Профессиональные вредности
Знаете за что у нас, психиатров, надбавка за вредность, укороченный рабочий день и отпуск 49 дней? Я тоже обычно смеюсь над этим. Ах, моя вредная работа, писать вручную истории болезней, пить литры чая, болтать с коллегами в безразмерный перерыв, смотреть сериалы на дежурствах...
Но знаете, как часто тяжело различить бред и реальность? Сначала веришь каждой просьбе и жалобе больных, потом перестаешь всерьез воспринимать реальные просьбы и жалобы.
Больная Р. уже пару лет не может решить чего она хочет, то лежит днями на койке, то ходит с лицом призрака по коридору, погруженная в болезненные переживания. Основная фабула: "Я ничего не понимаю, я совсем сошла с ума". Ей лет 50. Седые пышные волосы над высоким лбом, крупные черты лица, седые брови, хорошие зубы, философская задумчивость и тревога в глазах. На нее не действуют таблетки. И если появляются какие-то новые - всегда пробую на ней. Все равно не действуют. Я определяю изменение состояния, по тому, как она слишком близко подбирается к моему кабинету. Стоит и мнется у двери, не может решить: зайти ей или страшновато. Раньше я спрашивала, в чем дело, теперь жду, когда сама решится. Значит пора переходить на Трифтазин в инъекциях.
-Инна Дмитриевна, мне не подходят эти таблетки, отмените их.
-А какие вам назначить? Рисперон?
-Ой, нет, только не его, от него мне еще хуже...
-А от чего лучше?
-Не знаю, я ничего не понимаю, совсем сошла с ума, помогите мне! - неподдельное страдание в лице и голосе, очень хочется помочь, но..
-Давайте назначу вам уколы
-Нет! только не уколы, от них мне совсем плохо!
-А от чего лучше?
-Ну я не знаю, ничего не понимаю...
Диалог может так крутиться долго, она так и стоит на пороге и никуда не хочет идти, ее невозможно уговорить. Любое мое предложение вызывает отрицание и плачущие просьбы: "Только не это, Иночка Дмитриевна, помогите мне как-нибудь, я совсем сошла с ума."
Я теряю терпение. Я Зову санитарок. Я назначаю уколы. Я перевожу ее на беспокойную половину. Иначе она так и будет стоять у меня на пороге.
А ведь я хотела быть мягкой и вежливой, с удовольствием бы назначила ей то, что она хочет. Но что она хочет???
Вот в этом то и вредность моей работы. Я окружена неадекватными просьбами, и сердце мое тянется помочь этим людям, но реальная помощь - лишь молча делать, как надо, и что, зачастую, расходится с их бредовыми пожеланиями. Чувствуешь себя инквизитором, обижая беспомощных больных женщин. И они никогда не поймут и не поблагодарят...
Но знаете, как часто тяжело различить бред и реальность? Сначала веришь каждой просьбе и жалобе больных, потом перестаешь всерьез воспринимать реальные просьбы и жалобы.
Больная Р. уже пару лет не может решить чего она хочет, то лежит днями на койке, то ходит с лицом призрака по коридору, погруженная в болезненные переживания. Основная фабула: "Я ничего не понимаю, я совсем сошла с ума". Ей лет 50. Седые пышные волосы над высоким лбом, крупные черты лица, седые брови, хорошие зубы, философская задумчивость и тревога в глазах. На нее не действуют таблетки. И если появляются какие-то новые - всегда пробую на ней. Все равно не действуют. Я определяю изменение состояния, по тому, как она слишком близко подбирается к моему кабинету. Стоит и мнется у двери, не может решить: зайти ей или страшновато. Раньше я спрашивала, в чем дело, теперь жду, когда сама решится. Значит пора переходить на Трифтазин в инъекциях.
-Инна Дмитриевна, мне не подходят эти таблетки, отмените их.
-А какие вам назначить? Рисперон?
-Ой, нет, только не его, от него мне еще хуже...
-А от чего лучше?
-Не знаю, я ничего не понимаю, совсем сошла с ума, помогите мне! - неподдельное страдание в лице и голосе, очень хочется помочь, но..
-Давайте назначу вам уколы
-Нет! только не уколы, от них мне совсем плохо!
-А от чего лучше?
-Ну я не знаю, ничего не понимаю...
Диалог может так крутиться долго, она так и стоит на пороге и никуда не хочет идти, ее невозможно уговорить. Любое мое предложение вызывает отрицание и плачущие просьбы: "Только не это, Иночка Дмитриевна, помогите мне как-нибудь, я совсем сошла с ума."
Я теряю терпение. Я Зову санитарок. Я назначаю уколы. Я перевожу ее на беспокойную половину. Иначе она так и будет стоять у меня на пороге.
А ведь я хотела быть мягкой и вежливой, с удовольствием бы назначила ей то, что она хочет. Но что она хочет???
Вот в этом то и вредность моей работы. Я окружена неадекватными просьбами, и сердце мое тянется помочь этим людям, но реальная помощь - лишь молча делать, как надо, и что, зачастую, расходится с их бредовыми пожеланиями. Чувствуешь себя инквизитором, обижая беспомощных больных женщин. И они никогда не поймут и не поблагодарят...