Махно-на-Дону
Популярный интернациональный герой Нестор Иванович Махно ( настоящая фамилия - Михненко) родился в 1888 году то ли 26, то ли 28 октября ( по старому стилю). По новому стилю он родится то ли 7, то ли 9 ноября. В общем, Махно родился в осенний «красный день календаря», и это - хороший повод, чтобы его помянуть сейчас.
Художник Андрей Ромасюков "Гуляй Поле", 2015
И как не помянуть, если легендарный «Батько», по справедливому замечанию журналистки Елены Мотыжевой, -« тоже в некотором роде почти наш земляк». Родился он в селе Гуляйполе на территории Запорожской области, тогда входившей в Екатеринославскую губернию. К которой, кстати, частично относились и земли нашего Примиусья, например, там, где сейчас находятся села Марьевка, Камышевка и Соколовка Матвеево-Курганского района. В 1918 году Махно прибыл в Ростов-на-Дону. Именно на «вольном» Дону-батюшке будущий «Батько» принял решение продолжать борьбу за «анархию - мать свободы», что нашло свое отражение в целой главе мемуаров Нестора Махно «Моя встреча с ростово-нахичеванскими и приезжими в Ростов анархистами». Во время интервенции, после занятия немцами Украины в 1918 году Махно с несколькими сподвижниками приехал в Таганрог, где и находился некоторое время, пытаясь разобраться в обстановке . Спасаясь от немцев и украинских националистов, в Таганрог прибывали и отступавшие красноармейские части. Именно в Таганроге в то время находилось и большевистско-эсеровское правительство Украины.
На портале Ростовского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры по поводу визита Махно в Таганрог и Ростов приводятся следующие сведения: «Повод заявить о себе у Нестора Махно появился практически сразу: в Таганроге по приказу украинского правительства была арестована известная анархистка Маруся Никифорова. Атаманшу обвинили в погромах и других жестокостях, совершенных бойцами ее отряда в Елизаветграде в марте 1918-го. Анархисты, которых в Таганроге скопилось немало, активно вступились за Никифорову. Весомости их аргументам прибавило прибытие в Таганрог бронепоезда под командованием анархиста Гарина. Бронепоезд стал на вокзале, так что здание суда оказалось под прицелом его пушек. Революционные судьи Марусю оправдали.
«Дело Никифоровой» стало первой размолвкой Нестора Махно с большевиками, которая вскоре переросла в открытое противостояние.
Игральная карта с полицейским портретом дамы-гермафродита Маруси Никифоровой ( "Маньки-Мужика") из подарочного набора "Гуляйполе".
Окрыленный успехом, он собственноручно написал листовку и несколько раз выступил на митингах под псевдонимом «товарищ Скромный» (оставшимся со времен царской каторги). А после вместе с группой товарищей Нестор Иванович отправился в Ростов. Увы, но в Ростове-на-Дону анархисты не имели столь сильных позиций, как в Украине, и даже в Таганроге. «В Ростове-на-Дону я три дня лазил по линиям железной дороги, искал своих коммунаров, но тщетно. Здесь я встретился снова с начальником красных резервных войск Юга России Беленкевичем, который снабдил Гуляй-поле вооружением. Мы без всяких обиняков откровенно поговорили об общих причинах столь быстрого отступления красногвардейских войск», - написал сам Махно в своих воспоминаниях. Влияние анархистов по России более всего популярно было среди матросов и крестьян-земледельцев. В Ростове же никогда не стояло флота, а донские казаки очень настороженно относились к «мужикам», которые могли претендовать на пустующие казачьи земли. Вот почему на донской земле не могли прижиться идеи анархизма.
Дон у Ростова-на-Дону
Австро-германские войска и формирования генерала Краснова в тот момент уже подходили к Ростову, красногвардейские части готовились к эвакуации. «Момент для выступлений был неблагоприятный. Революционный Ростов в спешном порядке готовился к эвакуации. Командующий Ростовским округом Подтелкин переселился уже из особняка в вагон при двух паровозах на полных парах. Его примеру последовали и другие революционные учреждения... С болью на сердце, полном сил и боевой энергии революционера-анархиста, я простился с Ростовом...»
Впервые конные разведчики отряда Махно, направлявшегося на Украину, на границе Верхне-Донского округа появились в сентябре 1920 года. 20 сентября была занята станица Краснокутская. В район станицы Боковской срочно выдвинули отряд вешенской милиции. 21 сентября у Боковской махновцы вошли в соприкосновение с разведотрядом милиции и 204-м. Сердобским полком 1-й Донской дивизии. В коротком бою полк был разгромлен. Как пишет Г. Сивоволов: «Малочисленная, безлошадная, плохо вооруженная, не спаянная крепкой дисциплиной, окружная милиция не могла выполнять возложенные на нее задачи по охране порядка и соблюдения законности и, тем более, не была способна оказать какое-либо сопротивление продвигающемуся вглубь округа многотысячному и хорошо вооруженному отряду Махно…
С часу на час ждали появления Махно в станице Каргинской. Накануне с утра в исполкоме уже кипела работа: отбирали наиболее ценные и важные документы, папками увязывали в мешки и уносили - закапывали во дворе, несли в камыши на другой берег.
22 сентября Махно занял станицу Каргинскую…Прибытие в станицу банды, несмотря на то, что ее ждали с часу на час, вызвало настоящий переполох. Станичный исполком, станичную милицию как ветром сдуло. Председатель Федор Чукарин, исполкомовцы, продработники, комсомольцы бросились за Чир в левады и непроходимые терновники в слободке…
Вопреки слухам и утверждениям руководителей, насилия и стрельбы не было. Люди стали выходить из дворов - полюбопытствовать, зачем махновцы пожаловали в станицу….
На мельничном дворе у кирпичных сараев с хлебом, собранным по разверстке, прикладами сбили замки. Выглядывавшим из дворов жителям сказали: «Это ваш хлеб. Забирайте!»…
В ночь на 23 сентября в сторону Вешенской Махно выслал конную разведку, но идти на нее не захотел. Он явно торопился».
Подворье мельницы в Каргинской. Современный вид. Фото с сайта "Меотида и окрестности".
Похоронив в Каргинской боевого атамана Гаркушу, на следующий день Махно выступил на хутор Нижне-Яблоновский, затем на слободу Кашары, станцию Чертково. Здесь под пулеметным огнем двинулся на Украину.
Вешенский краевед. А.Грибанов, участник событий, о действиях Махно: «Летом 1920 года на территории Верхне-Донского округа появилась банда Махно. Его появление на северном Дону было вызвано неудачами в боях с красными на родине этого матерого бандита Украины. Есть основания считать, что Махно надеялся пополнить поредевшие в боях ряды своей армии за счет казаков, участвовавших в Вешенском белоказачьем восстании 1919 году. Банда имела в своем составе пехоту на тачанках, кавалеристов и артиллерию. Большая подвижность позволяла этой крупнейшей банде времен гражданской войны на территории Советского Союза, совершать рейды по всей Украине и даже выходить далеко за ее пределы…» («Гражданская война на Вешенской земле»).
Есть целый ряд документов того времени.
Протокол № 6 заседания пленума Донкома от 15 августа 1920 г.:
«…В западной части Донецкого округа угрожает Махновщина (тесно переплетенная с казачеством). В большинстве случаев махновцы уничтожают продовольственных агентов…»
28 сентября т. Мурзов телеграфирует Донпродкомиссару о тяжелых условиях работы продармейцев в Вешенской: «В связи с набегами банд Махновцев создалось положение неизвестности ссыпных пунктов станиц правой стороны Дона и Манычской, погибло много агентуры и продармейцев. Вся работа разверсток затормозилась. Эвакуировались все организации, в том числе окрпредком. Снова возвращается из ст. Шумилинской обратно скот три гурта, направили в Лиски Окрпродкомарм 2. Один гурт пропал без вести, есть слух, что захвачен бандитами…» (Г. АРО. Ф. 1981, оп. 1, д. 259, л. 53 - Шолоховский ОВД).
Рисунок донского художника Сергея Королькова, изображающий стан махновцев
В бою под хутором Коньковым махновцы захватили в плен работника ревкома, будущего великого донского писателя Михаила Шолохова. Рассказывают, что его допрашивал сам Махно, а после допроса приказал расстрелять. Но за юношу вступилась хозяйка хаты, где шел допрос: «У него здесь мать есть. И у тебя, поди, тоже есть мать».
Вот версия встречи Шолохова с Махно, описанная литературоведом Константином Приймой: «Продработник Каргинского ревкома Михаил Шолохов вел обоз с хлебом. Его перехватила разведка махновцев. Привели к атаману, который с костылями сидел в тачанке. Тут же, при толпе хуторян, на допросе юный Шолохов отвечал дерзко и решительно. Куда девалась его застенчивость!.. Предание гласит, что на вопрос Махно: «Где в казачьих амбарах хранится семенной овес?» - Шолохов ответил: «Где овес?.. Ты что, на Дону хочешь, не сеявши, жать? А знаешь поговорку: поехал за шерстью, гляди, вернешься остриженным?..» Махно рассвирепел, но хуторская толпа казаков, женщин и казаки-фурщики вступились за сорванца. И Махно смилостивился, твердо пообещав ему при второй встрече виселицу!» Моя версия причин, по которым Махно отпустил Шолохова такова: поэт Махно разглядел уже тогда в Шолохове будущего собрата-прозаика! Ведь Махно был поэт! Вот его авторские строки 1920 года:
Кинулась тачанка полем на Воронеж,
Падали под пулями, как спелая рожь.
Сзади у тачанки надпись "Хрен догонишь!"
Спереди тачанки - "Живым не уйдешь!"
Осенью 1919 года в условиях краха и отступления белых в Северном Приазовье благодаря Махно даже зародилась некая автономная анархическая квази-республика, известная как «Вольная территория» или «Крестьянская республика». Ее условной восточной границей, кстати, был наш Миус.
Справедливости ради нужно сказать, что, несмотря на множество жестоких противоречий, мелких стычек и даже серьёзных сражений в это время между Махно и красными (в том числе и в районе наших города Миллерово и станицы Боковской), он так и не принял ни одного предложения о союзе с белым движением. Более того - большинство историков сходится во мнении, что именно партизанские действия Махно по разрушению тыла белой армии оказали заметное влияние на ход войны и помогли красным отбить наступление Деникина на Москву. Под Таганрогом талантливый деникинский стратег генерал Яков Слащёв разбил махновцев при помощи войск, оперативно стянутых с приоритетного московского направления, в результате чего красные успели подтащить к Москве свои войска, а в оголенный участок фронта под Москвой хлынул красный кавалерийский корпус Бориса Думенко и погнал белогвардейцев от российской столицы далеко и навсегда. Таким образом Махно предоставил большевикам тот самый переломный момент в войне и помог, фактически, разгромить белых. Как вспоминал сам генерал Деникин, Батька ушёл из-под Таганрога всего на нескольких тачанках, а уже через два дня после своего, казалось бы, полного разгрома, под его чёрным флагом уже вновь было несколько десятков тысяч солдат-добровольцев.
В 1921 году Махно, преследуемый красными, в третий, уже в последний раз, отправился на Дон, чтобы найти поддержку у донских казаков или хотя бы у малороссийских крестьян. Но казаки, запомнившие, как ранее Нестор Иванович воевал на стороне красных и проливал кровь белых казаков, не пожелали иметь с ним никаких дел. Напротив, в слободе Курнолиповка Митякинского юрта в феврале 1921 года казаки устроили махновцам бой, вынудив временно отступить. Однако уже через пять месяцев, в июле 1921 года отряд Нестора Махно снова появился на Дону. Сначала у станиц Митякинской и Гундоровской. А после и в Таганрогском округе, где Махно так же пришлось встретить совсем нерадушный прием, уже от проживавших в Примиусье малороссийских крестьян. Вот как описывает эти события исследователь донской истории Геннадий Коваленко: «15 июля 1921 года, после неудачного для повстанцев боя у посёлка Голодаевка (ныне - село Куйбышево), в ходе которого махновцы потеряли до 100 человек убитыми, 53 тачанки и 33 пулемета, им пришлось отступить в сторону Успенской (Матвеево-Курганский район). Не доходя до Успенской, однако, они резко повернули на северо-восток, пройдя за 16 июля 1921 года по маршруту хутор Равнополье - Миллерово (Куйбышевский район). Отсюда махновцы выступили в северо-западном направлении, узнав о приближавшихся частях красной армии. Уже на следующий день, 17 июля, махновцы заняли Исаево-Дьяково (ныне - село Дьяково Антрацитовского района на границе Донбасса с Россией), где состоялось заседание штаба армии и совета движения. На этом заседании произошел раскол: часть повстанцев поддержала идею В. Белаша о заключении перемирия с большевиками и переброски повстанцев в Турцию, в помощь Кемалю. Другая же часть махновцев поддержала идею Нестора Махно об уходе в Галицию (тогда территория Польши) и проведении там ряда мероприятий, направленных на подготовку мощного народного восстания на этой территории. Не придя к общему согласию, Белаш и Махно решили разделиться. В тот же день, после небольшого митинга, два вновь образованных отряда разошлись навсегда, каждый по своему маршруту. Отряд Н. И. Махно за остаток дня 17 июля и половину дня 18 июля прошел по маршруту слобода Нагольная (ныне - Нагольно-Тарасовка Свердловского района Луганской области) - ст. Должанская - балка Дуванная, где был атакован частями Красной армии. Узнав 18 июля о подходе махновцев, местные большевики отправили в штаб СКВО сообщение о том, что на этом участке обнаружены махновские силы численностью 700 сабель, 100 тачанок, 20 пулемётов и один бронеавтомобиль. Стремясь предотвратить прорыв повстанцев в промышленные районы к казачьим станицам, командование округа срочно выдвигает из Новочеркасска на Александровск-Грушевский (современный город Шахты) кавалерийский дивизион, для недопущения махновцев к угольным шахтам. В 6 вечера того же дня поступило известие о том, что отряд Батьки Махно форсировал Северский Донец возле хутора Уляшкин. Население хутора в ожидании грабежей и бесчинств, характерных для Гражданской войны, разбежалось и попряталось в окрестных лесах и балках. Обстановка сложилась угрожающая, поэтому в район слободы Мальчевской были переброшены 13-й и 14-й полки 2-й Донской дивизии. Туда же выехал и штаб дивизии для непосредственного руководства операцией. Махно, узнав о приближении частей РККА, направился на Грачинские хутора, а затем в Митякинские леса.
При прохождении махновцами хутора Верхние Грачики, по рассказам старожилов, произошла трагедия, одна из сотен тысяч трагедий Гражданской войны. Здесь Нестор Махно, кроме других целей, хотел разыскать непокорного казака Башмакова, с которым у него были свои счёты. Отказавшись служить под чёрным знаменем анархии, Башмаков ушёл, после того, как махновцы отмежевались от красных. Ушёл Башмаков, не на шутку разругавшись с Махно. Но не хотелось Нестору Ивановичу терять такого лихого рубаку и командира, не смотря на взаимные обиды.
И надо же такому случиться, наткнулся казак Башмаков на колонну махновцев, представ перед самим «батькой». Ехал он на коне домой от кума, с ведром слив, сорванных в его саду, не ожидая такой встречи. Ехал без оружия.
Махно, увидев старого знакомца, без обиняков предложил «дезертиру» присоединиться к его отряду. Казак столь же прямо отказался, сказав, как отрубив: нет! навоевался! Зная взрывной характер «батьки», он прекрасно понимал, чем эта встреча для него может закончиться. Но не мог поступиться своей честью и гордостью, считая Махно бандитом. Прямо на месте встречи и принял верхнеграчинский казак Башмаков мученическую смерть, а махновский отряд продолжил своё движение.
20 июля, преследуемый красной кавалерией, Махно ворвался в хутор Чеботовский, где его отряд изрубил трёх продработников, четырёх милиционеров и одного партактивиста, а на следующий день ушёл на хутор Ушаков. В хуторе Нижне Митякинском, когда махновцы начали забирать у жителей продовольствие, скот и лошадей, этому воспротивилась казачка Чеботкова (Чёботова?) Варвара Михайловна, замахнувшись кнутом на Махно. Тот, вырвав из рук женщины кнут, избил им её в кровь, что бы другим было неповадно.
Желая прекратить настойчивое преследование красными своего отряда, Махно решил дать им бой, который состоялся 22 июля у хутора Машлыкино (это район современной российско-украинской границы). Вот что писал начальник штаба 2-й Донской дивизии Сперанский в своём донесении: «...эскадроны собрались и снова перешли в атаку. Кавалеристы и бандиты несутся друг другу навстречу и, сблизившись, остановились друг против друга стеною. В этот момент и та и другая стороны чувствовали себя равными и не решались перейти в решительную схватку: наши эскадроны - на измученных пятидневным переходом конях, но имели где-то вблизи резервы, бандиты же не имели резервов, но конский состав был почти свежий. Страшен человек, решившийся умереть. Воодушевлённые своим руководством бандиты бросились в атаку. Наш единственный пулемёт из-за задержки замолчал... Эскадроны начали медленно отходить». Но отступление красных эскадронов махновцы сочли за ловушку и не решились на преследование, так как сам Махно неоднократно пользовался этим приёмом. К вечеру Махно приказал своим отрядам уходить в сторону села Стрельцовка, где они заночевали на площади, не расходясь по домам, опасаясь внезапного ночного удара красных. Но кони последних, были столь измотаны форсированными переходами, что им пришлось отказаться от ночной атаки.
Несколько иначе все эти события выглядят у краеведа Ю. Галкина. «20 июля. Утром 20 июля от войсковой разведки получено сведение, что банда Махно (200-250 сабель, 5 тачанок, 3 пулемета) 18 июля не выдержала боя у балки Дуванной с укрчастями, бежала и переправилась вплавь через Северный Донец у Б. Суходол и около 22 часов заняла Уляшкин, где пробыла 19 часов. Население х. Уляшкин при появлении Махно спряталось в лесах и балках. 19 июля, когда (очевидно, заметив движение красных частей или получив эти сведения от своих агентов), банда двинулась на Нижне-Грачинский с намерением двигаться на север и далее в район ст. Вешенской. Ввиду этого, части дивизии были повернуты на север. 13 полку приказано двигаться через Чеботовский-Красновский на Мальчевская (цель - это выдвижение прикрывало Донобласть), во время движения вести разведку и при обнаружении банды, свернуть с указанного маршрута по собственной инициативе и, не дожидаясь приказа, энергичным ударом смять и уничтожить. Кавполку выбросить немедленно один эскадрон в погоню за бандой с задачей сесть на хвост бандитов, не давая им ни минуты покоя, с остальной частью полка перейти в Свиногеев. Комбригу 5 перебросить 14-й полк из Стрельцовки в Мальчевскую (приказ дивизии № 00238 от 20.07. 11 час 5 мин) 18 часов принят приказ СКВО о переброске 14-го полка в Городище (приказ № 009/оп/с). Во исполнение сего было дано изменение маршрута 14-му полку, которое ему было передано в пути. В 21 час 30 минут начштаба с начдивом выехал на двух легковых автомобилях с одним пулеметом для непосредственного руководства».
Рано утром махновцы, боясь попасть в окружение, двинулись вдоль реки Камышная, преследуемые по пятам полками 2 Донской дивизии. Вечером того же числа они перешли железнодорожного переезда у станции Зориновка. Обстановка, при которой махновцы перешли железную дорогу, говорит о том, что Махно было точно известно прохождение разъезда бронепоездом № 43.
Махновцы выждали, когда бронепоезд ушел на юг и спокойно двинулись к разъезду. Откуда, после разгрома станции и эшелона № 510, пользуясь темнотой ночи, ушли без потерь. Так как бронепоезд, вскоре вернувшийся, не мог махновцам причинить особого вреда, в связи с тем, что те уже отошли на полторы-две версты и растворились в темноте. А вот, например, запись за 28 июля 1921 года: «1. Банда Махно в 7 часов 28 июля пошла из Годящий на Ново-Богородицкое, но, не дойдя до этого пункта, повернула на юг и 9-10 часов якобы занимала Дедово-Глубокая, 15-18 верст северо-западнее Казанская, где имела намерение переправиться на правый берег реки Дон. С момента движения Махно на Ново-Богородицкое он был утерян нашими частями, сильно отставшими ввиду того, что положение запутывалось только что пришедшей в тот же район (сутками раньше) банды Сычева и болтавшейся там же банды местного происхождения Курочкина. По данным разведки действия банд. Махно и Сычева были объединены на день-два. Далее они разъединились. 2. а) Начдив с полештадивом выехал для личного руководства операцией в Чертково куда прибыл в 2 часа 15 минут 28 июля. Ночью же был отдан приказ 14-му стрелковому и кавполку преследовать Махно, не считаясь с границами Донобласти и усталостью. В связи с определившимся за 27 июля движением. Махно на запад 15-му полку приказано перейти в Богучар через Журавка и по пути вести разведку на восток и северо-восток. Вешенскому окрвоенкому приказано, оставив в Вешенской заслон, выбросить имеющиеся силы на северо-восток Н.Дударев, Солоновский, где соединиться с нашими частями для совместных действий. Отряду тов. Балаканова было приказано (находящийся в Казанской) переброситься на Матюшинский, 12 верст севернее Казанская, в виде левого бокового отряда наших частей. (Впоследствии это приказание начдива окрвоенкомом не было выполнено и все отряды были оттянуты в Вешенскую)». «30 июля. 1. Банда Махно после ночевки в Дубровском в 10 часов сделала налет на Вешенская, но, выбитая оттуда, поспешно отошла на х. Черновский, 15-18 верст севернее Вешенская, и, обстрелянная нашими частями, двинулась на Н.Дударев, но, не дойдя до него, повернула на Солоновский и далее Морозов, где в 22 часа столкнулась с нашим кавполком и двинулась на Солоновский, 12 верст восточнее Казанская. 2. 14-й полк двумя батальонами с взятой на Казанской конразведкой полка, выяснив в Еремин движение Махно, пустил за ним второй батальон на свежих подводах, последний, соединившись с отрядом Вешенского окрвоенкома, выбил Махно из х. Черновских и один продолжал его преследование (Вешенский отряд был возвращен). Два других батальона полка (3-й батальон присоединился к полку) во главе с командиром полка, получив сведения о движении Махно после Вешенской на север, продвинулся на линию Быковский-Н.Дударев. Одновременно комполка 14 передал сведения о движении Махно на север от Вешенская. Кавполк, получив приказание начдива о возвращении от Бычек в район Мигулинской (приказание было отдано в момент движения Махно на Вешенскую), двинулся по большой дороге на Матюшинскую, но, получив сведения о Махно от комполка 14, повернул на восток и в районе Морозов в 22 часа неожиданно наткнулся на банду. После короткой схватки (банда приняла бой и сама пошла в атаку), банда поспешно повернула на юг и полк, преследуя ее ночью, достиг Солоновской. Самолет, высланный по маршруту Чертково-Сетраковский-Казанская-Н.Дудурев-Красноярский-Журавка-Чертково никаких сведений не привез. 31 июля. 1. Банда Махно около полудня переправилась через Дон у Базковской, 4 версты юго-восточнее Казанской и, пройдя через Федоровский, к вечеру перешла в Калмыков, 20 верст юго-западнее Мигулинской…»
Группа красных военлетов у самолета Ньюпор 17.
Второй переход железной дороги южнее разъезда Маньково произошёл в ночь на 3 августа. Отряд Махно, сосредоточившись в лесу, в полутора , не доходя железной дороги, выждал прохода бронепоезда № 43 и шедшего вслед за ним поезда № 3 (с вагоном командующего войсками), перешёл дорогу между этими поездами и отставшей бронелетучкой № 2. Двигаясь дальше по балкам, махновцы к рассвету пришли в Великоцкое. Смелый выбор последнего села вблизи от крупного населённого пункта (Чертково) и железной дороги говорит о том, что Махно был осведомлен о том, что Великоцкое красными частями не занимается, и что в Черткове нет частей, которые могли бы быть ему опасны. Эти сведения и сведения о движении бронепоезда, как после выяснилось, Махно получил от того железнодорожника, который и провел махновские отряды ночью в Великоцкое. Рассказы о пребывании Махно на Дону записаны очевидцами и переданы в областной архив. Вот запись от 9 июня 1925 года жительницы станицы Милютинской Ксении Поповой: «В 1921 и 22 году тоже много приходилось переживать от банд Махно и других, которые нападали просто врасплох. Например, Махно приехал отряд в чел. 500 ночью час. 12 (мы еще про эти банды ничего не знали в 1921 г. августе). Братья наши служили: первый в Ставропольской губернии продагентом, второй на хут. верстах в 7 от Милютинской (х. Терновой), маленький брат лет 14 и племянник лет 6 с нами. Около хаты бандиты разбудили их и начали их расспрашивать, есть ли у Вас коммунисты? Брат и племянник им отвечают да, есть. У нас говорят и браты коммунисты, а они дома, они отвечают нет. На следующий день смотрим: аресты происходят, арестовали всех ответственных работников и технических партийных и безпартийных. Собирали митинг. Людей было множество, которые просили отпустить людей невиновных. Но бандиты отпустили всех, кроме 4 чел. - 3 милиционера и четвертый агент продовольственный. 2 из них партийных и остальных беспартийных, которых они вывели из станицы четверть версты и зарубили их».
Нестор Иванович, несмотря на несколько провалов с поиском союзников на Дону, все-таки не мог до конца принять тот факт, что ни казаки, ни украинцы, проживавшие на территории бывшей Области Войска Донского, больше никогда не станут под его знамена. Его перу принадлежит «Песня», проникновенные строки которой написаны в 1921 году:
Проклинайте меня, проклинайте,
Если я вам хоть слово солгал,
Вспоминайте меня, вспоминайте,
Я за правду, за вас воевал.
За тебя, угнетенное братство,
За обманутый властью народ.
Ненавидел я чванство и барство,
Был со мной заодно пулемет.
И тачанка, летящая пулей,
Сабли блеск ошалелый подвысь.
Почему ж от меня отвернулись
Вы, кому я отдал свою жизнь?
В моей песни не слова упрека,
Я не смею народ упрекать.
От чего же мне так одиноко,
Не могу рассказать и понять.
Вы простите меня, кто в атаку
Шел со мною и пулей сражен,
Мне б о вас полагалось заплакать,
Но я вижу глаза ваших жен.
Вот они вас отвоют, отплачут
И лампады не станут гасить...
Ну, а батько не может иначе,
Он умеет не плакать, а мстить.
Вспоминайте меня, вспоминайте,
Я за правду, за вас воевал...
Источник фото: http://a-pesni.org/grvojna/makhno/a-nesravn.php?q=a-pesni/grvojna/makhno/a-nesravn.php