быть не может. Открытие системы группового брака показало, что в реальности тут существует нечто обратное привычным представлениям, что эта форма взаимоотношений связана со сложными ритуалами и мифологическими представлениями, определяющими жизнь «дикаря» не меньше, нежели привычные религии определяют жизнь «цивилизованного человека». Ну, и самое интересное - что подобные формы никоим образом не ведут к беспорядочному и все возрастающему деторождению. А напротив, указанные системы ритуалов группового и парного брака - намного сложнее, между прочим, нежели в собственнических обществах - служат, помимо всего прочего, ограничению данной функции.
Причины этого понятны: во-первых, неограниченное размножение быстро «выжирает» все доступные ресурсы. А в условиях невысокого уровня адаптивности подобного социума - о чем уже не раз говорилось - данное свойство становится серьезной проблемой. Особенно подобная опасность характерна для земледельческих общин, но она захватывает и «охотников». Собственно, как раз поэтому большая часть первобытных народов, сумевших выйти на «устойчивое функционирование», просто вынуждено было разработать сложные механизмы поддержания равновесия хозяйственной деятельности и окружающей природы. В итоге «развитые общинные социумы» - вроде Чатал-Гуюка - смогли «продержаться» на одном месте в течение двух тысяч лет! (В результате то же орошаемое земледелие было придумано именно подобными социумами - цари и знать лишь «приватизировали» народное достояние.) Считать, что это возможно было при неконтролируемой рождаемости - смешно.
* * *
То есть, в течение десятков тысяч лет человек не считал нужным бесконтрольно размножаться. И лишь с наступлением классового общества все изменилось. Почему? Да потому, что при делении на классы размножение «низших» - это не что иное, как дополнительная рабочая сила. Позволяющая «сеньорам» не просто улучшать свое благосостояние, но и показывать свое могущество конкурентам. Чем больше рабов - тем больший дворец может построить царь! А еще важнее - благодаря этому он может набрать большее войско и всех победить. Ну, а рост количества самих «сеньоров» издавна «регулировался» через постоянные жестокие войны - ведь аристократы до самого недавнего времени были, в основном, воинами. Тем более, что подобное положение есть оптимум для реализации «приоритета настройки» через групповой отбор - того самого преимущества классового общества над всеми остальными. В подобных условиях максима «плодитесь и размножайтесь» - самое лучшее, что можно придумать для социума.
Именно поэтому все табу на «половые взаимоотношения» в классовый период заменяются на собственнические законы, снимающие ритуальные ограничения на половые контакты, и «загоняющие» их в рамки «семьи». (Где, в принципе, «все можно».) Детская и женская смертность при этом возрастает - но это закономерная плата за возросшую адаптивность социума. Ну, и как результат, подобная особенность собственнического общества приводит к непрерывному росту Инферно, связанного с возрастанием конкуренции - начиная со страданий рабов и заканчивая ужасом сгорающих в атомном огне жителей Хиросимы. Правда, затем История делает свой очередной виток - и из жути классового разделения зарождается локус нового общества, общества всеобщей справедливости и равенства. Новый период, который начал выкристаллизовываться в недрах капитализма еще в XIX века, и получил необычайное развитие в века XX. Именно в этот период происходит «второй перелом» в сфере деторождения - обратный тому, что случился при переходе к классовой организации. Называется от «демографическим переходом», и означает отказ от тактики «высокой рождаемости и высокой смертности». Тот самый процесс, что вызывает столько эмоций в настоящее время.
А ведь, можно сказать, что в данном случае мы видим возврат - как бы не странно это звучало - к доклассовой демографии. К самой, что ни на есть, «естественной» - если считать по времени, в которой указанная демография господствовала. То есть, это не «искажение естественности», и не «насилие над природой» - а очередной исторический этап. Разумеется, нельзя сказать, что он проходит особо гладко - напротив, переход через подобную точку всегда катастрофичен - но при этом можно сказать, что в конечном итоге он должен привести к понижению уровня Инферно, очень высокого для классового устройства. Впрочем, разбор дальнейшего развития человечества будет сделан несколько позднее.
Пока же можно только сказать, что, вопреки устоявшимся представлениям о «естественности», и «природной норме», чем дальше, тем больше мы увидим самого странного и невозможного. Но это и есть История, как таковая - то есть, переход человека от животного состояния к торжеству разума…
Но в данном случае я хочу рассмотреть один довольно важный, и при этом очень сильно мифологизированный момент. А именно - вопрос о характере воспроизводства населения. Интересность указанного вопроса состоит в том, что в настоящее время существует некий общий консенсус. В том смысле, что подавляющее число людей - какие бы политические взгляды они не имели - считают, что чем подобное воспроизводство больше, тем лучше. Нет, конечно, могут быть некие нюансы - к примеру, определенная категория лиц считает, что «плодиться и размножаться» должны только «правильные» народы. А неправильным лучше всего будет уменьшить свое число, да и вообще, вымереть. Или можно упомянуть о том, что некоторые граждане вообще питают нелюбовь к людям, и их увеличение воспринимают, как трагедию. Крайним случаем данной идеи выступает классическое: «убить всех людей». Но это, разумеется, уже патология. Как является патологией нынешнее, не сказать, чтобы блестящее положение с указанной темой - в том смысле, что во всех развитых (а так же в значительной числе неразвитых стран) рождаемость катастрофически падает.
Точнее, это воспринимается, как патология. А значит - идет постоянный поиск ее причин, который достаточно быстро приходит к концепции о том, что «некие силы» стремятся ограничить рост населения. То, что подразумевается под данными силами и под их мотивацией - вопрос вторичным. Гораздо важнее тут то, что в данном случае речь идет именно о некоем сознательном действии, направленном на снижение рождаемости - вне того, чем это вызывается. Поскольку в «нормальном состоянии» подразумевается, что человек должен размножаться бесконечно - как и любые другие биологические существа. Как он размножался в течение тысяч лет - с десятками детей на семью. Вот эту самую «естественность» и разрушают разного рода «мондиалисты», «масоны» и «рептилоиды» - из-за злых или благих пожеланий, не суть важно. Важно, что это есть искажение, нарушение - в общем, однозначно искусственное действо…
* * *
Однако все ли гладко в подобной схеме? Вопрос о биологической обеспеченности «бесконечного деторождения» мы тут, впрочем, разбирать не будем - поскольку он требует отдельного большого разговора. Можно только ограничиться упоминанием того, что большая часть «биологического» в человеке на самом деле является культурным. В том смысле, что явления, трактуемые нами, как «природные инстинкты», очень часто оказывается элементами пускай древних, но чисто человеческих проявлений, оставшихся от «старых» социальных систем. (И это есть не что иное, как фундаментальное правило, связанное с очень глубинными основами бытия.) Однако тут имеет смысл обратиться к другому. А именно - к указанному «историческому» доказательству естественности бесконечного размножения. Действительно ли многодетная семья характеризует «исконный» и самый длительный период человеческого существования?
Как это ни удивительно, но ответ на данный вопрос неочевиден. В том смысле, что большая часть явлений, что кажущихся нам идущими из глубокой древности, на самом деле имеет отсылку к достаточно поздней ситуации. А именно - к тому состоянию, которое принято именовать «традиционным обществом». (Кстати, забавно то, что указанное понятие сейчас воспринимается исключительно в том смысле, что подобный социум, якобы, традиционен для человека. Хотя, на самом деле, «традиционное общество» - это про то, что социальная жизнь человека в нем управляется традициями, а не писанными, «кодифицированными» нормами и правилами.) Именно его имеют в виду, когда говорят о «естественной жизни» и «природных» основах человеческого бытия.
Так вот, на самом деле, традиция в указанном понимании - явление достаточно молодое. Не в том смысле, конечно, что молода самая идея определения жизни человека «некодифицированным» нормами - а в том, что под «традиционным обществом» сейчас понимают примерно то, что существовало лет сто назад. И это в самом лучшем случае - скажем, постсоветском обществе принято считать «традиционным» советское общество 1950 годов. А что - «тогда все жили в деревне и имели по десятку детей». Хотя на самом деле уровень урбанизации в СССР перешел за 50% уже в начале указанного десятилетия, да и «средняя детность» в это время была высокой только в деревнях. Но что самое главное, советское общество 1950 годов нельзя назвать определяемым традициями даже для сельской местности - поскольку системы «кодифицированных норм» в это время были довольно развитыми. Более того, большая часть традиций в данном обществе … объявлялись вредными - причем еще лет за двадцать-тридцать до указанного периода. Это касалось не только хозяйственной деятельности, давно уже управляемой агрономами и зоотехниками, но и того, что принято именовать «личной жизнью». Одно массовой внедрение гигиены - от мытья рук до отказа от кормления детей жеваным хлебом - являлось колоссальной операцией по изменению общественного сознания. А ведь подобных «операций» было огромное множество.
Таким образом, советская деревня образца 1950 года вряд ли может рассматриваться, как образец «торжества традиции». А значит, привычный нам образ «счастливой семьи» с десятком детей, в которой жена полностью благотворит мужа а последний отвечает ей лаской, должен быть некоторым образом скорректирован. И, прежде всего, эта коррекция должна включать в себя признание важнейшей роли экономических, производственных отношений - вокруг которых и строится реальная семейная жизнь «при традиции».
* * *
То есть, секс, любовь, дети, уважение супругов, и даже пресловутый «стакан воды» - все это вторично по отношению к главной цели существования семейного союза. А именно - к задаче производства разного рода продуктов и товаров, благодаря которому человек и может существовать на свете. Все подсистемы «настоящей» традиционной семьи настраивались именно на это. К примеру, самым главным качеством будущей жены издавна выступала способность к тяжелому труду. Это у низших слоев. У высших, разумеется, прежде всего, речь прежде всего шла о приданном - поскольку для них именно капитал был важнейшим фактором хозяйственного успеха. (Именно поэтому, кстати, забавно читать старые «брачные объявления» - где количество денег или иного имущества у жениха/невесты упоминается в первую очередь.) Но у масс, разумеется, капитала не было - и главной ценностью была рабочая сила.
Кстати, именно с производством рабочей силы была связано и второе важное качество супруги - способность к деторождению. Ведь каждый ребенок в традиционной крестьянской семье рассматривался, прежде всего, как будущий работник - не больше, и не меньше. Собственно, именно этим определялась ценность детей для родителей, и никакого иного смысла в них не видели. Кстати, именно поэтому инфантицид - то есть, детоубийство - было в период господства традиции нормой по всему миру. Ну, можно упомянуть и менее зловещее проявление указанной особенности - легкое отношение к гибели ребенка, не вошедшего в «рабочий возраст». (При том, что к подросшим детям относились более бережно.) Правда, тут стоит отметить то, что данная особенность проявлялась исключительно при наличии возможности расширения хозяйства - в том смысле, если введение дополнительных рабочих рук позволяло улучшить его показатели. Если брать Россию, то подобное отношение было у казаков, жителей Севера, Сибири - где главным ограничителем размеров хозяйства было наличие работников. В центральных же губерниях, уже к началу XIX века оказавшихся в условиях обезземеливания, даже подобного отношения не было. Еще более «жесткими» были отношения к детям и подросткам в Европе периода позднего Средневековья - начала Нового Времени, когда не только смерть младенцев, но и гибель подросших детей не вызывала ни малейших эмоций.
Но самое удивительное при всем этом - то, что неограниченное деторождение в подобных условиях в любом случае воспринималось, как норма. Т.е., дети рождались, гибли (не важно, естественным или «искусственным» путем), женщины в значительном количестве умирали при родах - но «притормозить» данный «конвейер» никому не приходило в голову. Может показаться, что именно этот факт свидетельствует о «природной» и «естественной» норме высокого воспроизводства человека. Как у мышей, которые плодятся до тех пор, пока не выжирают все ресурсы, после чего не начинают массово дохнуть. Собственно, современные «биологизаторы» думают именно подобным образом - и транслируют свой взгляд в массы. Однако на самом деле не все так просто. Дело в том, что указанное состояние, которое трактуется нами, как единственная разновидность «традиционного общества», в реальности есть не что иное, как достаточно поздняя разновидность способа человеческого проживания. В том смысле, что при упоминании ее в любом случае речь идет об классовой организации - с ее разделением на правящие и эксплуатируемые классы. И с обязательным наличием мощной репрессивной и идеологической машины - в качестве которой до относительно недавнего времени «работала» религия.
И да, последние две-три тысячи лет подобный способ построения социума являлся доминирующим. Однако человеческое общество существует гораздо дольше. Очень сильно дольше - даже если рассматривать сапиенсов, как таковых. Ведь даже производящая экономика - то есть, сельское хозяйство - насчитывает около 10 тысяч лет, а если брать период охоты и собирательства… Ну, в общем, можно догадаться, что мир, разделенный на «рабов и господ», не может считаться каким-то особо «естественным» и «от природы присущим человеку». И если уж судить по времени существования, а так же, по «порядку следования», то именно первобытнообщинная жизнь должна рассматриваться, как «изначальная» и «природная». Впрочем, как уже не раз говорилось, использование категории «природное» и «естественное» по отношению к человеку в любом случае является некорректным.
* * *
Но как же обстоит дело с указанным вопросом у первобытных обществ? На первый взгляд, может показаться, что тут действуют те же закономерности -с высоким уровнем рождаемости, и еще большим уровнем смертности. («Общество-то примитивное».) Тем более, если учесть отсутствие развитых собственнических отношений и даже - о ужас-ужас - отсутствие парной семьи в классическом понимании. Последнее значит - с точки зрения человека классового общества - что не существует никаких ограничений на половые взаимоотношения. Свальный грех!!! Эти слова всегда произносились «цивилизованными людьми» с явным осуждение - дескать, мы выше этих дикарей - и с тайной завистью. Зажатые вечными проблемами сохранения и увеличения имущества, жители «развитых стран» считали, что иного при отсутствии репрессивного и идеологического механизма по другому быть не может. Впрочем, уже к началу-середине XIX века стало понятным, что существует, по крайней мере, один действенный механизм, позволяющий ограничивать известные «биологические устремления». Табу. С его открытием жизнь «дикарей» перестала казаться столь примитивной, и стало понятно, что старая идея о бесконечной их похоти - и, как следствие, об огромной рождаемости - на самом деле есть серьезное заблуждение.
Позже - когда антропология «вылупилась», как наука - стало понятным, что жизнь «примитивных» обществ представляет собой сложно организованную систему, в которой никакого «свального греха» в привычном понимании быть не может. Открытие системы группового брака показало, что в реальности тут существует нечто обратное привычным представлениям, что эта форма взаимоотношений связана со сложными ритуалами и мифологическими представлениями, определяющими жизнь «дикаря» не меньше, нежели привычные религии определяют жизнь «цивилизованного человека». Ну, и самое интересное - что подобные формы никоим образом не ведут к беспорядочному и все возрастающему деторождению. А напротив, указанные системы ритуалов группового и парного брака - намного сложнее, между прочим, нежели в собственнических обществах - служат, помимо всего прочего, ограничению данной функции.
Причины этого понятны: во-первых, неограниченное размножение быстро «выжирает» все доступные ресурсы. А в условиях невысокого уровня адаптивности подобного социума - о чем уже не раз говорилось - данное свойство становится серьезной проблемой. Особенно подобная опасность характерна для земледельческих общин, но она захватывает и «охотников». Собственно, как раз поэтому большая часть первобытных народов, сумевших выйти на «устойчивое функционирование», просто вынуждено было разработать сложные механизмы поддержания равновесия хозяйственной деятельности и окружающей природы. В итоге «развитые общинные социумы» - вроде Чатал-Гуюка - смогли «продержаться» на одном месте в течение двух тысяч лет! (В результате то же орошаемое земледелие было придумано именно подобными социумами - цари и знать лишь «приватизировали» народное достояние.) Считать, что это возможно было при неконтролируемой рождаемости - смешно.
* * *
То есть, в течение десятков тысяч лет человек не считал нужным бесконтрольно размножаться. И лишь с наступлением классового общества все изменилось. Почему? Да потому, что при делении на классы размножение «низших» - это не что иное, как дополнительная рабочая сила. Позволяющая «сеньорам» не просто улучшать свое благосостояние, но и показывать свое могущество конкурентам. Чем больше рабов - тем больший дворец может построить царь! А еще важнее - благодаря этому он может набрать большее войско и всех победить. Ну, а рост количества самих «сеньоров» издавна «регулировался» через постоянные жестокие войны - ведь аристократы до самого недавнего времени были, в основном, воинами. Тем более, что подобное положение есть оптимум для реализации «приоритета настройки» через групповой отбор - того самого преимущества классового общества над всеми остальными. В подобных условиях максима «плодитесь и размножайтесь» - самое лучшее, что можно придумать для социума.
Именно поэтому все табу на «половые взаимоотношения» в классовый период заменяются на собственнические законы, снимающие ритуальные ограничения на половые контакты, и «загоняющие» их в рамки «семьи». (Где, в принципе, «все можно».) Детская и женская смертность при этом возрастает - но это закономерная плата за возросшую адаптивность социума. Ну, и как результат, подобная особенность собственнического общества приводит к непрерывному росту Инферно, связанного с возрастанием конкуренции - начиная со страданий рабов и заканчивая ужасом сгорающих в атомном огне жителей Хиросимы. Правда, затем История делает свой очередной виток - и из жути классового разделения зарождается локус нового общества, общества всеобщей справедливости и равенства. Новый период, который начал выкристаллизовываться в недрах капитализма еще в XIX века, и получил необычайное развитие в века XX. Именно в этот период происходит «второй перелом» в сфере деторождения - обратный тому, что случился при переходе к классовой организации. Называется от «демографическим переходом», и означает отказ от тактики «высокой рождаемости и высокой смертности». Тот самый процесс, что вызывает столько эмоций в настоящее время.
А ведь, можно сказать, что в данном случае мы видим возврат - как бы не странно это звучало - к доклассовой демографии. К самой, что ни на есть, «естественной» - если считать по времени, в которой указанная демография господствовала. То есть, это не «искажение естественности», и не «насилие над природой» - а очередной исторический этап. Разумеется, нельзя сказать, что он проходит особо гладко - напротив, переход через подобную точку всегда катастрофичен - но при этом можно сказать, что в конечном итоге он должен привести к понижению уровня Инферно, очень высокого для классового устройства. Впрочем, разбор дальнейшего развития человечества будет сделан несколько позднее.
Пока же можно только сказать, что, вопреки устоявшимся представлениям о «естественности», и «природной норме», чем дальше, тем больше мы увидим самого странного и невозможного. Но это и есть История, как таковая - то есть, переход человека от животного состояния к торжеству разума…