(no subject)
Мой новый рабочий компьютер носит милое, даже трогательное имя "Мякин".
Подозреваю, что это фамилия бывшего владельца, но он-то ушел, а желтая бумажка "Мякин" на пыльном блоке питания осталась.
И иногда - в приступе бессильной ярости, умоля его не тормозить, потому что оперативность - наша главная задача - я шепчу: "Ну давай, Мякин, работай, дружочек, в темпе-в темпе".
Соседка по офису недоверчиво косится в мою сторону, не понимая, видимо, с кем это я, ведь Мякин ушел, сгинул в корпоративной пучине, но это ничего, они еще привыкнут к моей привычке общаться с неодушевленными предметами, это во мне еще не самое страшное, что вы.
А Мякин не поддается на угрозы, тормозит, подвисает на четвертой вкладке и двух документах Ворда. Иногда он рисуется мне таким большим и рыхлым молодым человеком в толстенных очках и рубашке с пятном на воротнике. Эдаким повзрослевшим Хрюшей из "Повелителя мух", который точно знает: все надо делать правильно, как учили взрослые.
А взрослые учили: сначала откроем еще одну вкладку, потом сохраним документ Ворда, а если, не дай бог, смешать эти два действия, да еще и всплывающее окно аськи добавить, то Мякин тушуется и сбивается с пути, чтобы потом долго и мучительно соображать: что же теперь делать?
Давай, шепчу я ему, давай, Мякин, сначала сохрани, потом открой.
И он благодарно подмигивает мне кнопочкой на экране. И сохраняет. А потом открывает. Но тут неожиданно всплывает окно аськи - и Мякин вновь опускает руки, чтобы надолго задуматься, что же теперь делать, как же теперь быть.
Мякин. Такой Мякин.
Подозреваю, что это фамилия бывшего владельца, но он-то ушел, а желтая бумажка "Мякин" на пыльном блоке питания осталась.
И иногда - в приступе бессильной ярости, умоля его не тормозить, потому что оперативность - наша главная задача - я шепчу: "Ну давай, Мякин, работай, дружочек, в темпе-в темпе".
Соседка по офису недоверчиво косится в мою сторону, не понимая, видимо, с кем это я, ведь Мякин ушел, сгинул в корпоративной пучине, но это ничего, они еще привыкнут к моей привычке общаться с неодушевленными предметами, это во мне еще не самое страшное, что вы.
А Мякин не поддается на угрозы, тормозит, подвисает на четвертой вкладке и двух документах Ворда. Иногда он рисуется мне таким большим и рыхлым молодым человеком в толстенных очках и рубашке с пятном на воротнике. Эдаким повзрослевшим Хрюшей из "Повелителя мух", который точно знает: все надо делать правильно, как учили взрослые.
А взрослые учили: сначала откроем еще одну вкладку, потом сохраним документ Ворда, а если, не дай бог, смешать эти два действия, да еще и всплывающее окно аськи добавить, то Мякин тушуется и сбивается с пути, чтобы потом долго и мучительно соображать: что же теперь делать?
Давай, шепчу я ему, давай, Мякин, сначала сохрани, потом открой.
И он благодарно подмигивает мне кнопочкой на экране. И сохраняет. А потом открывает. Но тут неожиданно всплывает окно аськи - и Мякин вновь опускает руки, чтобы надолго задуматься, что же теперь делать, как же теперь быть.
Мякин. Такой Мякин.