Про ангелов
Наталья Леонидовна Трауберг, святая женщина, пишет в своей книге «Сама жизнь», что в 1949-ом году, в самый разгар кампании против космополитизма, под которую угодил и ее отец, она познакомилась с Фридой Вигдоровой. «Там, у неё (у Вигдоровой - Э. Г.), случилась странная вещь - она стала рассказывать, как была у адвоката. Услышав, что существуют адвокаты и кто-то на них надеется, я страшно заревела, и с тех пор, при всей нашей дружбе, Фрида честно считала меня сумасшедшей».
Возможно, кому-то из молодых подобная реакция на существование в СССР образца 1949-го года адвокатуры может показаться излишне экзальтированной - мне из нашего далека она кажется абсолютно человеческой и вменяемой. Наличие в Советском Союзе адвокатов косвенным образом подтверждало реальность ангелов - справедливости не было, но посланцы ее присутствовали даже в эпоху позднего сталинского маразма.
Тридцать два года спустя, в 1981-ом году, я получил у Леонида Трауберга зачет по киноискусству только за то, что упомянул на экзамене Дзигу Вертова. Это звучало как пиратский пароль, придуманный мальчишками: «дзига вертов».
А еще через два года, вскоре после воцарения Андропова, меня уволили из журнала «Литва литературная» за то, что 23-го февраля, будучи в сильном подпитии, я снял на тогдашнем проспекте Ленина красный флаг и прошёл с ним, по-моему, метров десять, до ближайшего воронка. В тот день в нашу редакцию косяком шли литовские литературные генералы из бывших «ястребков», коньяк лился рекой, а я на коньяк всегда реагировал неадекватно. Беседовавшему со мной гэбэшнику я посетовал, отчего это в советский праздник нельзя пройтись по улице с красным флагом. В результате от «осквернения флага» удалось отвертеться. Мне присудили, по мелкому хулиганству, два месяца исправительных работ по месту работы - в той самой редакции, из которой меня уволили в одночасье с дикой формулировкой «за аморальное поведение». Вот эта формулировка меня и добила: получив на руки трудовую книжку, я понял, что с такой записью меня не возьмут ни в школу учителем, ни тем более в институт. Жизнь кончилась.
Наталья Леонидовна жила тогда в Вильнюсе, мы довольно плотно общались. «Ничего страшного, - сказала она. - Я вообще никогда нигде не служила - и ничего». «Ничего» подразумевало, что это не помешало ей содержать большую семью.
Тем не менее я поговорил с адвокатом - супругой известного в Литве журналиста Игоря Кашницкого - и подал на редакцию в суд. Дело в том, что статья тогдашнего Трудового Кодекса «за аморальное поведение» могла применяться только к лицам, имевшим отношение к работе с детьми. И советский суд меня оправдал, повелев Витаутасу Радайтису, главному редактору журнала, восстановить меня на работе и оплатить вынужденный двухмесячный прогул из собственного кармана.
Радайтис мне заплатил, на эти деньги я купил в представительский фонд журнала три бутылки французского конька, которые мы с тем же Радайтисом в тот же вечер распили.
После чего я проработал в журнале еще семь лет.
Вот и не верьте после этого в ангелов.