Злоба дня.
Сегодня в Москве произошёл «очередной теракт». Это уже даже не новость. Это меньше, чем новость. Это - само собой, как сугробы зимой, отключенная вода летом, опаздывающие троллейбусы и стервозные продавщицы. Это не новость, потому что это нечто обыденное. Ну, взрыв. А у меня, между прочим, чайник кипит. Или мне, как говорится, чаю не пить?
Из всех, кому я позвонила, когда узнала о случившемся (я, знаете ли, иногда делаю такие старомодные вещи - проверяю, все ли живы, или уже только почти все, что тоже, в принципе, неплохо), примерно половина узнала о взрыве от меня. Реакции, в алфавитном порядке, были следующие:
«А что, опять?»
«Ага»
«Ну и что, а как у тебя дела?»
Реакции тех, кто уже знал, были похожи. «Я уже знаю.» «Да, мы на работе прочитали в интернете.» «Угу.»
Несколько человек посоветовали мне не смотреть новости, чтобы не портить себе настроение. Ещё несколько сказали, что новости всё равно не смотрят и посему настроение у них постоянно-стабильно великолепное.
Только в моём родном городе в аэропорту взрыв. У меня примерно с пол-пятого совершенно испорченное настроение. Прям-таки даже и без новостей испорченное. Совсем-таки отстутсвует у меня настроение сегодня.
Я не могу сказать, что я побежала куда-то сдавать кровь или делать какие-то ПОСТУПКИ. Не побежала. Не делаю. Скорее всего, и делать не буду.
Только мне сегодня стало немного страшно. Впервые за очень долгое время мне стало не противно, не грустно, а именно страшно.
И отнюдь не потому, что взрыв. Гораздо больше шансов в Москве помереть от удара сосулькой по голове. Это уж как у кого на роду написано. Я, например, планирую отойти в мир иной от инфаркта в очереди за туалетной бумагой.
А страшно мне стало потому, что сегодня я полностью осознала, что нам всё равно. Нам всем совсем-совсем наплевать. Нам наплевать настолько, что мы не просто не бросимся на улицы с претензиями к власти, как испанцы. Мы не только не побежим сломя голову сдавать кровь в таком количестве, что её ещё на десять лет вперёд хватит, как американцы. А мы даже между собой, за чаем нашим любимым, с зефиркой и шоколадкой вприкуску сегодняшний день не обсудим. Нам даже неинтересно о нём думать. Нам уже давно всё равно. Нам фиолетово. Нам никак.
И не говорите мне, что это потому что нас то и дело взрывают. И не надо мне демагогии, вроде «А что я-то могу сделать?»
Может и не можете вы ничего особо активненького сделать. Но вы можете - остановиться. Сесть, подумать. Помолиться. Поматериться. Помолчать. Это уж кому что ближе. Поразмышлять о том, что сегодняшний день - он не похож на вчерашний. И на завтрашний он, дай Бог, не похож.
И что если взрывать нас станут каждый день, то каждый из этих дней будет отдельной трагедией. Но никак не нормой. Никак не обыденностью.
Что людей, которые считают трагедию обыденной, уже не спасти.
Что взрывают нас именно такие люди.
Что меньше умерло сегодня в Домодедово, чем нас уже давно неживых ходит по Москве.
И что это - страшнее любого взрыва.
Трагедии не бывают очередными.
Сегодня в Домодедово была трагедия.
Так давайте попробуем, давайте попытаемся - начнём с самого малого. Не будем равнодушными. Хотя бы на минуту. Хотя бы дома за чаем.
Из всех, кому я позвонила, когда узнала о случившемся (я, знаете ли, иногда делаю такие старомодные вещи - проверяю, все ли живы, или уже только почти все, что тоже, в принципе, неплохо), примерно половина узнала о взрыве от меня. Реакции, в алфавитном порядке, были следующие:
«А что, опять?»
«Ага»
«Ну и что, а как у тебя дела?»
Реакции тех, кто уже знал, были похожи. «Я уже знаю.» «Да, мы на работе прочитали в интернете.» «Угу.»
Несколько человек посоветовали мне не смотреть новости, чтобы не портить себе настроение. Ещё несколько сказали, что новости всё равно не смотрят и посему настроение у них постоянно-стабильно великолепное.
Только в моём родном городе в аэропорту взрыв. У меня примерно с пол-пятого совершенно испорченное настроение. Прям-таки даже и без новостей испорченное. Совсем-таки отстутсвует у меня настроение сегодня.
Я не могу сказать, что я побежала куда-то сдавать кровь или делать какие-то ПОСТУПКИ. Не побежала. Не делаю. Скорее всего, и делать не буду.
Только мне сегодня стало немного страшно. Впервые за очень долгое время мне стало не противно, не грустно, а именно страшно.
И отнюдь не потому, что взрыв. Гораздо больше шансов в Москве помереть от удара сосулькой по голове. Это уж как у кого на роду написано. Я, например, планирую отойти в мир иной от инфаркта в очереди за туалетной бумагой.
А страшно мне стало потому, что сегодня я полностью осознала, что нам всё равно. Нам всем совсем-совсем наплевать. Нам наплевать настолько, что мы не просто не бросимся на улицы с претензиями к власти, как испанцы. Мы не только не побежим сломя голову сдавать кровь в таком количестве, что её ещё на десять лет вперёд хватит, как американцы. А мы даже между собой, за чаем нашим любимым, с зефиркой и шоколадкой вприкуску сегодняшний день не обсудим. Нам даже неинтересно о нём думать. Нам уже давно всё равно. Нам фиолетово. Нам никак.
И не говорите мне, что это потому что нас то и дело взрывают. И не надо мне демагогии, вроде «А что я-то могу сделать?»
Может и не можете вы ничего особо активненького сделать. Но вы можете - остановиться. Сесть, подумать. Помолиться. Поматериться. Помолчать. Это уж кому что ближе. Поразмышлять о том, что сегодняшний день - он не похож на вчерашний. И на завтрашний он, дай Бог, не похож.
И что если взрывать нас станут каждый день, то каждый из этих дней будет отдельной трагедией. Но никак не нормой. Никак не обыденностью.
Что людей, которые считают трагедию обыденной, уже не спасти.
Что взрывают нас именно такие люди.
Что меньше умерло сегодня в Домодедово, чем нас уже давно неживых ходит по Москве.
И что это - страшнее любого взрыва.
Трагедии не бывают очередными.
Сегодня в Домодедово была трагедия.
Так давайте попробуем, давайте попытаемся - начнём с самого малого. Не будем равнодушными. Хотя бы на минуту. Хотя бы дома за чаем.