Лакомое… или пиано комментами, проза 2010
Прохожу иногда как по мёртвому… исчезающим в море шагам. Там когда-то так плодородило.
Там кусочек души - фимиам.
Раскидал свою кровь каплей девственной
Автор…
Позже водку ушёл страннопить.
Потому как не свят и безбожен он.
Не осуди? Не осуди. Не осуди...
Мы глагольнобеспечны и правильны.
А как же? Если жилы порвали средь дня?
Даже без судилищ и правого?
Без подземелий, темниц…
Как Христа.
Не греши.
Не сравнивай.
Человеческое. И от Него… ооооо…
Только верую, что по Восхождению
Нам с тобой - прощено.
Прощено.
Фарфоровая Лиза или зачем я это читала…
Всё просто. Ткнулась кутёнком и печаль. И отречение. И странность странноприимного, неложносказанного. Боль и несогласие.
А вы хотели, чтобы чисто, небесно и как все.
Как же жить тем, кто не как все… Живут же.
Открытость и пренебрежение, злость и однозначность, грубость на грани похабщины. Неприятиеее…
И полная незащищённость, крик о помощи, задавленный подушкой. Невысказанность правды нежной, любовь, превращённая в терпимость. Тёрпкость.
Слепое и грустное, бьющееся об углы. Рваные стихи. Совсем не бульк-нутые. Тихие со взглядом в себя. Из-вне…
Мне чётко известно, что миниатюрой Лизы Холодной, могу быть ошарашена. Стихами этого Автора, совершенно не холодными, бередящими, увиденными, словно искорёженные деревья грозой, настоящими стихами - замереть растерянно и вглядываться слепо.
И открытость… только настоящий стих ли, проза могут взрывать, противоречить до желания поспорить, вызывать же-ла-ние у читателя ощутить хоть каплю столь бурной холодности.
Несколько её строк. Одно её громадное стихо.
«Ностальгия
Туман в бокале, в форточке звезда
Прищурилась опухшим синяком.
Мне снова начал сниться отчий дом
Где матушка целует образа,
С надеждой глядя в темень за окном….
Ты знаешь, мне стал часто сниться Дом.
© Copyright: Лиза Холодная, 2006»
И вновь о Илайше…
Говорило слово
Перебилось слого
Старательно слогалося
Лгалося не лгалося
В небо собиралося
Автором носилося
Из сердца просилося.
Автор поклонился
Стихами разродился.
Илайша, последнее время такие эксперименты и в прозе, и в поэзии, удивительные… Эта «Цаца белолица» хороша.
Илайша, я поглядывала на Ваши фото, стихи, прозу…вот Балюк на «графах» поигрывает, есть ещё некоторые Авторы, которых увидела, но у вас как-то вспрыгнуло в один момент - и пошло. Изменилось…не знаю. Это видно. Создалось ещё одно умение писание, вот так…поигрышами. И они то грустные, то весёлые, но поигрыши.
«возьми тишину осторожно» - прям как прощание Славянки… не пугай-те так. А знае те - очень. вся ирония ушла в надрыв, попытался сквозь него улыбаться. мощно.
«…бредущей в бреду вперёд…»,
здесь настолько всё переплелось, что трудно понять вспененный сюролиричный взрыв.
«ЫЦЯСЕМ» - Ваши месяцы наоборот удивили и покорили, когда выставлялись на Графах, ведь были там… Хотя не странно будет, если дежа вю.
«лёд лютой любви» - этот кусочек так насыщен, что должен быть перечитываем, вчитываем и раскушен по-словесно.
Но как горек-то…
«и я ошибусь на вечность…» -
вот как лепится, жмякается и нежно вглаживается в жизнь, в лист, и шмель…-мощно.
«пусть длится тленье…» - метко. пока ждёшь - уже свершаешь… может, поэтому часто, когда дождёшься - нет тех, ожидаемых ощущений…
кстати, та ссылка на морзянку двустрочную - смотрела - не цветная у меня. Может, потому что не являюсь пользователем этого журнала.
Интересно Ваше восприятие, Александр, мира… Думала, может увидев цвет, определюсь с Вашим знанием, которое часто впечатываете пустотой тире и пробелов, но нет… не вижу. Пусто.
«о многослойный инцест» - ну вот, подступилась, однако, помолясь…
невоображаемый хвост эдакий огнепадомысленный. схватилась и лечу… инцест, как по мне - не главное, не то, что надо было бы отметить и выделить… оччень, Александр…
«Пить вино и не спать долго-долго…» - эротично… народ пишет грубо и физиологично, доступногинекологично влезая рукой и показывая - нате вам, а так, а так… попав на такой текст - обалдеваешь, ну и что… на небесах зачтут?
И совершенно другое дело, тихо и практически, не … написать так… для кульминационности, убрала бы вообще некоторое, вставленное грубо и, словно, специально…
но из песни слов не выкинешь… и что бы убрала?
Не скажу… Автор сам ведь, наверное, догадывается… ну, как песню лишать…
самый девственный вариант, избегать все реальногрубые слова.
Но как? жизнь ведь изначально лишили девственности…
«Тьма начинает таять..» - Илайша, прекрасно… менять, изменять творение можно всю жизнь, всё более сходя с ума, исходя на нет… как по мне всё звучит так соборночувственно…
«и - сквозь - разрушенное - слово - сквозь» - народ не молчит… вкушает и апробирует. Надо уметь так - малым заставить долго причащаться…
конечно, везде поубирала бы дефисы, но построение оставила бы всё, как есть. Но, если в этом существует тайна - не меняла бы ничего. Главное, ведь тот смысл, те слова, что вписаны. Это звучание…
Ах, Илайша, дурацкая комментация моя всем, к кому неравно-ушна, состоит в выискивание хорошего и берущего за жабры. Чего у Вас искать недоработанного… НЕТ, НЕТ.
тут бы понять изысканность… обожаю, когда надо всплеснуться и вдуматься…
потому и хожу к Регине. У всех Авторов здесь - хороший запал. В смысле - не пал, а палят хорошо, так что мозг после громовых ударов проясняется и нить души дрожит тонко и искренне.
«из древнего» - ломанное, пожалуй, становится мне всё ближе и ближе. Рванное. Есть спорные моменты, но основные строки переизгоняют всякую предвзятость. Сложнее и созерцательнее путь. Главное, что надо думать… и осязать. Это радует всегда в Ваших стихах и прозе.
«о долгое пламя» - вот и песня… как нечто бардовское, соединившее прошлое и то, как возможно, надо бы творить. Любовь. Но светло необычайно, почему-то. Последнее время наблюдался тоскливый -Ять в произведениях… И вдруг, такое. Тихая осень чувств…
«… и треть лета пройдёт» - неизбывное, небывалое. Шелестящий накал таких страстей, обнажённости.
Взять и застыть… потому что - потом тайна движения.
На одном взгляде, смотрю в ту метель - и окошко картиной рассыпается.
Ах, хорошо. Не лгу!
Илайшинские вещи - это поиск буквенный себя и мира, практически растамановское -гагоглаглу-… вот, здорово, совершенно покоряет передача чувств буквенная.
«этот морок…» - не знаю, но этот стих для меня - фудзиямовский…
пожалуй, странно, но восприятие - дичайшая вещь.
Илайша, эта необычайно, как и многое, практически всё, Ваше.
в стихах таких, плывёшь и радуешься, и ранишься, и не выплываешь…. вата небесносахарная.
«тягуче, мучительно…» - Илайша… опять твоё, невесомотягучее. медовоперсиковообнажённое. по такому можно снимать фильмыаниме… да нет… я вижу как это выпукло и глубоко. но как отразить твоё отражение жизни. Ты - Волшебник.
«вся ложь и вся суть…» - он дейсно хорош этот “звепрь”…
а я Вас из избранного убрала на прозеру… сейчас всех, кого поместила в Лакомое, буду убирать… пока не исчезнет этот список. У меня крайности - либо многих поместить в Избранное, либо всё убрать.
связь слов, слогов и букв необычайно пробивает. после прочтения такого насыщенного, мне кажется, читающему надо меняться внутренне. и знаешь, пошло, как раньше в этих строчках - выстукивающее поиск, китовое.
терпение, собираемое гербарием этих снов… ты просто иконопись подчас вырисовываешь, а читаешь и ешь это хлебнокрасочное. и будоражит вкус.
Происходит полнейшее переосмысление обычного мира перед тобой. и сидишь в полном изнеможении и обескураженности… бесы отходят и кураж отползает. остаётся тишина.
Немного, вновь, о Сергее Юревиче
На «след журавля (почти из прошлого века)» - Cергей, подхожу к твоим вещам. Читаю и ухожу. Начинаю понимать тех, кто читает отличные вещи и молча уходит… а что можно в ответ написать и тем паче резюмировать… берёшь душу и догола раздеваешь. И пятаки эти, и хождение под дверь с ожиданием когда уйдут.
Гуща эта кофейная в голове… Альпинисты, бросающие друзей. Письмена, разодранные до букв… мне иногда хочется выть после такого. Твои стихи невозможно читать. Ими задыхаешься, после нескольких строчек. А когда стих за стихом - тонешь. И понимаешь, что можешь и не выплыть…
«антитаблоидный пшик…» - такое количество причитаний-заговоров-словочетаний-приходов ушедших поездов-невыросших бород-нефтедолларов гну-
невозможно впихнуть в вычищенную башку. А в неопустошённую просто невозможно. Речитатив боли, насмешек над собой, любовь, потеряв и уверовав в зыбь, Юревич Сергей отмечает точку карт. Хоть плачь. Едет в себя, прорывается сном и выруливает велосипедом к Дому странных людей и человечных зверей - букв, из которых крошит окрошку.
«лазурная бис» - вот, оплываю свечой, когда тебя читаю… так много сейчас настрочила, пока ходила туда-сюда - всё исчезло.
изумительные переходы словесные. и вИдение твоё всё же просто невозможно…
трамваи вернулись… в Регинином пространстве…
твои предпоследние строчки… кто бы мне так написал… хотя, нет… это стихами вкручиваться необычайно, а жить с поэтами - безумно тяжело. своим близким не завидую…
гут чертовски хорош… да и всё - просто вплываешь в стихи . на спине. и качаешься, а потом - рраз и водоворотом…
P.S.Если кто-либо из Авторов, о которых говорится в дневнике, по каким-либо причинам, пожелает, чтобы о нём не говорилось, напишите, пожалуйста, в комменте - изменять я ничего не буду, просто уберу строки о Вас. Спасибо.
© Ирина Жураковская, 2010
Там кусочек души - фимиам.
Раскидал свою кровь каплей девственной
Автор…
Позже водку ушёл страннопить.
Потому как не свят и безбожен он.
Не осуди? Не осуди. Не осуди...
Мы глагольнобеспечны и правильны.
А как же? Если жилы порвали средь дня?
Даже без судилищ и правого?
Без подземелий, темниц…
Как Христа.
Не греши.
Не сравнивай.
Человеческое. И от Него… ооооо…
Только верую, что по Восхождению
Нам с тобой - прощено.
Прощено.
Фарфоровая Лиза или зачем я это читала…
Всё просто. Ткнулась кутёнком и печаль. И отречение. И странность странноприимного, неложносказанного. Боль и несогласие.
А вы хотели, чтобы чисто, небесно и как все.
Как же жить тем, кто не как все… Живут же.
Открытость и пренебрежение, злость и однозначность, грубость на грани похабщины. Неприятиеее…
И полная незащищённость, крик о помощи, задавленный подушкой. Невысказанность правды нежной, любовь, превращённая в терпимость. Тёрпкость.
Слепое и грустное, бьющееся об углы. Рваные стихи. Совсем не бульк-нутые. Тихие со взглядом в себя. Из-вне…
Мне чётко известно, что миниатюрой Лизы Холодной, могу быть ошарашена. Стихами этого Автора, совершенно не холодными, бередящими, увиденными, словно искорёженные деревья грозой, настоящими стихами - замереть растерянно и вглядываться слепо.
И открытость… только настоящий стих ли, проза могут взрывать, противоречить до желания поспорить, вызывать же-ла-ние у читателя ощутить хоть каплю столь бурной холодности.
Несколько её строк. Одно её громадное стихо.
«Ностальгия
Туман в бокале, в форточке звезда
Прищурилась опухшим синяком.
Мне снова начал сниться отчий дом
Где матушка целует образа,
С надеждой глядя в темень за окном….
Ты знаешь, мне стал часто сниться Дом.
© Copyright: Лиза Холодная, 2006»
И вновь о Илайше…
Говорило слово
Перебилось слого
Старательно слогалося
Лгалося не лгалося
В небо собиралося
Автором носилося
Из сердца просилося.
Автор поклонился
Стихами разродился.
Илайша, последнее время такие эксперименты и в прозе, и в поэзии, удивительные… Эта «Цаца белолица» хороша.
Илайша, я поглядывала на Ваши фото, стихи, прозу…вот Балюк на «графах» поигрывает, есть ещё некоторые Авторы, которых увидела, но у вас как-то вспрыгнуло в один момент - и пошло. Изменилось…не знаю. Это видно. Создалось ещё одно умение писание, вот так…поигрышами. И они то грустные, то весёлые, но поигрыши.
«возьми тишину осторожно» - прям как прощание Славянки… не пугай-те так. А знае те - очень. вся ирония ушла в надрыв, попытался сквозь него улыбаться. мощно.
«…бредущей в бреду вперёд…»,
здесь настолько всё переплелось, что трудно понять вспененный сюролиричный взрыв.
«ЫЦЯСЕМ» - Ваши месяцы наоборот удивили и покорили, когда выставлялись на Графах, ведь были там… Хотя не странно будет, если дежа вю.
«лёд лютой любви» - этот кусочек так насыщен, что должен быть перечитываем, вчитываем и раскушен по-словесно.
Но как горек-то…
«и я ошибусь на вечность…» -
вот как лепится, жмякается и нежно вглаживается в жизнь, в лист, и шмель…-мощно.
«пусть длится тленье…» - метко. пока ждёшь - уже свершаешь… может, поэтому часто, когда дождёшься - нет тех, ожидаемых ощущений…
кстати, та ссылка на морзянку двустрочную - смотрела - не цветная у меня. Может, потому что не являюсь пользователем этого журнала.
Интересно Ваше восприятие, Александр, мира… Думала, может увидев цвет, определюсь с Вашим знанием, которое часто впечатываете пустотой тире и пробелов, но нет… не вижу. Пусто.
«о многослойный инцест» - ну вот, подступилась, однако, помолясь…
невоображаемый хвост эдакий огнепадомысленный. схватилась и лечу… инцест, как по мне - не главное, не то, что надо было бы отметить и выделить… оччень, Александр…
«Пить вино и не спать долго-долго…» - эротично… народ пишет грубо и физиологично, доступногинекологично влезая рукой и показывая - нате вам, а так, а так… попав на такой текст - обалдеваешь, ну и что… на небесах зачтут?
И совершенно другое дело, тихо и практически, не … написать так… для кульминационности, убрала бы вообще некоторое, вставленное грубо и, словно, специально…
но из песни слов не выкинешь… и что бы убрала?
Не скажу… Автор сам ведь, наверное, догадывается… ну, как песню лишать…
самый девственный вариант, избегать все реальногрубые слова.
Но как? жизнь ведь изначально лишили девственности…
«Тьма начинает таять..» - Илайша, прекрасно… менять, изменять творение можно всю жизнь, всё более сходя с ума, исходя на нет… как по мне всё звучит так соборночувственно…
«и - сквозь - разрушенное - слово - сквозь» - народ не молчит… вкушает и апробирует. Надо уметь так - малым заставить долго причащаться…
конечно, везде поубирала бы дефисы, но построение оставила бы всё, как есть. Но, если в этом существует тайна - не меняла бы ничего. Главное, ведь тот смысл, те слова, что вписаны. Это звучание…
Ах, Илайша, дурацкая комментация моя всем, к кому неравно-ушна, состоит в выискивание хорошего и берущего за жабры. Чего у Вас искать недоработанного… НЕТ, НЕТ.
тут бы понять изысканность… обожаю, когда надо всплеснуться и вдуматься…
потому и хожу к Регине. У всех Авторов здесь - хороший запал. В смысле - не пал, а палят хорошо, так что мозг после громовых ударов проясняется и нить души дрожит тонко и искренне.
«из древнего» - ломанное, пожалуй, становится мне всё ближе и ближе. Рванное. Есть спорные моменты, но основные строки переизгоняют всякую предвзятость. Сложнее и созерцательнее путь. Главное, что надо думать… и осязать. Это радует всегда в Ваших стихах и прозе.
«о долгое пламя» - вот и песня… как нечто бардовское, соединившее прошлое и то, как возможно, надо бы творить. Любовь. Но светло необычайно, почему-то. Последнее время наблюдался тоскливый -Ять в произведениях… И вдруг, такое. Тихая осень чувств…
«… и треть лета пройдёт» - неизбывное, небывалое. Шелестящий накал таких страстей, обнажённости.
Взять и застыть… потому что - потом тайна движения.
На одном взгляде, смотрю в ту метель - и окошко картиной рассыпается.
Ах, хорошо. Не лгу!
Илайшинские вещи - это поиск буквенный себя и мира, практически растамановское -гагоглаглу-… вот, здорово, совершенно покоряет передача чувств буквенная.
«этот морок…» - не знаю, но этот стих для меня - фудзиямовский…
пожалуй, странно, но восприятие - дичайшая вещь.
Илайша, эта необычайно, как и многое, практически всё, Ваше.
в стихах таких, плывёшь и радуешься, и ранишься, и не выплываешь…. вата небесносахарная.
«тягуче, мучительно…» - Илайша… опять твоё, невесомотягучее. медовоперсиковообнажённое. по такому можно снимать фильмыаниме… да нет… я вижу как это выпукло и глубоко. но как отразить твоё отражение жизни. Ты - Волшебник.
«вся ложь и вся суть…» - он дейсно хорош этот “звепрь”…
а я Вас из избранного убрала на прозеру… сейчас всех, кого поместила в Лакомое, буду убирать… пока не исчезнет этот список. У меня крайности - либо многих поместить в Избранное, либо всё убрать.
связь слов, слогов и букв необычайно пробивает. после прочтения такого насыщенного, мне кажется, читающему надо меняться внутренне. и знаешь, пошло, как раньше в этих строчках - выстукивающее поиск, китовое.
терпение, собираемое гербарием этих снов… ты просто иконопись подчас вырисовываешь, а читаешь и ешь это хлебнокрасочное. и будоражит вкус.
Происходит полнейшее переосмысление обычного мира перед тобой. и сидишь в полном изнеможении и обескураженности… бесы отходят и кураж отползает. остаётся тишина.
Немного, вновь, о Сергее Юревиче
На «след журавля (почти из прошлого века)» - Cергей, подхожу к твоим вещам. Читаю и ухожу. Начинаю понимать тех, кто читает отличные вещи и молча уходит… а что можно в ответ написать и тем паче резюмировать… берёшь душу и догола раздеваешь. И пятаки эти, и хождение под дверь с ожиданием когда уйдут.
Гуща эта кофейная в голове… Альпинисты, бросающие друзей. Письмена, разодранные до букв… мне иногда хочется выть после такого. Твои стихи невозможно читать. Ими задыхаешься, после нескольких строчек. А когда стих за стихом - тонешь. И понимаешь, что можешь и не выплыть…
«антитаблоидный пшик…» - такое количество причитаний-заговоров-словочетаний-приходов ушедших поездов-невыросших бород-нефтедолларов гну-
невозможно впихнуть в вычищенную башку. А в неопустошённую просто невозможно. Речитатив боли, насмешек над собой, любовь, потеряв и уверовав в зыбь, Юревич Сергей отмечает точку карт. Хоть плачь. Едет в себя, прорывается сном и выруливает велосипедом к Дому странных людей и человечных зверей - букв, из которых крошит окрошку.
«лазурная бис» - вот, оплываю свечой, когда тебя читаю… так много сейчас настрочила, пока ходила туда-сюда - всё исчезло.
изумительные переходы словесные. и вИдение твоё всё же просто невозможно…
трамваи вернулись… в Регинином пространстве…
твои предпоследние строчки… кто бы мне так написал… хотя, нет… это стихами вкручиваться необычайно, а жить с поэтами - безумно тяжело. своим близким не завидую…
гут чертовски хорош… да и всё - просто вплываешь в стихи . на спине. и качаешься, а потом - рраз и водоворотом…
P.S.Если кто-либо из Авторов, о которых говорится в дневнике, по каким-либо причинам, пожелает, чтобы о нём не говорилось, напишите, пожалуйста, в комменте - изменять я ничего не буду, просто уберу строки о Вас. Спасибо.
© Ирина Жураковская, 2010