Что делать, если ты умер?
Что делать, если ты внезапно умер?
Иногда бывает, что человек не готов к смерти. Вообще-то человек почти никогда не готов к смерти, даже на склоне своих лет, желание жить в людях редко угасает. Так и я был совершенно не готов к своей внезапной смерти.
В комнате по прежнему лежали мои вещи, всё было точно так же, как и вчера, когда я ещё был там. Затем дом наполнился горечью и голосами родственников, моя младшая сестренка сокрушалась о том, что я не написал для неё письмо. Как я мог оставить её одну? Я исчез.
Вначале, не понимаешь, что произошло. Ты по-прежнему ходишь, видишь предметы вокруг, пускай и в более серых тонах, но тебя никто не видит и не слышит. Затем, приходит осознание: души не попадают в ад или рай, они остаются на Земле, в том же мире, в котором живут люди. Души умерших соседствуют с живыми, существуют в непосредственной близости, и, конечно же, видят всё происходящее. Однако чем дольше они находятся в подобном состоянии, тем меньше человеческого остается в них, угасает искорка жизни, которая есть не только в теле, но и в сознании.
Я бродил по улицам, подбивая ногой легкие осенние листья, люди проходили мимо, считая это мимолетным ветерком. Спрашивал у себя и других теней, как существовать дальше, как достучаться до живых, как поговорить с сестрой? Тени молчали, изредка пожимая плечами, зачем это, мир такой спокойный здесь, зачем двигаться, говорили они, отдохни, посмотри, как вода точит камень, посмотри, как росток становится вековым дубом, у нас столько времени, время теперь ничто для нас. Все знания мира объединяет наше сознание, наша память вечна, память каждого из нас доступна каждому из нас. Хочешь прочесть книгу, просто подумай об этом и ты уже прочел её, хочешь узнать, как построить атомный реактор, просто подумай об этом, но скажи, зачем что-то знать, если взаимодействия с миром живых так сложны и отбирают столько сил? Посмотри лучше на людей, отдохни, много поколений сменят друг друга, будут войны и перераспределения границ, будут меняться очертания материков, будут ураганы и потопы, но нас это не касается, мы вне времени, мы за чертой. Но меня интересовал только один вопрос, как достучаться до живых, как оставить им сообщение?
Каждый день я упражнялся с карандашом и бумагой, но почему-то карандаш упорно не желал писать. В этом мире теней существовали собственные законы, которые никак не желали соответствовать всему, к чему я привык. Я мог летать, мог проходить сквозь стены, дышать под водой, но не мог написать своей маленькой сестренке письмо. Тени не понимали меня, они смирились с законами и существовали в согласии с ними. Новые тени после прибытия впадали в состояние, близкое к депрессии, проводили своё существование в бездействии, просто ждали, когда их близкие умрут, ведь они уже знали, что будет «после». Но когда они всё-таки дожидались своих близких в этой серой прослойке мира, от чувств теней, человеческих ярких чувств, оставался лишь тонкий след, а желания превращались в память.
Я не мог сидеть на месте, жизнь во мне тлела маленькой искрой, которая не позволяла застыть. Я читал много книг, но ровно столько, сколько мог бы прочесть обычный человек, ел, хотя теням это совсем не нужно было для существования, бродил по городу и спал по ночам. Однажды, когда я упражнялся с карандашом, и у меня как всегда не получалось, ко мне пришла интересная мысль, почему бы не оставить сообщение сестре с помощью книги? Это не запрещалось законами мира теней, всего одна книга, оставленная раскрытой в комнате сестры, её мог оставить любой член семьи. Я выбрал одну из наших любимых книг и положил раскрытой на её столе. На страницах книги маленький лисёнок вдруг узнал, что у него больше нет родителей, как и у моей сестренки, отныне нет брата.
Настя увидела раскрытую на столе книгу и расплакалась, столько воспоминаний было в одной маленькой книжке, столько чувств таило её маленькое сердечко. Она была абсолютно уверена, что книгу мог оставить только её брат, но где он?
Я улыбался и веселился как дитя, моё послание не осталось незамеченным, теперь сестра начнет искать меня и будет внимательно смотреть вокруг.
Тени неодобрительно качали головами, вторили сотней голосов о том, что нужно подождать лишь миг, и юная девушка превратится в старуху, а затем попадет туда же, куда попадают все в итоге, в другой мир, во второй слой существования на Земле.
Я желал всей душой вернуться в реальность, которую хорошо помню, а сестра всей душой желала увидеть и услышать меня. Карандаш начал писать. Это было столь внезапно, что я вскрикнул от удивления, а сестра, которая в это время сидела за компьютером, разлила чай.
Я писал, словно это было величайшим событием моей жизни, совсем забыв о том, что жизнь давно прошла, старательно выводил букву за буквой, слово за словом.
«…Привет, не бойся. Я так скучаю! Мы можем поговорить…»
Когда сестра увидела записку, она узнала мой почерк. Мир на мгновение стал таким же ярким, каким я его помню, запахи, звуки и цвета ударили меня, словно сильный поток воды, затем я перестал что-либо видеть и погрузился в темную мглу.
Когда пришел в себя, первое, что я увидел, была записка сестры. Разум детей гибкий, они принимают мир как данность, их не пугают странные вещи. Дети быстрее привыкают к новому и принимают новые правила игры. Настя подошла к вопросу основательно, рассказала мне о последних событиях, о том, как меня искали, и не нашли, о том, как переживают родители, и о том, как ей скучно без меня. Я перевернул листок и начал писать, с каждым последующим словом это давалось мне всё легче. Увлеченный своим занятием, я даже не успел заметить, как сестренка подошла к столу и стала наблюдать за бумагой, на которой без какой-либо на то причины, сами по себе, появлялись новые слова.
Казалось, она всё понимала, без страха и удивления. С миром ничего не произошло, тени лениво шептались о бытие, люди спешили по своим делам. Я писал письма своей маленькой сестренке, и она отвечала мне.
Спустя месяц, я смог заговорить с ней. Она по-прежнему не видела меня, но теперь могла слышать. Мы условились, о том, что она будет носить с собой мобильный телефон, а я буду шептать ей на ушко, чтобы окружающие не обращали внимания на девочку, смеющуюся с пустотой. Эти разговоры были нужны нам обоим, благодаря ним я не скатывался в апатичную серость тени, благодаря ним моя сестренка верила в то, что я жив.
У теней нет надежд, все их надежды уже не сбылись во время жизни. Нет желаний, все их желания были связаны с жизнью, которой у них больше не было, нет интересов, потому что они не могли ничего изменить в живом мире, а мир мертвых был только тонкой пленкой, которая окутывала мир живых, лишь легким отголоском, памятью времен.
Я же хотел жить, узнавать новое постепенно, изучать мир самостоятельно, мне нравился сам процесс жизни, а не её конечный результат. Мне нравились живые цвета и яркие вкусы, мне нравился воздух прежнего мира, его утренняя свежесть, яркий запах перед дождем, потрескивание костра и звездное небо. Пушистая шерсть нашего кота и то, как ласточки кричат за окном, и то, как я путешествовал по разным городам, не просто смотрел на жизнь вокруг, но и участвовал в ней.
Сегодня сестра приготовила жареную свинину, такое банальное и простое блюдо, мы сели обедать за наш маленький деревянный столик на кухне. В доме кроме нас никого не было, мы разговаривали, вспоминали нашу жизнь. Свинина была невероятно сочной, это именно то, что можно было назвать вкусом жизни. Жареная свинина, вареный картофель, салат с майонезом, фрукты и мороженое на десерт. Уплетая всё это несравненное великолепие, я даже поначалу не заметил, что сестра замолчала и смотрит на меня очень внимательно. Смотрит на меня.
Я впервые поймал её взгляд, сомнений не было, она видела меня.
Никогда в жизни, не мог бы даже предположить, что меня вернет с того света жареная свинина.
После такого сна, особенно ярко начинаешь ощущать вкус жизни… Пора готовить жареную свинину J
Иногда бывает, что человек не готов к смерти. Вообще-то человек почти никогда не готов к смерти, даже на склоне своих лет, желание жить в людях редко угасает. Так и я был совершенно не готов к своей внезапной смерти.
В комнате по прежнему лежали мои вещи, всё было точно так же, как и вчера, когда я ещё был там. Затем дом наполнился горечью и голосами родственников, моя младшая сестренка сокрушалась о том, что я не написал для неё письмо. Как я мог оставить её одну? Я исчез.
Вначале, не понимаешь, что произошло. Ты по-прежнему ходишь, видишь предметы вокруг, пускай и в более серых тонах, но тебя никто не видит и не слышит. Затем, приходит осознание: души не попадают в ад или рай, они остаются на Земле, в том же мире, в котором живут люди. Души умерших соседствуют с живыми, существуют в непосредственной близости, и, конечно же, видят всё происходящее. Однако чем дольше они находятся в подобном состоянии, тем меньше человеческого остается в них, угасает искорка жизни, которая есть не только в теле, но и в сознании.
Я бродил по улицам, подбивая ногой легкие осенние листья, люди проходили мимо, считая это мимолетным ветерком. Спрашивал у себя и других теней, как существовать дальше, как достучаться до живых, как поговорить с сестрой? Тени молчали, изредка пожимая плечами, зачем это, мир такой спокойный здесь, зачем двигаться, говорили они, отдохни, посмотри, как вода точит камень, посмотри, как росток становится вековым дубом, у нас столько времени, время теперь ничто для нас. Все знания мира объединяет наше сознание, наша память вечна, память каждого из нас доступна каждому из нас. Хочешь прочесть книгу, просто подумай об этом и ты уже прочел её, хочешь узнать, как построить атомный реактор, просто подумай об этом, но скажи, зачем что-то знать, если взаимодействия с миром живых так сложны и отбирают столько сил? Посмотри лучше на людей, отдохни, много поколений сменят друг друга, будут войны и перераспределения границ, будут меняться очертания материков, будут ураганы и потопы, но нас это не касается, мы вне времени, мы за чертой. Но меня интересовал только один вопрос, как достучаться до живых, как оставить им сообщение?
Каждый день я упражнялся с карандашом и бумагой, но почему-то карандаш упорно не желал писать. В этом мире теней существовали собственные законы, которые никак не желали соответствовать всему, к чему я привык. Я мог летать, мог проходить сквозь стены, дышать под водой, но не мог написать своей маленькой сестренке письмо. Тени не понимали меня, они смирились с законами и существовали в согласии с ними. Новые тени после прибытия впадали в состояние, близкое к депрессии, проводили своё существование в бездействии, просто ждали, когда их близкие умрут, ведь они уже знали, что будет «после». Но когда они всё-таки дожидались своих близких в этой серой прослойке мира, от чувств теней, человеческих ярких чувств, оставался лишь тонкий след, а желания превращались в память.
Я не мог сидеть на месте, жизнь во мне тлела маленькой искрой, которая не позволяла застыть. Я читал много книг, но ровно столько, сколько мог бы прочесть обычный человек, ел, хотя теням это совсем не нужно было для существования, бродил по городу и спал по ночам. Однажды, когда я упражнялся с карандашом, и у меня как всегда не получалось, ко мне пришла интересная мысль, почему бы не оставить сообщение сестре с помощью книги? Это не запрещалось законами мира теней, всего одна книга, оставленная раскрытой в комнате сестры, её мог оставить любой член семьи. Я выбрал одну из наших любимых книг и положил раскрытой на её столе. На страницах книги маленький лисёнок вдруг узнал, что у него больше нет родителей, как и у моей сестренки, отныне нет брата.
Настя увидела раскрытую на столе книгу и расплакалась, столько воспоминаний было в одной маленькой книжке, столько чувств таило её маленькое сердечко. Она была абсолютно уверена, что книгу мог оставить только её брат, но где он?
Я улыбался и веселился как дитя, моё послание не осталось незамеченным, теперь сестра начнет искать меня и будет внимательно смотреть вокруг.
Тени неодобрительно качали головами, вторили сотней голосов о том, что нужно подождать лишь миг, и юная девушка превратится в старуху, а затем попадет туда же, куда попадают все в итоге, в другой мир, во второй слой существования на Земле.
Я желал всей душой вернуться в реальность, которую хорошо помню, а сестра всей душой желала увидеть и услышать меня. Карандаш начал писать. Это было столь внезапно, что я вскрикнул от удивления, а сестра, которая в это время сидела за компьютером, разлила чай.
Я писал, словно это было величайшим событием моей жизни, совсем забыв о том, что жизнь давно прошла, старательно выводил букву за буквой, слово за словом.
«…Привет, не бойся. Я так скучаю! Мы можем поговорить…»
Когда сестра увидела записку, она узнала мой почерк. Мир на мгновение стал таким же ярким, каким я его помню, запахи, звуки и цвета ударили меня, словно сильный поток воды, затем я перестал что-либо видеть и погрузился в темную мглу.
Когда пришел в себя, первое, что я увидел, была записка сестры. Разум детей гибкий, они принимают мир как данность, их не пугают странные вещи. Дети быстрее привыкают к новому и принимают новые правила игры. Настя подошла к вопросу основательно, рассказала мне о последних событиях, о том, как меня искали, и не нашли, о том, как переживают родители, и о том, как ей скучно без меня. Я перевернул листок и начал писать, с каждым последующим словом это давалось мне всё легче. Увлеченный своим занятием, я даже не успел заметить, как сестренка подошла к столу и стала наблюдать за бумагой, на которой без какой-либо на то причины, сами по себе, появлялись новые слова.
Казалось, она всё понимала, без страха и удивления. С миром ничего не произошло, тени лениво шептались о бытие, люди спешили по своим делам. Я писал письма своей маленькой сестренке, и она отвечала мне.
Спустя месяц, я смог заговорить с ней. Она по-прежнему не видела меня, но теперь могла слышать. Мы условились, о том, что она будет носить с собой мобильный телефон, а я буду шептать ей на ушко, чтобы окружающие не обращали внимания на девочку, смеющуюся с пустотой. Эти разговоры были нужны нам обоим, благодаря ним я не скатывался в апатичную серость тени, благодаря ним моя сестренка верила в то, что я жив.
У теней нет надежд, все их надежды уже не сбылись во время жизни. Нет желаний, все их желания были связаны с жизнью, которой у них больше не было, нет интересов, потому что они не могли ничего изменить в живом мире, а мир мертвых был только тонкой пленкой, которая окутывала мир живых, лишь легким отголоском, памятью времен.
Я же хотел жить, узнавать новое постепенно, изучать мир самостоятельно, мне нравился сам процесс жизни, а не её конечный результат. Мне нравились живые цвета и яркие вкусы, мне нравился воздух прежнего мира, его утренняя свежесть, яркий запах перед дождем, потрескивание костра и звездное небо. Пушистая шерсть нашего кота и то, как ласточки кричат за окном, и то, как я путешествовал по разным городам, не просто смотрел на жизнь вокруг, но и участвовал в ней.
Сегодня сестра приготовила жареную свинину, такое банальное и простое блюдо, мы сели обедать за наш маленький деревянный столик на кухне. В доме кроме нас никого не было, мы разговаривали, вспоминали нашу жизнь. Свинина была невероятно сочной, это именно то, что можно было назвать вкусом жизни. Жареная свинина, вареный картофель, салат с майонезом, фрукты и мороженое на десерт. Уплетая всё это несравненное великолепие, я даже поначалу не заметил, что сестра замолчала и смотрит на меня очень внимательно. Смотрит на меня.
Я впервые поймал её взгляд, сомнений не было, она видела меня.
Никогда в жизни, не мог бы даже предположить, что меня вернет с того света жареная свинина.
После такого сна, особенно ярко начинаешь ощущать вкус жизни… Пора готовить жареную свинину J