Маленькому столичному городку.
Ну что, пришла домой, разделась, сбросила отстатки блестк, села на оранжевый диванчик, пошуршала у кошки за ушами - дома.
А до дома ехали, а тройки уже давно отменили, а ехать всё равно было надо.
Господи, как люблю я тебя, город мой замороженный, заснеженный, серый мой непонятый, злой-невлюбчивый...
Едем мы в тройке в такси в чем-то теплом а извозчик скучает по советскому кино, тридцать лет таксистом проработал, две квартиры купил, трех сыновей вырастил, а сейчас как придется ездим, а Вицин был такой хороший, а с Никулиным они вообще не дружили, и сейчас уже таких нет больше людей.
И снег идет.
- А что Вам сейчас в кино не нравится?
- А души в нем нет. И в нас нет.
Я люблю тебя город мой разбитый перестроенный сочиненный придуманный вне сознания любимый неприемлемый отторгающий белокаменный мой теплый сугробенный.
Выпили и тройки нет - споили.
Выпили запили обсудили и никто уже не виноват и делать нечего и банальность любовь осталась не совсем достоевская не чеховская но и не европейская не осмысленная не прочисленная давайте обсудим поговорим выпьем пустоту запьем есть еще люди с кем можно проглотить пустоту одиночную толпостворенную но любить их уже не можется не умеется не правильно не положено феденька положил нам страдать а хочется счастья но уже давно не умеется а снег идет падает в серые сугробы хлопья поземка в теплом зимнем городе который чужих не признает и любит только сожженых.
Нас.
А мы едем по городу и думаем о вечном, продолжаем порывы великих летим в бесконечность возвращаемся в наши коробки кирпичные хрущевские сталинские более поздние более ранние от истории некуда спрятаться живем мы в ее коробах корзинах сплетенных квадратных дай бог чтоб над головой два семьдесят счастье кирпичное поверху да сохранит нас от снега над городом квартирный вопрос нас испортил но дома тепло от соседей веет борщем по лестнице значит мы еще живы.
И можем любить.
Я люблю тебя город мой маленький шепчущий ласковый спрятанный под мостами заезженными выруганный несогласными непришельцами иноземцами сожженый выстроенный заброшенный обласканный единственный мой заснеженный летом растопленный утопающий в яуземосквареке в лужицах в солнечных зайчиках пойманный в дырявом кармане спрятанный ты мой один родной заметеленный запыленный лететь по тебе бы чувствуя радужный дождь.
Не больно.
Я иду по твоим улицам я в мехах так у нас положено ведь зима и деревьям холодно у меня больше нет прошлого всё заснежено под светом фонариков на мостах через реки окаменные обулдыженные временем, я бегу к тебе за спасением я лечу к твоим кольцам суженым я люблю тебя незаслуженного необузданного неприкаянного, мне уже всё равно что замерло в довесенньи твоем отверженном, я бегу по твоим улицам я люблю тебя необъезженного.
Ты мне родина и холОдина, ты мне вечность моя мимолетная, ты мне сущность моя безбожная, отрешенная моя, теплая, я бегу по твоим улицам, я как ты уже вечно заснежена, заморожена и отвергнута, я люблю тебя, моя вечная.