Конец «времени белого человека». Часть третья.
Итак, основанием для формирования мировой колониальной системы послужило «системное превосходство» западной цивилизации. Т.е., ее способность гораздо эффективнее решать поставленные задачи, нежели это делали все остальные. Прочие факторы - демографический потенциал, наличие тех или иных ресурсов, культурное и даже экономическое развитие -оказывались вторичными. Да, они часто помогали - к примеру, избыточное население охотно становилось солдатами или колонизаторами - но определяющего значения эта помощь не имела. Как уже говорилось выше, Китай или Индия имели намного большие человеческие или ресурсные преимущества - но им это не помогло. А вот нищая и малолюдная Россия, напротив, смогла «прочувствовать» указанное качество, что позволила ей не просто построить эффективную систему противодействия Западу, но и суметь впоследствии осуществить свою (!) экспансию на территорию «гегемона». Такова важность попадания в «поток Истории», как бы не загадочно это звучало.
Поэтому, что именно подобное качество и является основным источником развития, как такового. Без него бессмысленно наращивание любой мощи: экономической, политической, военной - поскольку в случае столкновения с действительно опасным противником все это пойдет прахом. Как у Цинского Китая. Даже развитие науки, само по себе, не является гарантией - в той же империи Цин, как тогда считалось, ученые имели большое влияние. Правда, учеными эти «шеньши» было в том смысле, что их таковыми считали другие ученые, которых учеными считали иные ученые… Ну, в общем, это были люди, занятые интеллектуальной деятельностью и обеспечиваемые за это обществом всем необходимым. А главное - признаваемые в указанном качестве всеми общественными инстанциями. Собственно, именно это и называется сейчас «быть ученым» - т.е., иметь диплом, иметь работу в науке, ездить на конференции и публиковаться в рецензируемых журналах. (Вот последнего в старом Китае не было. Там пресловутый индекс цитирования заменяли периодические экзамены - но смысл их был примерно тот же: показать верность господствующей парадигме. Ну, а то, что тогда этой парадигмой выступали труды Конфуция, а сегодня - некий сложившийся в послевоенное время корпус понятий, смысла особо не меняет.)
* * *
Кстати, удивительно - но имеющаяся в Китая «научная система» в свое время достаточно высоко была оценена европейцами. Какое-то время в Европе XVII и даже XVIII века даже царила определенная «синофилия» - т.е., восхищение китайскими порядками. В Китае многие европейские мыслители увидели идеал своего общества. В самом деле, место набившей оскомину европейской сословной системы с невежественной и спесивой знатью, а так же хищными и жадными богачами, тут занимал «меритократический» - на первый взгляд - механизм экзаменов, в котором любой человек мог занять достаточно высокий государственный пост. О том, что реально такая система лишь «прикрывает» феодальную структуру общества и имеет не большее значение, нежели «объединяющая» суть причастия для общества христианского, они не догадывались. Равно как и то, что в реальности китайские «шэньши» являются настолько же «учеными», насколько европейские клерки (clericus) являются служителями церкви.
Впрочем, как уже говорилось, где-то к концу XVIII началу XIX веков эта самая «синофилия» сошла на нет - поскольку европейцы поняли, что на самом деле лежит за прекрасной картиной «власти ученых». Что в Китае ученые - это не люди, тратящие дни и ночи для того, чтобы «вырвать» у Мироздания его секреты, проводящие все свое время в лабораториях и обсерваториях и готовые идти на костер ради торжества Истины. А совсем наоборот - люди, единственной целью существования которых является поддержание ритуала. (Совсем как европейские представители клира, которые к данному моменту давно уже утратили последние остатки уважения.) Видя пронизывающую все китайское государство «власть ритуала», неизменную даже во время военных действий, европейцы восприняли это общество, как мир бесконечных и бессмысленных обрядов. (Пресловутые «китайские церемонии».) А эпически проигранные «Поднебесной» «Опиумные войны» не только окончательно свели на нет остатки «китаелюбия», но и на века создали образ китайца, как человека абсолютно исполнительного и трудолюбивого, однако полностью неспособного к инновационной деятельности . Сам же Китай обрел образ «Колосса на глиняных ногах», вечного «мальчика для битья», на территории которого могли беспрепятственно хозяйничать любые народы - начиная от британцев и заканчивая японцами.
Некий глобальный «человеческий муравейник», населенный людьми-муравьями, способными своим трудолюбием сворачивать камни, но абсолютно беззащитными перед любым мальчишкой с палкой. Подобное представление просуществовало практически до самого 1949 года, когда вдруг оказалось, что подобное «муравьиное царство» неожиданно стало коммунистическим. После чего «трудолюбивые муравьи» превратились в «муравьев злых», способных больно укусить - но все равно, «муравьиная» сущность их никуда не делась. И даже последующие события, взять то разрыв КНР с Советским Союзом, «культурная революция» или начало реформ Дэн Сяопина, оказались не способными разрушить указанный образ. (Кстати, подобное представление в свое время сыграло для Запада роковую роль - но об этом будет сказано чуть позже.) Самое интересное тут то, что при всем этом европейцы прекрасно знали, что Китай изобрел порох, бумагу и компас, а равно как и многое другое, не говоря уж о том, что само подобное государство, имеющее достаточно сложную экономическую систему, нужно было построить. Но Запад предпочитал не замечать данный парадокс, тем более, что особых проблем он не доставлял: действительно, одно было «вначале», другое - «потом».
* * *
Тем более, что особой нужды не было. Экспансия «белого человека» в период достижения ей своей «вершины» (т.е., с середины XIX до середины XX века) казалась настолько естественной и неоспоримой, что рассматривать противостоящие ей цивилизации, как что-то серьезное, не было нужды. Требовалось лишь показать, почему лишь европеец имеет право на владение миром - т.е., объяснить «де юре» то, что и так уже свершилось «де факто». Именно этой задачей и занимались разного рода «антропологические теории» - начиная с расовых и заканчивая «цивилизационными». Разумеется, те объяснения, которые были удовлетворительными «на заре» колониальных завоеваний - типа того, что у «дикарей» нет души, что они представляют собой лишь некую разновидность «разумных животных» - в случае столкновения с «большими» цивилизациями уже не работали. Назвать индуса, араба или китайца обезьяной можно лишь в пропагандистских целях. Однако более-менее «подправленные» теории, вводящие понятие в той или иной форме понятие «национального менталитета», оказывались достаточными для указанной цели. Дескать, побежденные народы, конечно, не обезьяны - но люди, имеющие (по тем или иным причинам) искаженное мировоззрение, не позволяющее развиться высокому уровню нравственности, личной свободы и частной инициативы, характерной для завоевателей.
А значит, как бы данные народы не «дергались», они обречены быть ниже, нежели Запад. И единственный доступный им путь - это полное подчинение завоевателям, в надежде, что те «подтянут» их до собственного уровня. Как тогда сказал певец британского империализма - «Бремя белых». Правда, была одна страна, которая не просто «ломала» указанное построение, но и показывала его полную несостоятельность. Речь идет о России, которая удивительным образом раз за разом «обламывала» Европу, мечтающую сделать с нашей страной то же, что сделала она со всем миром. Казалась бы - вот типичная «варварская монархия», основанная на рабстве и подавлении частной инициативы. Практически «чистый Китай» - бери голыми руками. Да еще и с почти «обезьяньим» почтением к иностранцам! Единственное, в чем проблема - довольно бедная экономика, но на худой конец и она сойдет. Однако при попытке колонизировать Россию Европу раз за разом ждало разочарование. В XVIII, XIX, наконец, в XX веке «азиатские варвары» не только «давали по рукам» просвещенным европейцам, но и, удивительным образом, оказывались при этом в их столицах.
Берлин 1760, Париж 1813, опять Берлин вместе с Веной 1945 года (о Варшаве и говорить смешно) - все это должно было несколько настораживать ревнителей идеи о «европейском первородстве». Впрочем, Россия побеждала не только в военной сфере - она смогла создать собственную культурную традицию, могущую состязаться с европейской. Если XVIII век еще можно, в какой-то мере, свести к привычному «эпигонству», то следующее столетие показало, что «высокая культура» может быть не только европейской. Русские создали собственную литературу, музыку, живопись - и при этом чем дальше, тем все это становилось менее похожим на «европейские образцы». В подобной ситуации неудивительно, что западное общественное сознание как за соломинку, «уцепилось» за идею «особой русской души» - поскольку только так можно было сохранить существующую модель мира. Пусть душа, некая непознаваемая сущность - это у «варваров» еще можно вытерпеть! Только бы их «цивилизацию» не прилось признавалась равной европейской!
Но это были еще цветочки - следующий век принес русским, вслед за победой в искусстве, еще и научно-технический взлет, что поставило апологетов «евроцентризма» перед угрозой полного краха. Оставалось только одно: или признавать Россию европейской страной, что достаточно затруднительно, поскольку тезис о «незападности» этой страны долгое время был общепризнанным. Или же, что еще хуже, признать возможность существования «незападных» высокоразвитых цивилизаций. Собственно, все это грозило обрушить мировую колониальную систему. И, в конце концов, обрушило ее. (Ну, разумеется, не только это - а вообще, развитие «русской цивилизации» в «советском варианте».) «Взрывное» освобождение колоний, начавшееся после 1950 года, казалось, навсегда закрывало «эру белого человека». Длинная череда эпических провалов, преследующих бывших колонизаторов в Африке или Юго-Восточной Азии, завершилась самым невероятным поражением Соединенных Штатов во Вьетнамской войне. Когда величайшее «белое» государстсво мира победили даже не «условно европейские русские», а самые, что ни на есть «обезьяньи обезьяны» - какими выглядели вьетнамцы с точки зрения господствующего дискурса. Представить ситуацию хуже тяжело - ну, только если бы какие-нибудь аборигены, с копьями и стрелами, смогли разгромить современную моторизованную дивизию. И даже помощь СССР тут особо не «помогала»: во-первых, как уже сказано было, Россия с т.з. Запада сама по себе не особо «легитимный» противник. А, во-вторых, эта самая советская помощь не могла закрыть «расовую неполноценность» вьетконговцев: ведь, несмотря на все, «физически» воевали то они.
* * *
Казалось, что «белый человек» проиграл полностью и бесповоротно, что теперь человечеству придется искать способ жизни в условиях равенства народов, что фантом евроцентризма растаял, как туман под утренним солнцем. А главное - что теперь известно реальное основание европейского, да и любого другого «цивилизационного прорыва», и не просто известно, но доступно для использования всеми желающими. По крайней мере, взрывной рост «новых наций» (с обеих сторон Холодной Войны), начавших самостоятельное выстраивание развитых обществ во второй половине XX века, свидетельствовал именно об этом. Но случилось неожиданное. Внутренние процессы в СССР привели к его очень быстрому угасанию и распаду. Тут нет нужды рассматривать эту тему подробно. Можно только сказать, что еще в конце 1970 годов Советский Союз казался монолитом, успешно решающим одну проблему за другой - а уже к концу 1980 стало ясно: это катастрофа. И разумеется, это событие вновь извлекло из пыльной «исторической кладовой» давно поеденную молью концепцию «белого человека». Множество «мыслителей» и «учителей» загнусавило о «столбовой дороге цивилизации» и необходимости вновь «учиться у Запада». А главное - о том, что существующая система, где есть «господа» и «рабы», является идеалом и меняться больше не будет. Ну, и разумеется, вначале робко, а затем все громче начали раздаваться голоса о том, что существуют «полноценные» и «неполноценные» народы.
Но, как оказалось, это была лишь некоторая пауза перед дальнейшим развитием событий. Как раз в тот момент, когда кодла одуревших от собственной «победы» «евроцентристов», «победы», к которой они не приложили ни грамма усилий -начала заходится в «пароксизме самодовольства», История приступила к финальному аккорду «времени белого человека». В котором этим самым «победителям» была обеспечена ведущая роль - роль копателей собственной могилы. Но это уже тема для следующей части…
Поэтому, что именно подобное качество и является основным источником развития, как такового. Без него бессмысленно наращивание любой мощи: экономической, политической, военной - поскольку в случае столкновения с действительно опасным противником все это пойдет прахом. Как у Цинского Китая. Даже развитие науки, само по себе, не является гарантией - в той же империи Цин, как тогда считалось, ученые имели большое влияние. Правда, учеными эти «шеньши» было в том смысле, что их таковыми считали другие ученые, которых учеными считали иные ученые… Ну, в общем, это были люди, занятые интеллектуальной деятельностью и обеспечиваемые за это обществом всем необходимым. А главное - признаваемые в указанном качестве всеми общественными инстанциями. Собственно, именно это и называется сейчас «быть ученым» - т.е., иметь диплом, иметь работу в науке, ездить на конференции и публиковаться в рецензируемых журналах. (Вот последнего в старом Китае не было. Там пресловутый индекс цитирования заменяли периодические экзамены - но смысл их был примерно тот же: показать верность господствующей парадигме. Ну, а то, что тогда этой парадигмой выступали труды Конфуция, а сегодня - некий сложившийся в послевоенное время корпус понятий, смысла особо не меняет.)
* * *
Кстати, удивительно - но имеющаяся в Китая «научная система» в свое время достаточно высоко была оценена европейцами. Какое-то время в Европе XVII и даже XVIII века даже царила определенная «синофилия» - т.е., восхищение китайскими порядками. В Китае многие европейские мыслители увидели идеал своего общества. В самом деле, место набившей оскомину европейской сословной системы с невежественной и спесивой знатью, а так же хищными и жадными богачами, тут занимал «меритократический» - на первый взгляд - механизм экзаменов, в котором любой человек мог занять достаточно высокий государственный пост. О том, что реально такая система лишь «прикрывает» феодальную структуру общества и имеет не большее значение, нежели «объединяющая» суть причастия для общества христианского, они не догадывались. Равно как и то, что в реальности китайские «шэньши» являются настолько же «учеными», насколько европейские клерки (clericus) являются служителями церкви.
Впрочем, как уже говорилось, где-то к концу XVIII началу XIX веков эта самая «синофилия» сошла на нет - поскольку европейцы поняли, что на самом деле лежит за прекрасной картиной «власти ученых». Что в Китае ученые - это не люди, тратящие дни и ночи для того, чтобы «вырвать» у Мироздания его секреты, проводящие все свое время в лабораториях и обсерваториях и готовые идти на костер ради торжества Истины. А совсем наоборот - люди, единственной целью существования которых является поддержание ритуала. (Совсем как европейские представители клира, которые к данному моменту давно уже утратили последние остатки уважения.) Видя пронизывающую все китайское государство «власть ритуала», неизменную даже во время военных действий, европейцы восприняли это общество, как мир бесконечных и бессмысленных обрядов. (Пресловутые «китайские церемонии».) А эпически проигранные «Поднебесной» «Опиумные войны» не только окончательно свели на нет остатки «китаелюбия», но и на века создали образ китайца, как человека абсолютно исполнительного и трудолюбивого, однако полностью неспособного к инновационной деятельности . Сам же Китай обрел образ «Колосса на глиняных ногах», вечного «мальчика для битья», на территории которого могли беспрепятственно хозяйничать любые народы - начиная от британцев и заканчивая японцами.
Некий глобальный «человеческий муравейник», населенный людьми-муравьями, способными своим трудолюбием сворачивать камни, но абсолютно беззащитными перед любым мальчишкой с палкой. Подобное представление просуществовало практически до самого 1949 года, когда вдруг оказалось, что подобное «муравьиное царство» неожиданно стало коммунистическим. После чего «трудолюбивые муравьи» превратились в «муравьев злых», способных больно укусить - но все равно, «муравьиная» сущность их никуда не делась. И даже последующие события, взять то разрыв КНР с Советским Союзом, «культурная революция» или начало реформ Дэн Сяопина, оказались не способными разрушить указанный образ. (Кстати, подобное представление в свое время сыграло для Запада роковую роль - но об этом будет сказано чуть позже.) Самое интересное тут то, что при всем этом европейцы прекрасно знали, что Китай изобрел порох, бумагу и компас, а равно как и многое другое, не говоря уж о том, что само подобное государство, имеющее достаточно сложную экономическую систему, нужно было построить. Но Запад предпочитал не замечать данный парадокс, тем более, что особых проблем он не доставлял: действительно, одно было «вначале», другое - «потом».
* * *
Тем более, что особой нужды не было. Экспансия «белого человека» в период достижения ей своей «вершины» (т.е., с середины XIX до середины XX века) казалась настолько естественной и неоспоримой, что рассматривать противостоящие ей цивилизации, как что-то серьезное, не было нужды. Требовалось лишь показать, почему лишь европеец имеет право на владение миром - т.е., объяснить «де юре» то, что и так уже свершилось «де факто». Именно этой задачей и занимались разного рода «антропологические теории» - начиная с расовых и заканчивая «цивилизационными». Разумеется, те объяснения, которые были удовлетворительными «на заре» колониальных завоеваний - типа того, что у «дикарей» нет души, что они представляют собой лишь некую разновидность «разумных животных» - в случае столкновения с «большими» цивилизациями уже не работали. Назвать индуса, араба или китайца обезьяной можно лишь в пропагандистских целях. Однако более-менее «подправленные» теории, вводящие понятие в той или иной форме понятие «национального менталитета», оказывались достаточными для указанной цели. Дескать, побежденные народы, конечно, не обезьяны - но люди, имеющие (по тем или иным причинам) искаженное мировоззрение, не позволяющее развиться высокому уровню нравственности, личной свободы и частной инициативы, характерной для завоевателей.
А значит, как бы данные народы не «дергались», они обречены быть ниже, нежели Запад. И единственный доступный им путь - это полное подчинение завоевателям, в надежде, что те «подтянут» их до собственного уровня. Как тогда сказал певец британского империализма - «Бремя белых». Правда, была одна страна, которая не просто «ломала» указанное построение, но и показывала его полную несостоятельность. Речь идет о России, которая удивительным образом раз за разом «обламывала» Европу, мечтающую сделать с нашей страной то же, что сделала она со всем миром. Казалась бы - вот типичная «варварская монархия», основанная на рабстве и подавлении частной инициативы. Практически «чистый Китай» - бери голыми руками. Да еще и с почти «обезьяньим» почтением к иностранцам! Единственное, в чем проблема - довольно бедная экономика, но на худой конец и она сойдет. Однако при попытке колонизировать Россию Европу раз за разом ждало разочарование. В XVIII, XIX, наконец, в XX веке «азиатские варвары» не только «давали по рукам» просвещенным европейцам, но и, удивительным образом, оказывались при этом в их столицах.
Берлин 1760, Париж 1813, опять Берлин вместе с Веной 1945 года (о Варшаве и говорить смешно) - все это должно было несколько настораживать ревнителей идеи о «европейском первородстве». Впрочем, Россия побеждала не только в военной сфере - она смогла создать собственную культурную традицию, могущую состязаться с европейской. Если XVIII век еще можно, в какой-то мере, свести к привычному «эпигонству», то следующее столетие показало, что «высокая культура» может быть не только европейской. Русские создали собственную литературу, музыку, живопись - и при этом чем дальше, тем все это становилось менее похожим на «европейские образцы». В подобной ситуации неудивительно, что западное общественное сознание как за соломинку, «уцепилось» за идею «особой русской души» - поскольку только так можно было сохранить существующую модель мира. Пусть душа, некая непознаваемая сущность - это у «варваров» еще можно вытерпеть! Только бы их «цивилизацию» не прилось признавалась равной европейской!
Но это были еще цветочки - следующий век принес русским, вслед за победой в искусстве, еще и научно-технический взлет, что поставило апологетов «евроцентризма» перед угрозой полного краха. Оставалось только одно: или признавать Россию европейской страной, что достаточно затруднительно, поскольку тезис о «незападности» этой страны долгое время был общепризнанным. Или же, что еще хуже, признать возможность существования «незападных» высокоразвитых цивилизаций. Собственно, все это грозило обрушить мировую колониальную систему. И, в конце концов, обрушило ее. (Ну, разумеется, не только это - а вообще, развитие «русской цивилизации» в «советском варианте».) «Взрывное» освобождение колоний, начавшееся после 1950 года, казалось, навсегда закрывало «эру белого человека». Длинная череда эпических провалов, преследующих бывших колонизаторов в Африке или Юго-Восточной Азии, завершилась самым невероятным поражением Соединенных Штатов во Вьетнамской войне. Когда величайшее «белое» государстсво мира победили даже не «условно европейские русские», а самые, что ни на есть «обезьяньи обезьяны» - какими выглядели вьетнамцы с точки зрения господствующего дискурса. Представить ситуацию хуже тяжело - ну, только если бы какие-нибудь аборигены, с копьями и стрелами, смогли разгромить современную моторизованную дивизию. И даже помощь СССР тут особо не «помогала»: во-первых, как уже сказано было, Россия с т.з. Запада сама по себе не особо «легитимный» противник. А, во-вторых, эта самая советская помощь не могла закрыть «расовую неполноценность» вьетконговцев: ведь, несмотря на все, «физически» воевали то они.
* * *
Казалось, что «белый человек» проиграл полностью и бесповоротно, что теперь человечеству придется искать способ жизни в условиях равенства народов, что фантом евроцентризма растаял, как туман под утренним солнцем. А главное - что теперь известно реальное основание европейского, да и любого другого «цивилизационного прорыва», и не просто известно, но доступно для использования всеми желающими. По крайней мере, взрывной рост «новых наций» (с обеих сторон Холодной Войны), начавших самостоятельное выстраивание развитых обществ во второй половине XX века, свидетельствовал именно об этом. Но случилось неожиданное. Внутренние процессы в СССР привели к его очень быстрому угасанию и распаду. Тут нет нужды рассматривать эту тему подробно. Можно только сказать, что еще в конце 1970 годов Советский Союз казался монолитом, успешно решающим одну проблему за другой - а уже к концу 1980 стало ясно: это катастрофа. И разумеется, это событие вновь извлекло из пыльной «исторической кладовой» давно поеденную молью концепцию «белого человека». Множество «мыслителей» и «учителей» загнусавило о «столбовой дороге цивилизации» и необходимости вновь «учиться у Запада». А главное - о том, что существующая система, где есть «господа» и «рабы», является идеалом и меняться больше не будет. Ну, и разумеется, вначале робко, а затем все громче начали раздаваться голоса о том, что существуют «полноценные» и «неполноценные» народы.
Но, как оказалось, это была лишь некоторая пауза перед дальнейшим развитием событий. Как раз в тот момент, когда кодла одуревших от собственной «победы» «евроцентристов», «победы», к которой они не приложили ни грамма усилий -начала заходится в «пароксизме самодовольства», История приступила к финальному аккорду «времени белого человека». В котором этим самым «победителям» была обеспечена ведущая роль - роль копателей собственной могилы. Но это уже тема для следующей части…