L'autre "Macbeth": une vision symboliste
Прослушал внимательно то, чем отвлекал eye_ame от их увлечений: Блохова "Макбета".
Удельный вес Шекспира, если меня спросите, там больше, чем у Верди - у Верди опера оформлена в законченные номера, ансамбли и т. д., а у Блоха музыка течёт почти непрерывно. У Верди есть обязательные арии ведущих солистов, дуэты, хоры (совершенно смешной с точки зрения здравого смысла хор убийц), большие развёрнутые финалы с ансамблями и застольными песнями и т. д - т. е., то, что можно назвать чёткой и ясной структурой. У Блоха всего этого нет, у него, при безусловно тональной (точнее, ладовой) природе музыкального языка и наличии тяготений (или "тональных центров"), по-моему, аккордовая последовательность "доминанта-тоника" в чистом виде встречается только пару раз за всю оперу (зато в таком месте, что лучше бы уши мои этого не слышали, но об этом позже), а единица музыкального развития - действие, подразделяющееся на картины, соединённые (или разделённые) оркестровыми интерлюдиями. Кроме того, у Блоха в наличии самых шекспировский момент обоих "Макбетов" - монолог привратника, превратившийся в песню.
Если меня спросят, чем колорит "Макбета" Верди отличается от колорита "Макбета" Блоха, я отвечу: у Верди есть свет - бледный свет луны и резкий, ослепительный свет факелов, и его "Макбет" происходит в осязаемом, вещественном мире, в котором действуют сверхъестественные силы, политика в нём не менее важна, чем душевные мятения Макбета и Груох (люблю я это имечко - так звали историческую жену исторического Макбета). То, что происходит у Блоха, на 99 % происходит в черепной коробке - Макбета, Груох, отчасти других персонажей вроде Макдуфа, который здесь basse chantante и отнюдь не персонаж одной арии, как тенор в опере Верди, и - публики. Это в некотором смысле ближе к Шекспиру, чем опера Верди, потому что хорошо слышать текст в то время было гораздо важнее, чем видеть. Поэтому у Блоха тьма - "беспросветный туман" ("brouillard sans lumière") в прологе (там даже фанфары звучат хоть и в оркестре, но так, что, слушая их невнимательно, можно прослушать), кромешная ночь разума во всех остальных. Блох достигает этого благодаря преобладанию тембральных красок низких духовых вроде (на слух - об инструментовке мне в клавире ничего не сообщают) басового кларнета, контрафагота и тубы в самых низких регистрах и аномально низкой тесситурой всех партий, за исключением Макбета (у того полный диапазон с частыми заходами в напряжённый верхний регистр), Макдуфа (нормальный высокий бас, хотя здесь звучит что-то вроде драматического баритона) и, в меньшей степени, Дункана, а гармонически - почти полным уходом из зафиксированной венскими классиками функциональной тональности к ладам, хроматическим альтерациям и расширению трезвучий за счёт дополнительных, зачастую диссонантных звуков (это я тут умно написал, с использованием профессионального жаргона, но на этом жаргон кончается). Символизм никуда не деть: лейтмотив Дункана превращается в музыкальное олицетворение добра и света, поэтому убийство Дункана Макбетом у Блоха и Флега - гораздо более тяжкое преступление, чем убийство безликого и бессловесного короля у Верди и Пьяве.
Из черепной коробки в некотором смысле выбивается вторая картина второго действия - единственная сцена, в которой нет ни Макбета, ни его жены, и которая сама предлагается автором к сокращению: убийство семьи Макдуфа и аналог "патрии оппрессы". Её нет ни в в Женеве (там были и другие, но незначительные купюры, и все или почти все - в третьем действии), ни в Монпелье. Согласно перечню дорожек, эта сцена должна быть в записи из Дюссельдорфа - но её у меня нет. В Монпелье, как сейчас помню, первое действие было нормальной продолжительности, а второе показалось мне дико коротким. Здесь, в записи женевского спектакля, первое действие показалось мне невыносимо, по-тристановски длинным из-за эмоциональной (пере)насыщенности музыки, не в последнюю очередь благодаря Росси-Лемени и Борк, которые поют всё первое действие подряд (передышку им дают божий одуванчик - в смысле, лёгкий и светлый тенор - Дункан и пьяный циничный привратник), а второе (двадцать минут галлюцинаций Макбета на банкете) - таковым, что больше и не надо, потому что не вынести.
Напоследок ложка дёгтя в бочке мёда: финальное ликование по поводу смерти Макбета и воцарения Малькольма мне показалось примерно столь же уместным, как финальное рондо Елены из "Девы озера" в устах Анны Эриссо в венецианской редакции "Магомета Второго". Во-первых, оно выносит нас из черепной коробки в реальный мир, что само по себе невыносимо как яркий свет при выходе из тёмной пещеры. Во-вторых, кто такой этот Малькольм? Рядом с Макбетом он червяк и мелюзга, ничем и никак себя не проявившая (да, типа, возглавил мятеж, хотя серый кардинал тут на самом деле Макдуф), однако на самом деле единственная его рекомендация - происхождение от Дункана, а не собственные заслуги. В этом смысле неумолимые пустые квинты и сухая констатация бардов "парижского" "Макбета" на тему "был Макбет - не стало Макбета" (а что будет дальше, не совсем понятно) мне лично созвучнее.
Однако: хотел бы я когда-нибудь услышать эту оперу в театре? Несомненно, и, пожалуй, с большею охотой, чем одноимённую оперу "Верди".
Удельный вес Шекспира, если меня спросите, там больше, чем у Верди - у Верди опера оформлена в законченные номера, ансамбли и т. д., а у Блоха музыка течёт почти непрерывно. У Верди есть обязательные арии ведущих солистов, дуэты, хоры (совершенно смешной с точки зрения здравого смысла хор убийц), большие развёрнутые финалы с ансамблями и застольными песнями и т. д - т. е., то, что можно назвать чёткой и ясной структурой. У Блоха всего этого нет, у него, при безусловно тональной (точнее, ладовой) природе музыкального языка и наличии тяготений (или "тональных центров"), по-моему, аккордовая последовательность "доминанта-тоника" в чистом виде встречается только пару раз за всю оперу (зато в таком месте, что лучше бы уши мои этого не слышали, но об этом позже), а единица музыкального развития - действие, подразделяющееся на картины, соединённые (или разделённые) оркестровыми интерлюдиями. Кроме того, у Блоха в наличии самых шекспировский момент обоих "Макбетов" - монолог привратника, превратившийся в песню.
Если меня спросят, чем колорит "Макбета" Верди отличается от колорита "Макбета" Блоха, я отвечу: у Верди есть свет - бледный свет луны и резкий, ослепительный свет факелов, и его "Макбет" происходит в осязаемом, вещественном мире, в котором действуют сверхъестественные силы, политика в нём не менее важна, чем душевные мятения Макбета и Груох (люблю я это имечко - так звали историческую жену исторического Макбета). То, что происходит у Блоха, на 99 % происходит в черепной коробке - Макбета, Груох, отчасти других персонажей вроде Макдуфа, который здесь basse chantante и отнюдь не персонаж одной арии, как тенор в опере Верди, и - публики. Это в некотором смысле ближе к Шекспиру, чем опера Верди, потому что хорошо слышать текст в то время было гораздо важнее, чем видеть. Поэтому у Блоха тьма - "беспросветный туман" ("brouillard sans lumière") в прологе (там даже фанфары звучат хоть и в оркестре, но так, что, слушая их невнимательно, можно прослушать), кромешная ночь разума во всех остальных. Блох достигает этого благодаря преобладанию тембральных красок низких духовых вроде (на слух - об инструментовке мне в клавире ничего не сообщают) басового кларнета, контрафагота и тубы в самых низких регистрах и аномально низкой тесситурой всех партий, за исключением Макбета (у того полный диапазон с частыми заходами в напряжённый верхний регистр), Макдуфа (нормальный высокий бас, хотя здесь звучит что-то вроде драматического баритона) и, в меньшей степени, Дункана, а гармонически - почти полным уходом из зафиксированной венскими классиками функциональной тональности к ладам, хроматическим альтерациям и расширению трезвучий за счёт дополнительных, зачастую диссонантных звуков (это я тут умно написал, с использованием профессионального жаргона, но на этом жаргон кончается). Символизм никуда не деть: лейтмотив Дункана превращается в музыкальное олицетворение добра и света, поэтому убийство Дункана Макбетом у Блоха и Флега - гораздо более тяжкое преступление, чем убийство безликого и бессловесного короля у Верди и Пьяве.
Из черепной коробки в некотором смысле выбивается вторая картина второго действия - единственная сцена, в которой нет ни Макбета, ни его жены, и которая сама предлагается автором к сокращению: убийство семьи Макдуфа и аналог "патрии оппрессы". Её нет ни в в Женеве (там были и другие, но незначительные купюры, и все или почти все - в третьем действии), ни в Монпелье. Согласно перечню дорожек, эта сцена должна быть в записи из Дюссельдорфа - но её у меня нет. В Монпелье, как сейчас помню, первое действие было нормальной продолжительности, а второе показалось мне дико коротким. Здесь, в записи женевского спектакля, первое действие показалось мне невыносимо, по-тристановски длинным из-за эмоциональной (пере)насыщенности музыки, не в последнюю очередь благодаря Росси-Лемени и Борк, которые поют всё первое действие подряд (передышку им дают божий одуванчик - в смысле, лёгкий и светлый тенор - Дункан и пьяный циничный привратник), а второе (двадцать минут галлюцинаций Макбета на банкете) - таковым, что больше и не надо, потому что не вынести.
Напоследок ложка дёгтя в бочке мёда: финальное ликование по поводу смерти Макбета и воцарения Малькольма мне показалось примерно столь же уместным, как финальное рондо Елены из "Девы озера" в устах Анны Эриссо в венецианской редакции "Магомета Второго". Во-первых, оно выносит нас из черепной коробки в реальный мир, что само по себе невыносимо как яркий свет при выходе из тёмной пещеры. Во-вторых, кто такой этот Малькольм? Рядом с Макбетом он червяк и мелюзга, ничем и никак себя не проявившая (да, типа, возглавил мятеж, хотя серый кардинал тут на самом деле Макдуф), однако на самом деле единственная его рекомендация - происхождение от Дункана, а не собственные заслуги. В этом смысле неумолимые пустые квинты и сухая констатация бардов "парижского" "Макбета" на тему "был Макбет - не стало Макбета" (а что будет дальше, не совсем понятно) мне лично созвучнее.
Однако: хотел бы я когда-нибудь услышать эту оперу в театре? Несомненно, и, пожалуй, с большею охотой, чем одноимённую оперу "Верди".