(no subject)
Мне нравится русская деревня. Особенно нравятся люди, которые в неё начинают возвращаться.
Это настоящие русские. Они такие, как будто вспомнили что-то очень важное в жизни. Что-то такое, что мы все пытаемся вспомнить в себе, а вспомнив, пугаемся. Пугаемся того, что внутренний голос нам подсказывает, что нужно много трудиться.
Гоним от себя этот голос, потому что так не хочется менять приятную жизнь с кучей разных няшек, присущих цивилизации.
Давимся в пробках, крутимся в пыльных офисах... А настоящая жизнь - она там.... Где-то. Она снится нам иногда, но мы не хотим. Не хотим рано на рассвете выехать в поле, где ещё клубятся хвосты тумана. Не хотим вечером с чувством выполненного долга и усталостью в ногах, спине и руках вернуться домой и выпить крынку парного молока, поданного женой.
Мы отворачиваемся от этих видений и снов. Нам тепло и уютно в своём мирке, где окружающие чужие друг другу.
Это настоящие русские. Они такие, как будто вспомнили что-то очень важное в жизни. Что-то такое, что мы все пытаемся вспомнить в себе, а вспомнив, пугаемся. Пугаемся того, что внутренний голос нам подсказывает, что нужно много трудиться.
Гоним от себя этот голос, потому что так не хочется менять приятную жизнь с кучей разных няшек, присущих цивилизации.
Давимся в пробках, крутимся в пыльных офисах... А настоящая жизнь - она там.... Где-то. Она снится нам иногда, но мы не хотим. Не хотим рано на рассвете выехать в поле, где ещё клубятся хвосты тумана. Не хотим вечером с чувством выполненного долга и усталостью в ногах, спине и руках вернуться домой и выпить крынку парного молока, поданного женой.
Мы отворачиваемся от этих видений и снов. Нам тепло и уютно в своём мирке, где окружающие чужие друг другу.