17!
Семнадцать лет назад, 20е ноября тоже выпало на субботу. Примерно в то же время утра, как я сейчас пишу эту запись, мы с Игорем сидели измотанные моими родами и кесаревым в комнате в родовом отделении, где нам сказали ждать, пока не откроется палата в postpartum блоке. Медсестра оставила нам люльку на колесиках с Пухтышкиным и ушла, оставив нас одних.
Я помню то удивление от неожиданной тишины после бега-волнения операционной и родов. И растерянный страх от того, что нас оставили одних с малышом, не обьяснив, как с ним обращаться. Что делать, если он заплачет? Как его держать? Как его кормить? (это мне как раз попытались показать, но эту премудрость я потом еще несколько недель осваивала, пока не стало получаться) Как с ним говорить? Как его растить?
У меня было ощущение, что мне забыли дать учебник по родительству. Где-то там есть инструкция о том, что и как делать, но мне ее почему-то не выдали и не рассказали. И как же теперь быть?
Тишина длилась недолго, потому что Пухтышкин тут же заплакал, и нам как-то очень быстро стало нужно разбираться, как же его успокоить. Ничего не приходило "само по инстинкту." Или может приходило, но мы сами своему наитию не доверяли, и все казалось странным. Вот не было его -- а теперь у нас малыш.
И я сейчас сижу, и у меня в голове не укладывается все то же самое. Как это раз -- и теперь ему семнадцать. Как так может быть? Когда? А нам все еще не выдали тот учебник по родительству, и мы все еще не доверяем своим инстинктам и сомневаемся, и все кажется странным и новым. Но семнадцать? Как это может быть? Куда пролетели все эти годы?
Описать какой он сейчас -- Пухтышкин -- я не могу. Сейчас подумала, и вдруг потекли слезы. Я раньше говорила, что это у меня послеродовое -- стала легко плакать. Ну вот так оно и не прошло пока. Хоть и 17 лет.
Этим летом некоторые из читателей ЖЖ познакомились сами с тем, кого я здесь называю Пухтышкиным. Другие знают его с рождения и видели тоже, как он рос и менялся.
Он -- необыкновенное чудо. Я не знаю, как нам так повезло. Возможно, если б у нас был тот учебник родительства, мы бы могли для него сделать что-нибудь больше и лучше, но даже с любым учебником он никогда не мог бы быть лучше, чем он уже есть. Потому что он -- это такое огромное особое счастье. Он очень-очень хороший, очень умный, очень добрый и замечательный человек.
Аааааа, как ему уже может быть семнадцать? This entry was originally posted at https://angerona.dreamwidth.org/1624693.html (
comments).
Please comment there using OpenID.
Я помню то удивление от неожиданной тишины после бега-волнения операционной и родов. И растерянный страх от того, что нас оставили одних с малышом, не обьяснив, как с ним обращаться. Что делать, если он заплачет? Как его держать? Как его кормить? (это мне как раз попытались показать, но эту премудрость я потом еще несколько недель осваивала, пока не стало получаться) Как с ним говорить? Как его растить?
У меня было ощущение, что мне забыли дать учебник по родительству. Где-то там есть инструкция о том, что и как делать, но мне ее почему-то не выдали и не рассказали. И как же теперь быть?
Тишина длилась недолго, потому что Пухтышкин тут же заплакал, и нам как-то очень быстро стало нужно разбираться, как же его успокоить. Ничего не приходило "само по инстинкту." Или может приходило, но мы сами своему наитию не доверяли, и все казалось странным. Вот не было его -- а теперь у нас малыш.
И я сейчас сижу, и у меня в голове не укладывается все то же самое. Как это раз -- и теперь ему семнадцать. Как так может быть? Когда? А нам все еще не выдали тот учебник по родительству, и мы все еще не доверяем своим инстинктам и сомневаемся, и все кажется странным и новым. Но семнадцать? Как это может быть? Куда пролетели все эти годы?
Описать какой он сейчас -- Пухтышкин -- я не могу. Сейчас подумала, и вдруг потекли слезы. Я раньше говорила, что это у меня послеродовое -- стала легко плакать. Ну вот так оно и не прошло пока. Хоть и 17 лет.
Этим летом некоторые из читателей ЖЖ познакомились сами с тем, кого я здесь называю Пухтышкиным. Другие знают его с рождения и видели тоже, как он рос и менялся.
Он -- необыкновенное чудо. Я не знаю, как нам так повезло. Возможно, если б у нас был тот учебник родительства, мы бы могли для него сделать что-нибудь больше и лучше, но даже с любым учебником он никогда не мог бы быть лучше, чем он уже есть. Потому что он -- это такое огромное особое счастье. Он очень-очень хороший, очень умный, очень добрый и замечательный человек.
Аааааа, как ему уже может быть семнадцать? This entry was originally posted at https://angerona.dreamwidth.org/1624693.html (
comments).
Please comment there using OpenID.