Вечер перемен: спектакль "МКАД" и Ко
Моменты счастья. Бывают ли они ожидаемыми? Если да, то как готовить, как настраивать себя на этот процесс? Что одеть? С кем пойти? Кто там будет? Работают ли для счастья - такого перламутро-сладостного момента - законы будничной жизни?
Весь спектакль ловить секунды, слова, ноты, бьющиеся в дверь с табличной «личное». Ловить, устраивать facecontrol и запускать на дно воспоминаний. Весь спектакль мысленно нахваливать авторов и исполнителей, отмечать гений мыслей, чистоту философии, простоту настоящих важнейших чувств. Весь спектакль смотреть, улыбнувшись, на того, кто нравится, чтобы понять, так ли вы близки, чтобы увидеть его счастливые глаза хоть на один миг, еще на один миг.
Капучино, пирожное и вино, конечно, самое лучшее и полезное, чем можно утолить свой гастрономический голод, поняв, что культурный голод утолен. Записать в памяти удачные цены и тающий я языке десерт. Да, и этот расфасованный сахар, который вдруг получилось сломать тремя пальцами прямо в кружку... и вот этот, который не получилось. Созвездия сахаринок спрятать под стол…
Перед дорогой домой зайти в уборную и посмотреть на себя. Что за день! Дорога в Подмосковье и обратно, как следствие - недосып, как итог - слабость. Полноценный насыщенный день, превративший меня в уставшего человека, мою прическу - в «я у мамы дурочка». Такие дни получше теней и карандашей ставят акценты на глаза.
И вот я открываю дверь… В метре от меня Михаил Козырев увлеченно обсуждает случившийся только что спектакль, его прошлое и будущее. По левую руку - Алекс Дуглас, в чьем голосе растворяешься, как шипучая таблетка - без остатка. Дрожат руки, наворачиваются слезы. Я судорожно понимаю, что нет ни ручки, ни бумаги, ни решительности. Что я могу? - Ткнуть пальцем и убедиться, что он (кого же из них ткнуть?) живой? Подержаться за пальто? Смешно, дорогая, возьми себя в руки! Как, ведь руки дрожат?! Причем дрожат так, что стакан воды не удержать - какой там отпить из него. Дрожат, как мысли в голове.
Воспоминание об электронных билетах на А4 приказывает прыгать от счастья, но скованная по рукам и ногам отрицанием реальности происходящего (кажется, отрицание - первая стадия), ровным шагом обхожу очередь с дальней стороны и стою в числе последних. Почему бы не пройти за их спинами? Может, дело в зоне комфортности: подходить к человеку сзади - всё равно что поставить в неловкое положение и застать врасплох. Смех смехом, но я обошла зал.
Кажется, я почти смирилась с мыслью, что они (кумиры, отрада, надежда, прошлое и будущее истории - два непохожих коктейля с разными послевкусиями) совсем рядом… Как вдруг жуя яблоко (кажется, яблоко) открывается дверь и входит Полозкова! Тут же на подлете я схватываю мысль, что Вера до сумасшествия земная и милая, она здесь - и вот уже непринужденно общается с Козыревым. Их уже трое, трое из ларца, жемчужины моего сердца, как сказал бы один знаменитый фокусник.
Я улавливаю минуту, отзываю "милую девушку" и делюсь странной историей о моём поэтапном знакомстве с ней как личностью, фотографом, поэтом, а потом повторном знакомстве с чистого листа через несколько лет. Мне хотелось поделиться этой глупой и несуразной историей, сама не знаю почему. Ее задумчивые глаза. «Какая же она высокая!» Она предлагает мне (!) оставить автограф от нее. Кажется, всё. Не смею задерживать.
Дуглас и его книга. Квинтэссенция жизни - 25-ый кадр в твердом переплете для Уолтера Митти. Клондайк самого дорогого прошлого, сосредоточение счастья в одной точке. У меня всё еще нет книги, но она уже часть меня.
Наконец-то очередь подошла к логическому завершению. Я поглощена размышлениями о том, что ему надо успеть сказать, забываю попросить написать моё имя. Да и не вяжется ничего в голове, банальности на языке, только трясет, как всю Италию накануне. «Вы не представляете, что Вы делаете, что Вы значите. Вы прекрасный, великий человек!» По своему обыкновению полушутя параллельно расставляю руки, кланяюсь и повторяю: «О, великий!» Удивительно, непередаваемо, но он начинает кланяться и, - о, боже!, - говорит: «О, великая!»
Спускаюсь на эскалаторе разглядывая дно перевернутой лодки. Считаю ребра на потолке в переходе между станциями метро. Захожу в поезд, в котором сплошь цитаты из книг, вижу надпись над дверью: «Человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив; только потому. Это все, все! Кто узнает, тотчас сейчас станет счастлив, сию минуту. Ф.М. Достоевский «Бесы».
Весь спектакль ловить секунды, слова, ноты, бьющиеся в дверь с табличной «личное». Ловить, устраивать facecontrol и запускать на дно воспоминаний. Весь спектакль мысленно нахваливать авторов и исполнителей, отмечать гений мыслей, чистоту философии, простоту настоящих важнейших чувств. Весь спектакль смотреть, улыбнувшись, на того, кто нравится, чтобы понять, так ли вы близки, чтобы увидеть его счастливые глаза хоть на один миг, еще на один миг.
Капучино, пирожное и вино, конечно, самое лучшее и полезное, чем можно утолить свой гастрономический голод, поняв, что культурный голод утолен. Записать в памяти удачные цены и тающий я языке десерт. Да, и этот расфасованный сахар, который вдруг получилось сломать тремя пальцами прямо в кружку... и вот этот, который не получилось. Созвездия сахаринок спрятать под стол…
Перед дорогой домой зайти в уборную и посмотреть на себя. Что за день! Дорога в Подмосковье и обратно, как следствие - недосып, как итог - слабость. Полноценный насыщенный день, превративший меня в уставшего человека, мою прическу - в «я у мамы дурочка». Такие дни получше теней и карандашей ставят акценты на глаза.
И вот я открываю дверь… В метре от меня Михаил Козырев увлеченно обсуждает случившийся только что спектакль, его прошлое и будущее. По левую руку - Алекс Дуглас, в чьем голосе растворяешься, как шипучая таблетка - без остатка. Дрожат руки, наворачиваются слезы. Я судорожно понимаю, что нет ни ручки, ни бумаги, ни решительности. Что я могу? - Ткнуть пальцем и убедиться, что он (кого же из них ткнуть?) живой? Подержаться за пальто? Смешно, дорогая, возьми себя в руки! Как, ведь руки дрожат?! Причем дрожат так, что стакан воды не удержать - какой там отпить из него. Дрожат, как мысли в голове.
Воспоминание об электронных билетах на А4 приказывает прыгать от счастья, но скованная по рукам и ногам отрицанием реальности происходящего (кажется, отрицание - первая стадия), ровным шагом обхожу очередь с дальней стороны и стою в числе последних. Почему бы не пройти за их спинами? Может, дело в зоне комфортности: подходить к человеку сзади - всё равно что поставить в неловкое положение и застать врасплох. Смех смехом, но я обошла зал.
Кажется, я почти смирилась с мыслью, что они (кумиры, отрада, надежда, прошлое и будущее истории - два непохожих коктейля с разными послевкусиями) совсем рядом… Как вдруг жуя яблоко (кажется, яблоко) открывается дверь и входит Полозкова! Тут же на подлете я схватываю мысль, что Вера до сумасшествия земная и милая, она здесь - и вот уже непринужденно общается с Козыревым. Их уже трое, трое из ларца, жемчужины моего сердца, как сказал бы один знаменитый фокусник.
Я улавливаю минуту, отзываю "милую девушку" и делюсь странной историей о моём поэтапном знакомстве с ней как личностью, фотографом, поэтом, а потом повторном знакомстве с чистого листа через несколько лет. Мне хотелось поделиться этой глупой и несуразной историей, сама не знаю почему. Ее задумчивые глаза. «Какая же она высокая!» Она предлагает мне (!) оставить автограф от нее. Кажется, всё. Не смею задерживать.
Дуглас и его книга. Квинтэссенция жизни - 25-ый кадр в твердом переплете для Уолтера Митти. Клондайк самого дорогого прошлого, сосредоточение счастья в одной точке. У меня всё еще нет книги, но она уже часть меня.
Наконец-то очередь подошла к логическому завершению. Я поглощена размышлениями о том, что ему надо успеть сказать, забываю попросить написать моё имя. Да и не вяжется ничего в голове, банальности на языке, только трясет, как всю Италию накануне. «Вы не представляете, что Вы делаете, что Вы значите. Вы прекрасный, великий человек!» По своему обыкновению полушутя параллельно расставляю руки, кланяюсь и повторяю: «О, великий!» Удивительно, непередаваемо, но он начинает кланяться и, - о, боже!, - говорит: «О, великая!»
Спускаюсь на эскалаторе разглядывая дно перевернутой лодки. Считаю ребра на потолке в переходе между станциями метро. Захожу в поезд, в котором сплошь цитаты из книг, вижу надпись над дверью: «Человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив; только потому. Это все, все! Кто узнает, тотчас сейчас станет счастлив, сию минуту. Ф.М. Достоевский «Бесы».