Без заголовка
Он зачем-то протянул ей билетик. Она взяла его, развернула, посчитала - счастливый.
- Забери себе. Плохая примета - отдавать счастливые билетики.
- Плохая примета красить ногти в черный цвет. А счастливый билетик это покроет, за мое доброе деяние мне воздастся, и моя плохая примета действовать перестанет, - он с хитрой усмешкой посмотрел на нее. - Ведьмочка. Кастовать еще не начала? А пора бы, с черными-то ногтями.
В его словах были давно забытые, до боли знакомые интонации. Рука разжалась. «Всегда было стыдно мусорить на улице».
В комнате они остались вдвоем. Она пыталась как-то развлечься, занять себя чем-нибудь, чтобы не акцентировать внимание на этой неловкой тишине. Старалась не смотреть в его сторону. На стене висели какие-то старинные черно-белые фотографии. Наверно, фотографии детей хозяйки. Молодой парень в военной форме - наверняка, отец Леры. Они с ним очень похожи. На редкость похожи. Значит, счастливая девчонка. Говорят, что девочки, похожие на пап - счастливые.
Он отложил свою гитару, встал. Высокий, длинноволосый, странный он подошел к столу. «Он - плохой» - говорит Светка. Да это и так видно, без слов. Есть в нем что-то дьявольское.
В его руке оказалась огромная бутылка вина, которую он сразу же приложил к губам.
- Какая нелепая затея - пить вино из горла. Будешь?
В дверь позвонили.
Жаль, что спилили ветки этого шикарного дуба, который укрывал от постороннего взгляда. Но именно из-за него на такой этой земле не росли цветы. Здесь редко кто бывает, и поэтому она ходит сюда очень часто. Особенно в последнее время. Уже привыкла здесь не плакать, хотя сначала не могла сдержать слез. Сюда она приходила каждый раз, когда ей было очень уж плохо и непонятно. Жаловаться, советоваться, разговаривать. Брала с собой чекушку водки и лимончик… Сидела за деревянным столиком и смотрела на его фотографию. Вспоминала. Иногда стеснялась говорить при людях, которые редко сюда захаживали. Но зря. Они бы точно поняли все совершенно правильно. Холодный с виду черный мрамор всегда был теплым, когда она прикасалась к нему. А под ним лежал гроб с ее старшим братом.
Он опаздывал на два часа. Она уже успела снова переодеться и начать расстраиваться, сдерживалась лишь для того, чтобы с усмешкой плюнуть ему в лицо. Наконец, раздался звонок в дверь. На пороге стоял он: довольный, веселый, и уже удивленный тем, что она совсем не одета для прогулки.
- Извини, я тут задержался немного. Сначала ждали, пока Лена оденется, потом за Пашкой с Наташкой заходили.
- Вот и обнимайся со своим Пашкой!
Она захлопнула дверь прямо перед его носом. Слезы хлынули из глаз. Такие теплые и совершенно не соленые. Первый раз в своей жизни она сделала то, что сделала. Мама, болтающая с подругой по телефону, гордилась. И теперь они в два голоса убеждали, что все сделано правильно. Она и сама это знала, но легче не становилось. «Точность - вежливость королей. А он даже на принца на сером ослике не похож…»
- Возьмите газетку, девушка, - сказала копошащаяся среди кучи газет одна из противных соседок-бабулек. - И еще, если к вам кто-то приходит, пусть не курят в подъезде. Мы за всем следим, и если такое будет, если нам не понравится, мы попросим, и сделают так, чтобы вы здесь больше не жили. Надоело уже убирать бычки после…
Но она уже ничего не слышала и спокойно поднималась к себе на этаж. Какая-то коалиция «бабульки против молодежи».
Ларек с продуктами пестрел своей витриной, на которой были выставлены цветные пачки сигарет, упаковки с чипсами и бутылки с соком. А для особо надоедливых покупателей на окошке виднелась табличка «карточек нет».
- Спроси-ка, есть ли у них карточки билайновские? - тихо хихикая, попросил Леша у жутко невнимательного Новгородцева.
- Извините, а у вас карточки билайна есть?
- Есть. Вам на сколько?
Уже не сумев сдержать смех, все расхохотались.
- Новгородцев, ты меня пугаешь, когда так делаешь.
- А что ты там видишь?
- Зависит от того, куда он смотрит.
Она сидела на окне и курила. Она всегда любила сидеть на подоконниках и смотреть с высоты на людей, проходящих мимо и проезжающие машины. Помнится, когда-то давно-давно она в первый раз провела весь вечер на окошке своей комнаты, отгородившись от родителей дверью и музыкой. Тогда, пожалуй, она впервые испытала все те эмоции, которые с каждым годом стали посещать ее все чаще и чаще. Чувство одиночества, осознание того, что все лучшее уже позади и какая-то сладкая горькая тоска.
Сегодня она вспоминала весну, которая наступила для нее в этом году очень рано. Солнце еще не грело, да и намека на прорезающуюся сквозь замерзшую землю траву еще не было. Весна была где-то в душе. Там цвели и пахли весенние травы и деревья. А свет струился из глаз. А потом, в середине апреля выпал снег, и все быстренько замерзло и завяло. И она очень боялась, что эти заморозки пройдут слишком не скоро. Зато сейчас она знала, что такой полет все же стоит разбитых коленок…
Прохладный легкий ветерок пробежался по ее мокрой коже как только она открыла дверь. Последний взгляд на свое отражение - тушь не растеклась, да и в общем целом она выглядела довольно неплохо. Мокрая, завернутая в зеленое махровое полотенце.
Когда она вошла в комнату, Новгородцев играл в NFS-ку. Бросив на нее небрежный взгляд, он совершенно не переменился в лице, уткнулся в монитор. Только рука потянулась к сигаретам. «Даже обидно как-то» - подумала она, сидя на диване в обнимку с коленками.
- Давно я никого так сильно не хотел.
Он затушил сигарету.
В этой местности летом почти никогда не бывает настоящей темной ночи. Стоит только солнцу скрыться за горизонтом, через некоторое время снова наступает рассвет… А сейчас, наверно, все же был закат. Где-то за лесом алело небо. Не было ни малейшего ветерка, и озеро блестело своей непоколебимой гладью. И запах костра и воды. И тишина.
- Тебе когда-нибудь дарили закат?
- Нет… - тихо, почти шепотом, стараясь не нарушить тишину, ответила она.
- Значит, этот закат я посвящаю тебе… - как-то слишком серьезно сказал он.
Ей стало страшно и пусто от его слов. А от этого страха - еще и зябко. Она поежилась, обняла себя за плечи.
- Пойдем домой. Ты, наверно, замерз.
За окном было обычное серое небо обычного серого дня. Она сидела на стуле, уткнувшись в колени. Где-то справа компьютерные колонки издавали звуки нового известного произведения режиссеров Голливуда. Что-то там про прошлое и настоящее. Потом она пересматривала этот фильм много раз, и была, в принципе, довольна сюжетом. Этот фильм ей даже нравился. Но тогда она не могла воспринимать ничего извне. В голове было пусто, на душе было плохо. Не было сил шевелиться. Даже плакать сил не было.
А рядом на кровати сидел он. В его глазах можно было увидеть лишь страх. Страх за нее. Все, что сейчас переживала она, он уже прошел, он уже сделал соответствующие выводы. А сегодня решил посвятить и ее во все это. Сегодня было пора. Больше нельзя было тянуть. Он просто встал и обнял Катю. Она почувствовала его боль, его страх. И оба знали, что пока они будут чувствовать тепло друг друга, они смогут пережить все. Вместе.
Она стояла на скалистом обрыве. До нее доносились брызги волн и запах моря. Солнце спряталось за облаками. А где-то вдалеке плыл корабль. Такой фрегат из тех, что рисовали художники и писатели всех времен и народов. Огромный корабль с белыми парусами. Ветер развевал ее волосы, забирался во все складки ситцевого сарафана. Колючая пожелтевшая трава щекотала ее босые ступни. Она стояла с закрытыми глазами.
- Ждешь моряка из далекого плавания?
Сильная рука легла ей на талию. Он поцеловал ее нежно в щеку, обнял холодные плечи, встал за ее спиной. Она повернулась и улыбнулась. Ей всегда было очень хорошо и тепло в его объятиях. Холодная маленькая ручка легла в его - большую, грубую, и они пошли к дому, прячущемуся за лесом. В последний раз она взглянула на горизонт, в надежде еще раз увидеть эти паруса. Но горизонт был чист. Море от неба отделяла точно прочерченная темно-синяя полоса. Она знает, что где-то очень далеко Он стоит за штурвалом своего корабля, слушает советы боцмана и знает, что на берегу его ждет та, которая должна его ждать. А еще она знает, что ни Его, ни корабля никогда не увидит. Они никогда не появлялись на горизонте. И никогда не появятся. Они просто не существуют.
Кому-то весело, кому-то грустно. А мне пусто. Как в старом заброшенном колодце. Оттуда уже давно не берут воду. И все ручьи в округе пересохли. Совсем немного водички на дне осталось. И сквозь прогнившие доски крышки падают капли дождя, тревожа старую кристально-чистую гладь.
Ей до сих пор не дают покоя слова одного из старых знакомых. Когда-то давно - лет сто назад - она его осуждала. Она искренне не могла понять, как так можно жить. А спустя сто лет поняла - так живут все.
- Ты счастлив?
- Счастлив. Если не думать.
Поэтому, собственно, и начала курить =) Если умру в постели - считайте меня лошадью =)))
- Ну, ты, мать, даешь. Опять играешь в свои игры?
- Угу. Сама затеяла!
- Ставки слишком высоки.
- Мы рискуем одинаково.
- Думаешь, он это осознает?
- Хотелось бы. Надеюсь, это не очередные кошки-мышки.
- Уже засосала опасная трясина?
- Я еще могу вытянуть себя за волосы из этого болота.
- Сливайся пока не поздно.
- Не могу. Мне слишком это нравится.
И после вашего последнего разговора знаешь, что я вспомнил? Мы тогда отдыхали в Сочи. Еще в Жемчужине. И был шторм. Даже взрослые люди не лезли в воду. А ты болталась в воде в пределах видимости. И мы с мамой лежали на пляже, светило утреннее солнце, и нам было так тепло и хорошо. И я так привык, что ты постоянно болтаешься на волнах как поплавок. Но тут я посмотрел на тебя, поймал взгляд, и увидел отчаянье. Огромные глаза, полные ужаса, сжатый рот. Ты ни проронила ни слова. Но тогда я понял, что нужно тебя спасать. Выхватил тебя из воды. А огромная волна ударила в спину, и я тебя выронил на мгновение, но потом нашарил где-то на дне. И только задолго после я понял, что в тот момент мы могли тебя потерять.
Я выпала из анабиоза и отправилась на поиски смысла. И они завели меня в такое болото, из которого я уже не могу вытянуть себя за волосы.
А ты всё знаешь. И каждую ночь приходишь ко мне, объясняешь все, раскладываешь по полочкам. Но наутро я уже ничего не помню. И от этого чувствую себя виноватой.
Встретимся в полночь у деревянного камня?
- Сегодня ночью я чуть не разбил нос. Просто во сне вошел в стену и проснулся от дикой боли. И первой мыслью было: "Это все из-за того, что я сегодня встречаюсь с Катей". А теперь это. Нет, ну как в Тойоте может загореться сиденье?
- Это всё - карма!
- Да, а ты - ведьма!
Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru
- Забери себе. Плохая примета - отдавать счастливые билетики.
- Плохая примета красить ногти в черный цвет. А счастливый билетик это покроет, за мое доброе деяние мне воздастся, и моя плохая примета действовать перестанет, - он с хитрой усмешкой посмотрел на нее. - Ведьмочка. Кастовать еще не начала? А пора бы, с черными-то ногтями.
В его словах были давно забытые, до боли знакомые интонации. Рука разжалась. «Всегда было стыдно мусорить на улице».
В комнате они остались вдвоем. Она пыталась как-то развлечься, занять себя чем-нибудь, чтобы не акцентировать внимание на этой неловкой тишине. Старалась не смотреть в его сторону. На стене висели какие-то старинные черно-белые фотографии. Наверно, фотографии детей хозяйки. Молодой парень в военной форме - наверняка, отец Леры. Они с ним очень похожи. На редкость похожи. Значит, счастливая девчонка. Говорят, что девочки, похожие на пап - счастливые.
Он отложил свою гитару, встал. Высокий, длинноволосый, странный он подошел к столу. «Он - плохой» - говорит Светка. Да это и так видно, без слов. Есть в нем что-то дьявольское.
В его руке оказалась огромная бутылка вина, которую он сразу же приложил к губам.
- Какая нелепая затея - пить вино из горла. Будешь?
В дверь позвонили.
Жаль, что спилили ветки этого шикарного дуба, который укрывал от постороннего взгляда. Но именно из-за него на такой этой земле не росли цветы. Здесь редко кто бывает, и поэтому она ходит сюда очень часто. Особенно в последнее время. Уже привыкла здесь не плакать, хотя сначала не могла сдержать слез. Сюда она приходила каждый раз, когда ей было очень уж плохо и непонятно. Жаловаться, советоваться, разговаривать. Брала с собой чекушку водки и лимончик… Сидела за деревянным столиком и смотрела на его фотографию. Вспоминала. Иногда стеснялась говорить при людях, которые редко сюда захаживали. Но зря. Они бы точно поняли все совершенно правильно. Холодный с виду черный мрамор всегда был теплым, когда она прикасалась к нему. А под ним лежал гроб с ее старшим братом.
Он опаздывал на два часа. Она уже успела снова переодеться и начать расстраиваться, сдерживалась лишь для того, чтобы с усмешкой плюнуть ему в лицо. Наконец, раздался звонок в дверь. На пороге стоял он: довольный, веселый, и уже удивленный тем, что она совсем не одета для прогулки.
- Извини, я тут задержался немного. Сначала ждали, пока Лена оденется, потом за Пашкой с Наташкой заходили.
- Вот и обнимайся со своим Пашкой!
Она захлопнула дверь прямо перед его носом. Слезы хлынули из глаз. Такие теплые и совершенно не соленые. Первый раз в своей жизни она сделала то, что сделала. Мама, болтающая с подругой по телефону, гордилась. И теперь они в два голоса убеждали, что все сделано правильно. Она и сама это знала, но легче не становилось. «Точность - вежливость королей. А он даже на принца на сером ослике не похож…»
- Возьмите газетку, девушка, - сказала копошащаяся среди кучи газет одна из противных соседок-бабулек. - И еще, если к вам кто-то приходит, пусть не курят в подъезде. Мы за всем следим, и если такое будет, если нам не понравится, мы попросим, и сделают так, чтобы вы здесь больше не жили. Надоело уже убирать бычки после…
Но она уже ничего не слышала и спокойно поднималась к себе на этаж. Какая-то коалиция «бабульки против молодежи».
Ларек с продуктами пестрел своей витриной, на которой были выставлены цветные пачки сигарет, упаковки с чипсами и бутылки с соком. А для особо надоедливых покупателей на окошке виднелась табличка «карточек нет».
- Спроси-ка, есть ли у них карточки билайновские? - тихо хихикая, попросил Леша у жутко невнимательного Новгородцева.
- Извините, а у вас карточки билайна есть?
- Есть. Вам на сколько?
Уже не сумев сдержать смех, все расхохотались.
- Новгородцев, ты меня пугаешь, когда так делаешь.
- А что ты там видишь?
- Зависит от того, куда он смотрит.
Она сидела на окне и курила. Она всегда любила сидеть на подоконниках и смотреть с высоты на людей, проходящих мимо и проезжающие машины. Помнится, когда-то давно-давно она в первый раз провела весь вечер на окошке своей комнаты, отгородившись от родителей дверью и музыкой. Тогда, пожалуй, она впервые испытала все те эмоции, которые с каждым годом стали посещать ее все чаще и чаще. Чувство одиночества, осознание того, что все лучшее уже позади и какая-то сладкая горькая тоска.
Сегодня она вспоминала весну, которая наступила для нее в этом году очень рано. Солнце еще не грело, да и намека на прорезающуюся сквозь замерзшую землю траву еще не было. Весна была где-то в душе. Там цвели и пахли весенние травы и деревья. А свет струился из глаз. А потом, в середине апреля выпал снег, и все быстренько замерзло и завяло. И она очень боялась, что эти заморозки пройдут слишком не скоро. Зато сейчас она знала, что такой полет все же стоит разбитых коленок…
Прохладный легкий ветерок пробежался по ее мокрой коже как только она открыла дверь. Последний взгляд на свое отражение - тушь не растеклась, да и в общем целом она выглядела довольно неплохо. Мокрая, завернутая в зеленое махровое полотенце.
Когда она вошла в комнату, Новгородцев играл в NFS-ку. Бросив на нее небрежный взгляд, он совершенно не переменился в лице, уткнулся в монитор. Только рука потянулась к сигаретам. «Даже обидно как-то» - подумала она, сидя на диване в обнимку с коленками.
- Давно я никого так сильно не хотел.
Он затушил сигарету.
В этой местности летом почти никогда не бывает настоящей темной ночи. Стоит только солнцу скрыться за горизонтом, через некоторое время снова наступает рассвет… А сейчас, наверно, все же был закат. Где-то за лесом алело небо. Не было ни малейшего ветерка, и озеро блестело своей непоколебимой гладью. И запах костра и воды. И тишина.
- Тебе когда-нибудь дарили закат?
- Нет… - тихо, почти шепотом, стараясь не нарушить тишину, ответила она.
- Значит, этот закат я посвящаю тебе… - как-то слишком серьезно сказал он.
Ей стало страшно и пусто от его слов. А от этого страха - еще и зябко. Она поежилась, обняла себя за плечи.
- Пойдем домой. Ты, наверно, замерз.
За окном было обычное серое небо обычного серого дня. Она сидела на стуле, уткнувшись в колени. Где-то справа компьютерные колонки издавали звуки нового известного произведения режиссеров Голливуда. Что-то там про прошлое и настоящее. Потом она пересматривала этот фильм много раз, и была, в принципе, довольна сюжетом. Этот фильм ей даже нравился. Но тогда она не могла воспринимать ничего извне. В голове было пусто, на душе было плохо. Не было сил шевелиться. Даже плакать сил не было.
А рядом на кровати сидел он. В его глазах можно было увидеть лишь страх. Страх за нее. Все, что сейчас переживала она, он уже прошел, он уже сделал соответствующие выводы. А сегодня решил посвятить и ее во все это. Сегодня было пора. Больше нельзя было тянуть. Он просто встал и обнял Катю. Она почувствовала его боль, его страх. И оба знали, что пока они будут чувствовать тепло друг друга, они смогут пережить все. Вместе.
Она стояла на скалистом обрыве. До нее доносились брызги волн и запах моря. Солнце спряталось за облаками. А где-то вдалеке плыл корабль. Такой фрегат из тех, что рисовали художники и писатели всех времен и народов. Огромный корабль с белыми парусами. Ветер развевал ее волосы, забирался во все складки ситцевого сарафана. Колючая пожелтевшая трава щекотала ее босые ступни. Она стояла с закрытыми глазами.
- Ждешь моряка из далекого плавания?
Сильная рука легла ей на талию. Он поцеловал ее нежно в щеку, обнял холодные плечи, встал за ее спиной. Она повернулась и улыбнулась. Ей всегда было очень хорошо и тепло в его объятиях. Холодная маленькая ручка легла в его - большую, грубую, и они пошли к дому, прячущемуся за лесом. В последний раз она взглянула на горизонт, в надежде еще раз увидеть эти паруса. Но горизонт был чист. Море от неба отделяла точно прочерченная темно-синяя полоса. Она знает, что где-то очень далеко Он стоит за штурвалом своего корабля, слушает советы боцмана и знает, что на берегу его ждет та, которая должна его ждать. А еще она знает, что ни Его, ни корабля никогда не увидит. Они никогда не появлялись на горизонте. И никогда не появятся. Они просто не существуют.
Кому-то весело, кому-то грустно. А мне пусто. Как в старом заброшенном колодце. Оттуда уже давно не берут воду. И все ручьи в округе пересохли. Совсем немного водички на дне осталось. И сквозь прогнившие доски крышки падают капли дождя, тревожа старую кристально-чистую гладь.
Ей до сих пор не дают покоя слова одного из старых знакомых. Когда-то давно - лет сто назад - она его осуждала. Она искренне не могла понять, как так можно жить. А спустя сто лет поняла - так живут все.
- Ты счастлив?
- Счастлив. Если не думать.
Поэтому, собственно, и начала курить =) Если умру в постели - считайте меня лошадью =)))
- Ну, ты, мать, даешь. Опять играешь в свои игры?
- Угу. Сама затеяла!
- Ставки слишком высоки.
- Мы рискуем одинаково.
- Думаешь, он это осознает?
- Хотелось бы. Надеюсь, это не очередные кошки-мышки.
- Уже засосала опасная трясина?
- Я еще могу вытянуть себя за волосы из этого болота.
- Сливайся пока не поздно.
- Не могу. Мне слишком это нравится.
И после вашего последнего разговора знаешь, что я вспомнил? Мы тогда отдыхали в Сочи. Еще в Жемчужине. И был шторм. Даже взрослые люди не лезли в воду. А ты болталась в воде в пределах видимости. И мы с мамой лежали на пляже, светило утреннее солнце, и нам было так тепло и хорошо. И я так привык, что ты постоянно болтаешься на волнах как поплавок. Но тут я посмотрел на тебя, поймал взгляд, и увидел отчаянье. Огромные глаза, полные ужаса, сжатый рот. Ты ни проронила ни слова. Но тогда я понял, что нужно тебя спасать. Выхватил тебя из воды. А огромная волна ударила в спину, и я тебя выронил на мгновение, но потом нашарил где-то на дне. И только задолго после я понял, что в тот момент мы могли тебя потерять.
Я выпала из анабиоза и отправилась на поиски смысла. И они завели меня в такое болото, из которого я уже не могу вытянуть себя за волосы.
А ты всё знаешь. И каждую ночь приходишь ко мне, объясняешь все, раскладываешь по полочкам. Но наутро я уже ничего не помню. И от этого чувствую себя виноватой.
Встретимся в полночь у деревянного камня?
- Сегодня ночью я чуть не разбил нос. Просто во сне вошел в стену и проснулся от дикой боли. И первой мыслью было: "Это все из-за того, что я сегодня встречаюсь с Катей". А теперь это. Нет, ну как в Тойоте может загореться сиденье?
- Это всё - карма!
- Да, а ты - ведьма!
Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru