Этот фИговый лист..., стихи 2010
То ли взрослость.
То ли опустошённость.
То ли яд до конца не допит…
Зеркалу тихо - смущённость.
Этот фИговый лист.
Кому надо открытость?
Стеснительность?
Признаётся лишь силы удар.
Мы забыли, забыли, что близость -
Это дар.
Бечевою обмотаны руки.
Сгорбив плечи, бредёмся в бреду.
Оглянитесь, кто ваши соседи
По неволе.
Стрелы, вставленные в тетиву.
\\\\\
Берёте губку.
Чуть смочив тоской,
Макаете в рассвет и межсезонье.
Наносите на лист, что бел и свеж.
Неровно. Нервно.
Задыхаясь Морзе.
И сушите.
Горячечным дыханием Сахар.
И Гоби, развернувши солнце.
Добавив коньяка
В иссушенный оскал.
Захлёбываясь тайной мирозданья.
Но ночью… Ночью.
Горестной луной…
Вы понимаете, что ложь!
И нет подспорья.
Не создано. Не соткано тех слов,
Тех красок и тональностей узорья.
И на кол. На кол этот бледный лист.
И шепчет в голове злословье.
\\\\\\
2010
Верните. Вывернитесь наизнанку.
Добавьте в лёд ярилов квас.
Узор, печалью измождённый, -
Нет. Не порадует он нас.
Взгляд берестовки,
Девки красной.
Глубинной русской тишины.
Её ажурность и веснушки…
И нежность светлая коры.
Верните мне быстрину речки.
Так странно бился крик отца,
Когда тонула. Ломкой веткой
Влекла меня вода. Влекла.
Тот берег, пролетавший стенкой,
Отец, бегущий за рекой.
За непутёвою девчонкой.
За бестолковой и …родной.
Нет, никогда не признавалась,
Сквозь нелюбовь.
Сквозняк любви.
Избрав терновые иголки,
Кололи в сердце.
Жгли и жгли.
Ругались.
Бились, как в припадке,
Сминая дни своей семьи.
Неужто, всё могло иначе…
Неужто, правда там? РекИ!
Ты спишь. И мама…
Мои дети во мне прозрели
Лишь тернцы.
Клейменые потомки силы,
Засилья взрослых, их руки…
Но вновь прослушивая запись
Прошедших лет, сняв все шипы.
Пришёл ответ.
Я видела отца и мать другими.
В молитве скрытой и любви.
© Ирина Жураковская, 2010
То ли опустошённость.
То ли яд до конца не допит…
Зеркалу тихо - смущённость.
Этот фИговый лист.
Кому надо открытость?
Стеснительность?
Признаётся лишь силы удар.
Мы забыли, забыли, что близость -
Это дар.
Бечевою обмотаны руки.
Сгорбив плечи, бредёмся в бреду.
Оглянитесь, кто ваши соседи
По неволе.
Стрелы, вставленные в тетиву.
\\\\\
Берёте губку.
Чуть смочив тоской,
Макаете в рассвет и межсезонье.
Наносите на лист, что бел и свеж.
Неровно. Нервно.
Задыхаясь Морзе.
И сушите.
Горячечным дыханием Сахар.
И Гоби, развернувши солнце.
Добавив коньяка
В иссушенный оскал.
Захлёбываясь тайной мирозданья.
Но ночью… Ночью.
Горестной луной…
Вы понимаете, что ложь!
И нет подспорья.
Не создано. Не соткано тех слов,
Тех красок и тональностей узорья.
И на кол. На кол этот бледный лист.
И шепчет в голове злословье.
\\\\\\
2010
Верните. Вывернитесь наизнанку.
Добавьте в лёд ярилов квас.
Узор, печалью измождённый, -
Нет. Не порадует он нас.
Взгляд берестовки,
Девки красной.
Глубинной русской тишины.
Её ажурность и веснушки…
И нежность светлая коры.
Верните мне быстрину речки.
Так странно бился крик отца,
Когда тонула. Ломкой веткой
Влекла меня вода. Влекла.
Тот берег, пролетавший стенкой,
Отец, бегущий за рекой.
За непутёвою девчонкой.
За бестолковой и …родной.
Нет, никогда не признавалась,
Сквозь нелюбовь.
Сквозняк любви.
Избрав терновые иголки,
Кололи в сердце.
Жгли и жгли.
Ругались.
Бились, как в припадке,
Сминая дни своей семьи.
Неужто, всё могло иначе…
Неужто, правда там? РекИ!
Ты спишь. И мама…
Мои дети во мне прозрели
Лишь тернцы.
Клейменые потомки силы,
Засилья взрослых, их руки…
Но вновь прослушивая запись
Прошедших лет, сняв все шипы.
Пришёл ответ.
Я видела отца и мать другими.
В молитве скрытой и любви.
© Ирина Жураковская, 2010