Лезвие Бритвы, как оружие будущих битв. Часть вторая.

[anlazz]

Итак, книга «Лезвие бритвы» была написана Ефремовым со вполне конкретной целью - начать переход к тому обществу, которое было описано в «Туманности Андромеды». Разумеется, с той точки зрения, которая казалась наиболее вероятной в 1960 годах - к этой тонкости мы еще вернемся. Но, в целом, роман не случайно оказывался следующим после «Туманности» «большим произведение» писателя, выступая, по сути, ее «приквелом», пусть и разделенным с ней тысячью лет. Кстати, сам Иван Антонович в это время был настроен весьма оптимистично - в предисловии к очередному (1958 года) изданию «Туманности» он писал:
«Ещё в процессе писания я изменял время действия в сторону его приближения к нашей эпохе. Сначала мне казалось, что гигантские преобразования планеты и жизни, описанные в романе, не могут быть осуществлены ранее чем через три тысячи лет. Я исходил в расчётах из общей истории человечества, но не учёл темпов ускорения технического прогресса.При доработке романа я сократил намеченный срок на тысячелетие. Но запуск искусственных спутников Земли подсказывает мне, что события романа могли бы совершиться ещё раньше.»
На самом деле понятно, что ведя речь о техническом прогрессе, писатель имел в виду не столько развитие техники, как таковой (от Р-7 до анамезонного звездолета не намного ближе, нежели от Р-1), сколько способность (советского) человека к необычайной активизации своего мышления. Решение столь сложной задачи в столь короткий срок - с 1945 по 1957 год - означало то, что в стране удалось создать некоторую критическую массу людей с индустриальным представлением о мире, способным к быстрому обучению и самообучению. Это внушало писателю уверенность, что гибкость человеческого сознания намного больше, нежели полагалось до того. Интересно, что американские аналитики при расчете сроков разработок новой техники в СССР, регулярно их завышали как раз по данной причине - считая невозможным получение нужного числа специалистов в течении короткого времени. Т.е., с точки зрения Запада все остальные ресурсы «тоталитарная экономика» еще могла как-то достать, но изменить «норму человеческого развития» она, по его мнению,  не могла. И, разумеется, облом в этом случае вышел знатный...

А вот Иван Антонович, в отличие от американских «экспертов», будучи сам советским человеком, данную особенность прекрасно уловил. Именно поэтому он, говоря о перспективах наступления своего «общества будущего», решил сократить срок, отделяющий его от современности (1950 годов). Т.е., формирование того психотипа (психотипов), который должен был стать господствующим в коммунистическом обществе, происходило - по наблюдениям писателя - намного быстрее, нежели виделось из начала десятилетия (когда начиналось создание «Туманности»). Поэтому к концу десятилетия Ефремов, судя по всему, все больше убеждался в том, что состояния, казавшиеся практически не выводимыми из существующей ситуации, реально имеют возможность зародиться именно сейчас.

* * *
Для лучшего понимания данной тонкости сделаю краткое отступление. А именно - отмечу, что показанные в образе коммунистической Земли люди будущего были «предсказаны» писателем, как оптимальный вариант для данного общественного устройства. Они выступали результатом дедукции, перехода от общего к частному - раз коммунизм должен был наступить, исходя из объективных обстоятельств (которые пока опустим), то следовательно, должны быть и соотвествующая ему психика. И хотя зачатки, локальные проявления этой психики Иван Антонович реально наблюдал в жизни (что и явилось основанием для его уверенности в наступлении нового строя), но все равно, о возможности их быстрого распространения для индустриального общества был не совсем уверен. Поэтому и «загнал» свою «Туманность» в однозначную временную «Тмутаракань» - через три тысячи лет. Но через совсем небольшое время «скостил» целое тысячелетие, причем оставив возможность уменьшить этот срок еще сильнее.

Впрочем, уже тогда ему, очевидно стала приходить в голову мысль о возможности не просто предсказания наступления будущего, а активного участия в данном процессе. Пройдут годы, и в своем романе «Час Быка» Ефремов открыто напишет: «…Произведения Эрф Рома, по мнению Кин Руха, помогли построению нового мира на переходе к Эре Мирового Воссоединения…». Тема того, кто скрывается за «Эрф Ромом», в свое время вызывала огромное количество дискуссий у поклонников писателя, но, в конечном итоге, сейчас вроде бы сошлись на мнении, что это анаграмма имени самого писателя. Но тогда, во второй половине 1950 - начале 1960 годов Иван Антонович еще только пробовал свои силы в качестве человека, «изменяющего реальность».

Именно этому он и посвятил свою новую книгу. «Лезвие бритвы» должно было означить начало того пути, который должен был пройти советский человек, чтобы оказаться в мире «Туманности Андромеды». А начало этого пути, как ясно написано в романе, состоит в стремлении к познанию мира и выявлению его скрытых закономерностей. Вернее, даже не скрытых, а просто на замечаемых обществом, поскольку они до этого были «закапсулированы» массой привычных традиций и норм (т.е., элементов традиционного общества, сохраняющегося и в индустриальном). В качестве такового в романе выводится понятие «красоты», превращающейся из абсолютной, но при этом совершенно произвольной, в строго выводимое из существующих условий качество. Красота, согласно «Лезвию бритвы» - это высшая целесообразность, это выражение максимальной жизнеспособности живого существа (или вообще, оптимум для любой сущности). Именно эта идея является главной для Ивана Гирина - главного героя романа. Именно она выступала фактором, побуждающим его начать  свое весьма неординарное исследование.

Но, вопреки первому складывающемуся при прочтении представлению, красота выступает отнюдь не «квинтэссенцией» этого мира, не первопричиной всех его явлений (как это кажется огромному числу поклонников писателя). Отнюдь, писатель рассматривает красоту всего лишь, как самый наглядный пример не замечаемой - в силу привычности, традиции - природной закономерности, овладение которой может дать человеку неслыханные возможности. Ну, вроде того, как то же электричество веками не замечалось (при этом прекрасно существуя в природе), и лишь после работ Вольта, Ампера, Фарадея и других ученых стало колоссальной силой, доступной человеку. В общем, Ефремов предлагает людям сделать то же самое, но с психологией, вернее, с психофизиологией, с пониманием человеком принципов работы своего собственного сознания. Он предлагает очистить «психическое» из-под множества «напластований» традиций и обычаев, и уже на основании научного его понимания выстраивать новые, потребные для современной ситуации, психологические механизмы.

* * *
В общем, Ефремов надеется своим романом поднять советских людей в «атаку на психику», так же, как десятилетия назад они были подняты в «атаку на пространство». Завершившуюся впоследствии полетом человека в космос. В готовности к этому советских людей, как сказано выше, он уверивается все больше и больше. И действительно, выход «Лезвия бритвы» оказал большое влияние на распространение в стране увлечения йогой и иными «восточными практиками». Вот только результат данного процесса оказался несколько иным, нежели рассчитывал писатель. Вместо ожидаемой направленности к познанию возможностей человека, его организма и сознания, огромное количество людей искало в указанном нечто иное. Это стало заметно сразу после выхода «Лезвия», когда писателя стали забрасывать письмами с просьбой помочь занятиям йогой. Он, самым неожиданным образом, обрел ореол некого «учителя», «гуру», на что, конечно, не только не рассчитывал, но и чего совершенно не хотел. Иван Антонович увидел, что огромное количество людей хочет от него одного - чтобы он дал им «сверхвозможности». «Суперсилу»…

Пройти по лезвию бритвы оказалось очень-очень нелегко. Развитие свободного творчества советских людей, связанного с низкоотчужденным трудом, должно было привести к пониманию романа в духе его героев, как призыв к новым прорывам в науке. Проблема оказалась в том, что, во-первых, количество этого низкоотчужденного труда оказалось недостаточным для того, чтобы дать достаточное количество людей, увлеченных идеей развития сознания. А во-вторых, даже для них оказалось очень непросто вырваться из рамок господствующих традиционных представлений. В итоге оказалось, что вместо науки человек, даже советский, упорно ищет магию. Что в йоге он видит, в лучшем случае, способ поправить свое здоровье - стремление абсолютно оправданное и вполне объяснимое, но к поставленной цели имеющее довольно отдаленное отношение (да, человек будущего - это человек здоровый, но не только). Но это в лучшем… В худшем же, увлечение «восточными практиками» вызывалось стремлением занять лучшее место в иерархии, стать «лучше других», пускай даже в своих глазах.

Таким образом, вместо ожидаемого «пути Гирина» развитие человеческих способностей могло привести к выбору «пути Дерагази». Эта опасность, кстати, подтвердилась потому, уже после смерти Ефремова, в 1980 годы, когда страну захватил настоящий бум «эзотерических учений». Результатом всего нахлынувшего «великолепия», куда входила и йога, и разные вариации буддизма, и всевозможные «восточные единоборства» и т.д. и т.п., стала полная противоположность ефремовского пути. Вместо знания на советских, а затем и постсоветских граждан обрушилась полная тьма невежества, выхолащивающая из их голов даже те крупицы истины, что были получены в школе. Впрочем, подобный результат очевиден для данного времени, связанного с переходом от социалистического к капиталистическому общественному устройству. В этих условиях любой, самый что ни на есть совершенный механизм несет исключительно опасность для человека и общества.

* * *
Впрочем, отрицательный результат для ученого - тоже результат. А Иван Антонович был ученым. Поэтому, поняв, что «быстрый» переход к коммунизму невозможен, он принялся разрабатывать идеи, пригодные для «длинного пути». Впоследствии это выразилось в написании романа «Час Быка», где были даны основные идеи указанной «теории Инферно». Что же касается «Лезвия бритвы», то она оказалось книгой, относящейся к иной «ветви реальности», нежели та, что реализовалась в настоящее время. Впрочем, от этого книга не теряет актуальности, поскольку переход к состоянию, для которого «Лезвие» действительно окажется полезным, все равно наступит. Коммунизм, как можно понять, неизбежен - а переход к нему возможен только через общество, которое можно, так или иначе, назвать социалистическим. А значит, для данного состояния «путь Гирина» снова становится не просто возможным, но и необходимым.

Именно тогда объединение единомышленников, заинтересованных в усовершенствовании человека, его сознания и его тела, направленном на раскрытие самых высших его качеств, станет актуальным. Но только тогда. Только при условии, что социальные отношения в данном обществе соответствуют некоему минимуму, дающему возможность неотчужденного труда и снимающем с человека давление конкуренции. В противном этапе подобное движение просто невозможно. А все попытки обрести «совершенство» через саморазвитие неизбежно будут приводить или к банальному отделению «совершенных» от всех остальных, к замыканию их в своих «ашрамах» и постепенной неизбежной деградации - и это будет самым лучшим результатом. Либо - к выбору «пути Дерагази», к превращению любых действий по саморазвитию в движение по занятию более высокого положения в социальной иерархии, в получению «высокой конкурентоспособности» и, в конечном итоге, в превращение личности всего лишь в наиболее совершенный механизм добычи различных благ.

Собственно, именно такую цель и ставят себе все современные «адепты йоги» и прочих «восточных учений». Впрочем, не только они - а вообще, все современные исследователи и сторонники «развития сознания», начиная с «классических» психологов и заканчивая разнообразными сайентологами и трансгуманистами. Все они, как и описанный Ефремовым Дерагази, обречены быть поглощенными «системой», «пережеванными» и «переваренными» ей, и «встроенными» в мировой процесс перераспределения благ. И уж конечно - не знаю, к счастью или нет - но данный процесс «пережевывания и переваривания», по сути, является самым мощным «блокиратором» творческих способностей, неизбежно сводящим любое дело (в том числе и к науке) к серии шаблонных действий. Поэтому вряд ли кто из всех этих «совершенствующих» способен добиться чего-либо, выходящего из разряда «ярмарочных фокусов», самых начальных этапов той самой «восточной мудрости».

Наверное, это, все же, к лучшему - поскольку лишает капиталистическое общество возможности «глубокой прошивки» человеческого мозга. Поэтому, например, те же самые секты, руководители которых, якобы, владеют «секретными методиками воздействия на сознание», на самом деле, используют лишь примитивные приемы, известные с глубокой древности. Это существенно ограничивает их вред, сводя влияние сект исключительно к небольшой группе легко внушаемых людей. (Правда, в разные периоды времени эта категория может существенно возрастать, к примеру, в конце 1980 -начало 1990 годов число подверженных влиянию сект достигало 10% от населения страны. Однако такая ситуация была характерна для довольно короткого времени.) То же самое относится и пресловутым методам манипуляции, используемым в рекламе, политической деятельности и т.д. Дело в том, что освоив самые начальные «азы» этого дела, «специалисты» неизбежно начинают их применять, прежде всего, по отношению к потенциальным заказчикам, выдавая себя за «гуру манипуляций», а на самом деле использующие те же веками известные приемы…

* * *
В общем, змея неизбежно кусает свой хвост, и лишает капитализм возможности «перепрыгнуть» через известный барьер, за которым его ждет возможность усовершенствования человека, так же, как он лишен возможности преодолеть барьер научно-технического прогресса. А значит, никакие базовые противоречия он преодолеть никогда не сможет.  И рано или поздно, но наступивший кризис, вернее, Суперкризис, снова приведет к возникновению революционной ситуации, к Революции, к началу строительства социализма. И снова - к тем условиям, для которых «Лезвие бритвы» становится актуальным. А пока - роман остается для нас прекрасной иллюстрацией прекрасной эпохи 1950 - 1960 годов, парадоксальным маяком того будущего, которым выступает наше советское прошлое.

В этом и состоит основное достоинство хороших книг - в том, что для любого исторического периода они могут нести что-то ценное и необходимое, и уже этим оправдывают свое существование.