Морской музей - моя любовь и боль...
"Мне очень нравятся люди, которые остаются запертыми в музеях по ночам в недозволенное время, чтобы иметь возможность в свое удовольствие созерцать портрет женщины, освещаемый их мутной лампой. Разве не узнают они о той женщине значительно больше, чем известно нам? Вероятно, жизнь надо расшифровывать, как криптограмму. Тайные лестницы, выскальзывающие и исчезающие из рам картины уступают место какому-нибудь архангелу с мечом или тому, кто должен постоянно двигаться вперед; кнопки, на которые следует нажимать с осторожностью, управляют перемещением залы в высоту, в длину и быстрой сменой декораций; величайшую авантюру духа можно представить как путешествие в рай подобных ловушек."
Андре Бретон, "Надя".
Спасибо милой saramarabu за эту цитату, столько воспоминаний нахлынуло...
Мне тоже очень нравятся такие люди! Я знаю, есть они и среди моих френдов. Они не боялись нарушить правила и, каким-то чудом оставаясь незамеченными, всю ночь проводили в музее, и не один раз, в разных музеях мира..! Потрясающе! Мне, наверное, не хватило бы духу, хотя...
Сегодня вспомнилось как мы работали в Музее морского флота в Одессе, почти два года. Музей уже 6 лет был на капитальном ремонте и моего мужа (художника-монументалиста Павла Тараненко) пригласили выполнить росписи плафонов в двух залах: "Путь из варяг в греки" (55 м2) и "Морская романтика" (160 м2).
Сначала мы жили в Доме моряка в Ильичёвске, в номере, где ночью по занавеске бегала мышка... Помню, была смешная ситуация, когда при поселении меня спросили: "Вы жена моряка или семья моряка?"
Каждый день ездить с Ильичёвска в Одессу оказалось довольно тяжело, нас пожалели и определили в одесский Дом моряка. Мы ходили на работу пешком, вдоль моря. Отличная утренняя прогулка - за 40 минут добегали из Аркадии в музей на Ланжероновскую.
Однажды директор предложил нам поселиться прямо в музее и мы, с большим удовольствием, согласились, ведь это позволяло работать даже ночью. Апартаменты у нас были царские: огромные арочные окна, почти от пола и до потолка, что выходят в сквер Оперного театра; стены зала покрыты утюжным мрамором цвета морской волны; белые волны полуциркульных арок, стройные пилястры с золочеными коринфскими капителями... В одном зале мы спали, на топчанчиках из досок, которыми поделились реставраторы. В другом - готовили еду на меленькой электрической плитке. Все, от дежурного до директора, нас опекали, переживали за нас, подкармливали, пирожки носили, разные вкусности... Милые мои, дорогие одесситы! Разве можно все это забыть?! Разве можно забыть эту любовь, тепло, заботу, которыми нас одаривали?! А музей стал нашим домом. Мы работали с утра до поздней ночи и очень часто любопытные прохожие, заглядывая в окна, просились зайти посмотреть на роспись.
Летом, в выходные дни, когда в музее никого кроме нас и дежурного не оставалось, мы, по хлипкой лесенке, с риском для жизни, забирались на крышу. Совершенно непередаваемое ощущение! Нежно ворковали горлинки, серебряные колокольчики городских курантов "пели" знакомую всем мелодию "Одесса, мой город родной" из оперетты "Белая акация" Исаака Дунаевского... - до сих пор перед глазами эта красота!
А сколько историй нам поведали "старые морские волки", дежурные музея, за все зимние, весенние, летние, осенние вечера - незабываемо!
Как вы наверное догадались, главным и единственным подмастерьем была я. В мои обязанности входило передвигать по залу огромные леса на колесиках, вместе с художником (на самом деле это не так сложно, как может показаться, главное правильно приложить силу), подготавливать краски, мыть кисти (классика!), а еще процарапывать лезвием звезды на потолке, рисовать мачты и паруса, с чем я успешно справлялась. Моя квалификация росла изо дня в день и постепенно я освоила все таинства холодной энкаустики - живописной техники, в которой была выполнена роспись самого большого (160 м2) зала музея Морского флота.
И вот, наконец-то, музей открыли. "Море на потолке. А где же я?" - задумалась одна из первых посетительниц.
Павел Тараненко. "Морская романтика", 1990-1992 гг., роспись, холодная энкаустика, 160 м2. Музей морского флота в Одессе
2.
Павел Тараненко. Процесс работы над росписью "Морская романтика", 1991 год, Музей морского флота в Одессе
3.
Павел Тараненко. "Морская романтика", 1990-1992 гг., роспись, холодная энкаустика. Левая часть росписи. Музей морского флота в Одессе
4.
Павел Тараненко. "Морская романтика", 1990-1992 гг., роспись, холодная энкаустика. Правая часть росписи. Музей морского флота в Одессе
5.
Павел Тараненко. "Морская романтика", 1990-1992 гг., роспись, холодная энкаустика. Центральная часть росписи. Музей морского флота в Одессе
29 апреля 2005 года в 2 часа ночи в Музее морского флота Украины возник пожар, который повредил крышу и перекрытие на площади 1200 квадратных метров. Здание музея, построенное архитектором Торичелли в 1842 году для Английского клуба, уцелело, многие экспонаты удалось спасти.
Двух росписей больше нет...
Новые одесские власти обещают: «Музей морского флота будет полностью восстановлен к концу 2011 года». Дай Бог..!
Андре Бретон, "Надя".
Click to viewСпасибо милой saramarabu за эту цитату, столько воспоминаний нахлынуло...
Мне тоже очень нравятся такие люди! Я знаю, есть они и среди моих френдов. Они не боялись нарушить правила и, каким-то чудом оставаясь незамеченными, всю ночь проводили в музее, и не один раз, в разных музеях мира..! Потрясающе! Мне, наверное, не хватило бы духу, хотя...
Сегодня вспомнилось как мы работали в Музее морского флота в Одессе, почти два года. Музей уже 6 лет был на капитальном ремонте и моего мужа (художника-монументалиста Павла Тараненко) пригласили выполнить росписи плафонов в двух залах: "Путь из варяг в греки" (55 м2) и "Морская романтика" (160 м2).
Сначала мы жили в Доме моряка в Ильичёвске, в номере, где ночью по занавеске бегала мышка... Помню, была смешная ситуация, когда при поселении меня спросили: "Вы жена моряка или семья моряка?"
Каждый день ездить с Ильичёвска в Одессу оказалось довольно тяжело, нас пожалели и определили в одесский Дом моряка. Мы ходили на работу пешком, вдоль моря. Отличная утренняя прогулка - за 40 минут добегали из Аркадии в музей на Ланжероновскую.
Однажды директор предложил нам поселиться прямо в музее и мы, с большим удовольствием, согласились, ведь это позволяло работать даже ночью. Апартаменты у нас были царские: огромные арочные окна, почти от пола и до потолка, что выходят в сквер Оперного театра; стены зала покрыты утюжным мрамором цвета морской волны; белые волны полуциркульных арок, стройные пилястры с золочеными коринфскими капителями... В одном зале мы спали, на топчанчиках из досок, которыми поделились реставраторы. В другом - готовили еду на меленькой электрической плитке. Все, от дежурного до директора, нас опекали, переживали за нас, подкармливали, пирожки носили, разные вкусности... Милые мои, дорогие одесситы! Разве можно все это забыть?! Разве можно забыть эту любовь, тепло, заботу, которыми нас одаривали?! А музей стал нашим домом. Мы работали с утра до поздней ночи и очень часто любопытные прохожие, заглядывая в окна, просились зайти посмотреть на роспись.
Летом, в выходные дни, когда в музее никого кроме нас и дежурного не оставалось, мы, по хлипкой лесенке, с риском для жизни, забирались на крышу. Совершенно непередаваемое ощущение! Нежно ворковали горлинки, серебряные колокольчики городских курантов "пели" знакомую всем мелодию "Одесса, мой город родной" из оперетты "Белая акация" Исаака Дунаевского... - до сих пор перед глазами эта красота!
А сколько историй нам поведали "старые морские волки", дежурные музея, за все зимние, весенние, летние, осенние вечера - незабываемо!
Как вы наверное догадались, главным и единственным подмастерьем была я. В мои обязанности входило передвигать по залу огромные леса на колесиках, вместе с художником (на самом деле это не так сложно, как может показаться, главное правильно приложить силу), подготавливать краски, мыть кисти (классика!), а еще процарапывать лезвием звезды на потолке, рисовать мачты и паруса, с чем я успешно справлялась. Моя квалификация росла изо дня в день и постепенно я освоила все таинства холодной энкаустики - живописной техники, в которой была выполнена роспись самого большого (160 м2) зала музея Морского флота.
И вот, наконец-то, музей открыли. "Море на потолке. А где же я?" - задумалась одна из первых посетительниц.
Павел Тараненко. "Морская романтика", 1990-1992 гг., роспись, холодная энкаустика, 160 м2. Музей морского флота в Одессе
2.
Павел Тараненко. Процесс работы над росписью "Морская романтика", 1991 год, Музей морского флота в Одессе
3.
Павел Тараненко. "Морская романтика", 1990-1992 гг., роспись, холодная энкаустика. Левая часть росписи. Музей морского флота в Одессе
4.
Павел Тараненко. "Морская романтика", 1990-1992 гг., роспись, холодная энкаустика. Правая часть росписи. Музей морского флота в Одессе
5.
Павел Тараненко. "Морская романтика", 1990-1992 гг., роспись, холодная энкаустика. Центральная часть росписи. Музей морского флота в Одессе
29 апреля 2005 года в 2 часа ночи в Музее морского флота Украины возник пожар, который повредил крышу и перекрытие на площади 1200 квадратных метров. Здание музея, построенное архитектором Торичелли в 1842 году для Английского клуба, уцелело, многие экспонаты удалось спасти.
Двух росписей больше нет...
Новые одесские власти обещают: «Музей морского флота будет полностью восстановлен к концу 2011 года». Дай Бог..!