Субъективно
Проблема отечественной ЛГБТ-иммиграции в том, что ЛГБТ, притесняемое тут, в России, просто не верит, что где-то в другой стране к ним будут относится лучше .Как к людям. Они читали об этом, конечно, в ЖЖ, сети, слышали от друзей и родственников. Но на собственной шкуре - нет, не пробовали. И вроде хочется - жить-то здесь год за годом страшнее и тяжелее, но вроде - не трогают ведь, так чего рыпаться.
Поначитавшись статей в интернете, люди подсчитывают убытки от переезда в другую страну еще заочно, находясь тут, в России, сидя на попе ровно у своего компа, и понимают - не по карману. Хотя, если вдуматься, многим повезло - есть квартиры, машины, какое-то имущество, которое можно продать и уехать. Хоть бы и беженцем - двух миллионов рублей от провинциальной однушки-двушки хватит на хлеб и воду, а там видно будет. Но продавать и уезжать как бы равно необратимости и неотвратимости события. Поэтому тоже страшно.
Имеющие детей, граждане России, которые этой России и не нужны вовсе, разве что, как новостные заголовки с общим лейтмотивом "Вот кто во всем виноват"\"Вот кто развращает наших детей", думают - ну не трогают же, чего бежать? От чего бежать? Как плохой хозяин думает про капающую трубу - не бежит же, значит ремонт потерпит.
Общаясь с огромным количеством ЛГБТ в сети, я убедилась, что многим не просто страшно, им панически ужасно, что нужно вот просто встать и уехать. Без лишних сантиментов и навсегда.
Но уехать это еще полдела. Главное ведь остаться. Не вернуться, не сумев адаптироваться, выучить язык, получить хоть какую-то работу. Страшно не только, что "денег нет" - распространенная отговорка всех медлящих (и моя в том числе, надо признать). Страшно, что "не сумел", "не прижился", "остался поломойкой". Что придется возвращаться, а возвращаться-то и некуда - мосты сожжены, имущество продано. Если с родными не повезло, то и не ждет никто - у друзей есть свои жизни, и помочь могут только первое время. Быть побитой собакой у порога деспотичного хозяина, когда вот еще пару месяцев назад (или лет, как повезет), ты гордой свободолюбивой птицей улетел восвояси, не хочется никому. Вот и медлят, тянут, "пока ведь не трогают", но только если тронут, то может быть уже поздно. И даже имущество, знание языка и отчаянное бездетное бесстрашие могут уже не помочь.
Поначитавшись статей в интернете, люди подсчитывают убытки от переезда в другую страну еще заочно, находясь тут, в России, сидя на попе ровно у своего компа, и понимают - не по карману. Хотя, если вдуматься, многим повезло - есть квартиры, машины, какое-то имущество, которое можно продать и уехать. Хоть бы и беженцем - двух миллионов рублей от провинциальной однушки-двушки хватит на хлеб и воду, а там видно будет. Но продавать и уезжать как бы равно необратимости и неотвратимости события. Поэтому тоже страшно.
Имеющие детей, граждане России, которые этой России и не нужны вовсе, разве что, как новостные заголовки с общим лейтмотивом "Вот кто во всем виноват"\"Вот кто развращает наших детей", думают - ну не трогают же, чего бежать? От чего бежать? Как плохой хозяин думает про капающую трубу - не бежит же, значит ремонт потерпит.
Общаясь с огромным количеством ЛГБТ в сети, я убедилась, что многим не просто страшно, им панически ужасно, что нужно вот просто встать и уехать. Без лишних сантиментов и навсегда.
Но уехать это еще полдела. Главное ведь остаться. Не вернуться, не сумев адаптироваться, выучить язык, получить хоть какую-то работу. Страшно не только, что "денег нет" - распространенная отговорка всех медлящих (и моя в том числе, надо признать). Страшно, что "не сумел", "не прижился", "остался поломойкой". Что придется возвращаться, а возвращаться-то и некуда - мосты сожжены, имущество продано. Если с родными не повезло, то и не ждет никто - у друзей есть свои жизни, и помочь могут только первое время. Быть побитой собакой у порога деспотичного хозяина, когда вот еще пару месяцев назад (или лет, как повезет), ты гордой свободолюбивой птицей улетел восвояси, не хочется никому. Вот и медлят, тянут, "пока ведь не трогают", но только если тронут, то может быть уже поздно. И даже имущество, знание языка и отчаянное бездетное бесстрашие могут уже не помочь.