Последний Союз - отчёт с игры.
Наверное, стоит написать этот отчёт. Он уже просится из меня какое-то время. Но, чтобы записать, именно времени то и не было.
Итак, мой персонаж - Корхиэль, она же Кауфель, сестра близнец князя Пеларгира, глава Палат Мудрости Пеларгира, а после и Минас Анора, а также травница. У меня было два нежно любимых брата. Мой близнец Торондиль/Нарукзан, он же князь Пеларгира и младший Каламдир/Эзалбэл - искуснейший лекарь.
На момент заезда на игру у персонажа был лишь слегка набросан характер и самые основные его черты. Например, так как в жилах нашей семьи текла кровь Элроса, то я точно знала, что смерть для меня, это дар. И принимала её именно так. А ещё я общалась с эльфами, нарушая закон людей Нуменора, предписанный им их королём. В остальном, это был тот случай, когда я ехала играть, как сыграется, когда ты либо чувствуешь персонажа, и он формируется сам, либо просто играешь так, как тебе кажется наиболее правильным в той или иной ситуации. Надо сказать, что Корхиэль я прочувствовала. Как только началась игра, персонаж начал проявляться, оживать и действовать уже не сильно-то спрашивая меня, что я про это думаю. Такие роли я особенно люблю, именно они для меня настоящие.
Пожалуй, главной отличительной чертой Корхиэль было то, что она мало разговаривала. Персонаж получился довольно замкнутый. Она много слушала, обдумывала, записывала (а что вы хотите от главы библиотеки), но очень мало говорила. За всё время игры лишь несколько длинных филосовских бесед. Но именно так мне было комфортно.
Ночь, на море буря и волны разбиваются о берег. Шум их врывается в мой сон, и он становится тревожным. Я вижу корабли, ветер треплет их паруса, волны захлёстывают палубу и люди борются со стихией, в попытке выжить. Я просыпаюсь и зажигаю свет, тревога не покидает меня. Пойти рассказать Торондилю? Он лишь посмеётся, скажет, что всё это мои девичьи глупости. А между тем, где-то там, в море, сейчас Каламдир. Возможно, мой сон был о нём? Мы так давно не видели младшего брата.
Я спускаюсь вниз, тени разбегаются в сторону от зажжённой лампы, где-то снаружи всё ещё буйствует стихия, но тут, внутри, тепло и спокойно. И уже мне самой кажется странным тревожиться из-за какого-то сна. Я заглядываю в библиотеку, тут тишина и покой, на столе разложены отточенные перья, свитки и чистые листы бумаги. Завтра будет чем заняться. А сейчас я спускаюсь вниз, в главный зал. Торондиль тоже не спит. Подхожу к нему, касаюсь руки и сразу же становится спокойнее. Брат, самый родной для меня человек. Мы вместе с рожденья и нет у меня никого ближе.
Шум снаружи, люди говорят, что прибыли корабли. И тревога возвращается. И сразу же вспоминается сон. А в голове возникает только одно имя - Каламдир. Брат отдаёт распоряжение впустить прибывших внутрь. Их довольно много, мужчины и женщины и это не очень похоже на простую экспедицию. На их лицах читается усталость, но кроме того грусть и даже отчаяние. Зато я вижу среди прибывших Каламдира и радостно бросаюсь ему навстречу.
Вести, которые принесли с собой странники, так ужасны, что просто невозможно их ни принять, ни, тем более, осознать. Погиб Нуменор, великий остров, величайшее государство, а вместе с ним и множество людей. Спаслись лишь немногие, да и то потому, что были изгнаны с острова государем Ар-Фаразоном, так как отказались идти за ним в военный поход против земель Амана. Часть из них прибыла к нам в Пеларгир, под предводительством Анариона, сына Элендиля. Позже появились люди с кораблей Исилдура, брата Анариона. Где же корабли их отца и выжили ли те, кто отплывал на них, никому не известно.
Среди всего этого шума и беспорядка я чувствую себя странно и растерянно, так как не люблю толпу. Впрочем, один эпизод отвлекает моё внимание и переключает мысли в другом направлении. Каламдир подзывает меня к себе. Рядом с ним стоит человек, которого я не видела до того. Брат говорит, что это его хороший друг, которому он доверяет как себе. Его зовут Абартубел. Красивое имя - эта мысль проносится у меня в голове, пока я смотрю незнакомцу в глаза, а затем, протягивая руку, произношу такие простые, но важные слова - Друг моего брата, мой друг. - И он легко сжимает мои пальцы, а затем, склоняясь, целует их. Дрожь пробегает по телу, и я быстро отвожу взгляд. Никто и никогда не целовал мне рук.
Ещё один человек среди прибывших привлекает моё внимание. Его имя Адунахин. Говорят, его спасли от смерти случайно. Втянули на борт корабля, приняв за его брата. Впрочем, я верю, что нет в нашем мире таких случайностей. И раз он остался жить, значит есть в том некий смысл. Адунахин был лекарем Королевских Палат Исцеления и учеником Зигура. И он одержим поиском секрета вечной жизни. Мне довелось перемолвиться с ним несколькими словами. И сразу же стало понятно, как же далеки мы с ним в суждениях. У него блестят глаза, когда он рассуждает о вечной жизни, об отсутствии смерти. А у меня это вызывает лишь грустную улыбку. Думаю, с ним нужно будет попробовать поговорить ещё раз. Хотя, лучше любых разговоров, на мой взгляд, это возможность увидеть эльфов своими глазами. Но не понятно, согласится ли он на подобное.
Затем события сливаются в единый поток. Сначала, во главе с Исилдуром появляются ещё люди. Им удалось пережить это путешествие и их корабли смогли причалить неподалёку. Люди заполняют наш главный зал, делятся впечатлениями и многие из них до сих пор не могут отойти от ужаса произошедшего. По кубкам разливается вино и мы приглашаем всех к столу. Тут прибывает делегация из Умбара, так как люди там видели корабли нуменора во время шторма. И снова страшные вести, которые теперь изгнанники доносят до делегации. И не менее страшная тень недоверия, моментально пролегающая между нами и ними, словно фундамент той высокой стены, которая позже будет становиться лишь выше и выше. Прибывшая делегация не хочет верить, что государь Ар-Фаразон мёртв и что его поход против Амана проигран. Называет спасшихся отступниками и предателями, раз они не захотели идти за государем. И не хочет даже рассматривать тот довод, что государь был ослеплён гордыней и гневом и повёл свой народ на верную гибель. В итоге прощание проходит довольно холодно, но стороны договариваются встретиться позже, чтобы ещё раз обсудить сложившуюся ситуацию.
Тем временем собирается экспедиция на поиски капитана Элендиля. А я ухожу в тишину моей библиотеки, чтобы записать услышанное, а заодно спокойно подумать. Кажется, жизнь наша с этого момента сильно изменится. И я пока не знаю, как именно эти изменения повлияют на меня. Стоит сказать, что мы то с братом довольно давно нарушаем закон, запрещающий общаться с эльфами. Я просто не в состоянии понять и принять этого закона. Тем, кто видел эльфов своими глазами, не может прийти в голову мысль, что можно их бояться или ненавидеть. И, кроме того, наш род, ведёт своё начало от Элроса, брата Элронда. А потому путь в Имладрис для нас открыт, мы знаем тропу к тайной переправе, пройти через которую могут лишь те, кому дозволено это владыкой Элрондом. Ещё много лет назад в своих странствиях я познакомилась и сдружилась с целительницей из Имладриса, Вилинвэ и с тех пор иногда бываю у неё в гостях. Она всегда с радостью встречает меня и делится своей мудростью, знаниями о травах и рецептах, а также просто знанием о мире. Она может многое рассказать, так как многое видела. И она удивительно прекрасна. Как могу я, зная эльфов лично, ненавидеть их? И в то же время нашу дружбу приходится скрывать, так как это нарушение закона, хоть я и считаю его несправедливым.
Время бежит быстро, дни проносятся один за другим, а жизнь наша и правда меняется. Экспедиция, отправленная на поиски капитана Элендиля, принесла вести, что он благополучно высадился в землях Гил-Галада. Там он собирается основать новое государство Арнор. А его сыновья основали две крепости не далеко от Пеларгира, Анарион - Минас Анор, а Исилдур - Минас Итиль. Теперь большую часть своего времени я провожу в Минас-Аноре, занимаясь пополнением его библиотеки. Каламдир здесь же стал главой лекарских палат. А Торондиль теперь постоянно перемещается из Пеларгира в Минас-Анор и обратно, умудряясь одновременно ещё и совершать полезные путешествия.
Так, мы снова с ним отправились в сторону Имлариса. Здесь, как всегда, приняли нас радушно, и немного поболтав с Вилинвэ о последних новостях, я углубилась в изучение её травника и разговоры с местным лекарем о различных рецептах. Вилинвэ взяла с меня обещание, что вскоре я вернусь к ней ещё раз и обещала тогда поделиться запасом имеющихся у них трав, что было для меня весьма важно. Будет чем порадовать младшего брата.
Довелось мне поговорить и с владыкой Элрондом. Тут я вспомнила Адунахина и спросила совета. Что сказать человеку, так упорно ищущему рецепт от дара, который должен бы восприниматься с благодарностью? И владыка нашёл слова, которые, как мне кажется, передают многое. Эти его слова позже я записала на бумаге и оставила среди рукописей в нашей библиотеке. Звучали они так: «Эльфам, вместе с их бессмертием дана память, не позволяющая им забыть что-либо. Человек, переживший горе, утративший тех, кого он любит, страдает, но со временем боль его притупляется, становится легче. Если же этого не происходит, то облегчение придёт к нему со смертью. Эльфы же не могут забить боли своей утраты, а смерть не прерывает их жизнь. В результате среди них есть те, кто пережил столько горя, что жизнь их превратилась в сплошную череду грусти и отчаяния». Когда мне доведётся вновь встретиться с Адунахином, нужно обязательно передать ему эти слова. Хотя, мне кажется, что лучше бы ему посмотреть эльфам в глаза. Глаза передают многое, если не всё, они отражают душу. Но попросить у Элронда разрешения привести сюда Адунахина я не решилась. А больше такой возможности и не представилось. Впрочем, увы, поговорить с Адунахином мне толком тоже не довелось. Мы долгое время не пересекались, а потом он и сам всё понял.
Из Имладриса мы направились в сторону Арнора, желая увидеть, как обосновался государь Элендиль в новых землях. И здесь нас тоже приняли как дорогих гостей. Город ещё только строился и многое нужно было ещё завершить, но уже было понятно, что его ждёт большое будущее. Конечно же, я не могла не посетить местную библиотеку, где поделилась той информацией, что нашла у эльфов и почерпнула новых знаний. А заодно познакомилась с Адунафель, супругой государя Элендиля. Она заведует местными палатами мудрости. И буквально очаровала меня. Уходили мы радостные. И мою душу грело знание, что теперь можно более открыто общаться с народом эльфов. Кажется, старые запреты стали спадать.
Мы вернулись домой, и я вновь погрузилась в повседневные заботы. Рутинные, но такие привычные, они были уже частью меня. Собрать травы, рассортировать и отдать лекарям. Разобрать в библиотеке новые свитки и книги, записать услышанное или увиденное, выслушать желающих что-то новое рассказать и, опять же, записать это. А нового сейчас много. После того как затонул Нуменор изменился весь мир. Говорят, он стал теперь круглым. Мореходы вынуждены заново учиться ходить на кораблях и изучать звёзды. Некоторые из них рассказывают, что если долго плыть на Запад, то вернёшься обратно с Востока. И теперь, чтобы изучить этот новый мир, в странствия отправляются целые экспедиции и отдельные разведчики, а картографы рисуют новые карты. К счастью, сейчас у меня есть помощники. Наурэн как и я травница, а в библиотеке со мной Гильвэн мать Итилиэль, супруги государя Анариона.
Как-то так легко среди записей появляется это обращение - государь Анарион. Но именно так всё и обстоит. Как только было объявлено государство Арнор и основаны Минас Итиль и Минас Анор, жители нашей крепости признали своим государем Анариона, а жители Минас Итиля - Исилдура. Так оба брата из простых нуменорских капитанов, стали Государями. А их отец Элендиль - Королём людей Запада. Да, мы лишь осколок Нуменора. Изгнанники, живущие по своим законам и правилам. А надо сказать, что решено было вернуться к прежним законам. Спасибо запреты на общение с эльфами и употребление их языка. Было отменено рабство и любой раб, который теперь попадёт на территорию нашего государства может считать себя свободным, если он того пожелает. Конечно же, это не могло не вызвать нового накала отношений с Умбаром. Там продолжают верить в то, что Ар-Фаразон жив. И настаивают на соблюдении его законов. Постоянно происходят переговоры, заключаются договора и обе стороны ищут способы сосуществовать рядом и не конфликтовать. Ведь мы являемся одни народом, хоть и случилось так, что наши взгляды сильно разошлись. Но напряжение не спадает, а только нарастает.
А время идет, и дни складываются в месяцы, а месяцы в годы. Я счастлива тем, что много вижу теперь младшего брата. Он весь погрузился в заботы о Палатах Исцеления. С ним рядом я часто вижу принца Менельдиля, который из милого юноши превратился в очаровательного молодого человека. Иногда я с удовольствием заглядываю к Каламдиру, посмотреть, как всё изменилось. Иногда мы говорим о чём-то, возможно довольно незначительном, но таком важном лично для меня. Правда, теперь я реже вижу Торондиля. Он весь в заботах, постоянно куда-то спешит и чем-то занят. Его жизнь не стоит на месте. Зато меня всё чаще посещают мысли о том, что остановилась моя. В ней ничего не меняется, и я не знаю, хорошо это или плохо. Разве вот, порой, я встречаю Абартубела. Но есть ощущение, что с той первой встречи он перестал меня замечать. И только лишь я иногда осторожно на него поглядываю. Не раз мы оказываемся совсем близко. Вот я кладу руку, совсем рядом с его, кажется, ещё немного, и пальцы соприкоснутся. Намеренно ли я это делаю или интуитивно? Я и сама не готова ответить на этот вопрос. Тем более что всё зря. Магия момента рассыпается, и он уходит, а я опять остаюсь одна в своей неизменности.
Недавно с Торондилем едва не случилась беда. Это прочно запало мне в память и породило новые страхи и тревоги. Они с капитаном Мирдином отправились в очередное путешествие в сторону Имладриса и по дороге встретили работорговцев из Кханда. Численный перевес был на стороне работорговцев и брат мой с его спутником попали в плен. Страшно подумать, что могло бы случиться, если бы их сразу же решили отправить в Мордор. Нашли ли бы мы их когда-нибудь, увидела ли бы я ещё брата живым? К счастью, жадность подвела этих подлых людишек и они решили завернуть в Умбар, видимо, надеясь приобрести там ещё рабов. А здесь брат сумел поднять шум, зная, что в городе должен находиться государь Анарион. Надо сказать, что и люди в Умбаре воспылали гневом, едва узнав, что в рабство пытаются продать высоких людей Запада. В результате работорговци были убиты, а брат и Мирдин освобождены. Но всё это породило во мне новые мысли. Как можно вообще защищать рабство? Как можно силой заставлять одного человека работать на другого? И почему соседи наши так упорно отстаивают своё право насильно удерживать других людей у себя в услужении? Несколько позже я имела возможность поговорить с одной из женщин из академии Умбара. Она приходила ко мне в библиотеку искать новых знаний, и мы долго спорили с ней о пользе и вреде рабства. Каждая объясняла свою позицию и каждая верила, что правота на её стороне. Не уверена, что я убедила эту женщину, но, надеюсь, заставила задуматься.
Состоялось ещё одно моё путешествие в Имладрис. На этот раз в довольно большой компании. Сам государь Анарион решил посетить владыку Элронда. А вместе с ним отправилась и довольно внушительная свита. Путь наш был довольно спокойным, и эльфы приняли нас доброжелательно. Я была рада вновь увидеть Вилинвэ, и нам даже удалось выделить время, чтобы немного поговорить. А заодно она передала мне кое-какие травы, из тех, что не растут у нас. Но вот ведь странно, раньше я всегда отдыхала душой, когда приходила сюда, а сейчас словно что-то нависает надо мной и не даёт расслабиться. Здесь очень спокойно и, кажется, что время замедляет свой ход. Но теперь мне не уютно в этом покое и хочется действия. А потому, когда после своего великого совета государи решили отправиться в Линдон, я обрадовалась. Во-первых, я никогда не бывала там раньше, А во-вторых, так снова ко мне возвращалось чувство времени и его скоротечности. Впрочем, в Линдоне государи опять отправились на совет, который грозил затянуться надолго. Зато нас радушно приняли местные эльфы, усадили у очага и, угостив местными напитками, завели разговор. Пожалуй, это те самые разговоры, которые я люблю. Мы обсуждали взгляд на мир и сравнивали разность его восприятия у людей и эльфов. Спорили о том, какие поступки могут идти от сердца, а какие от разума и какие из них важнее. Разговор зашёл и о любви и о ненависти, о вечной жизни и смертности, о добре и зле. Тут я первый раз обратила внимание на то, как во многом сходятся наши с Абартубелом взгляды. Я не могла не соглашаться с тем, о чём говорил он, а если начинала я, то зачастую он продолжал мою мысль. И от этого стало тепло, но грустно.
Королевский совет затянулся надолго. Как мы позже узнали, Гил-Галад принял человеческих королей не очень-то радушно, обвинял в том, что они потворствуют Умбару, закрывают глаза на работорговлю и тёмные ритуалы и призывал к войне. С трудом удалось его убедить в том, что мы надеемся переубедить наших соседей миром. И именно пока продолжался этот, не самый приятный, спор, мы довольно мило общались с эльфами Кирдана. В конце же беседы он всем нам преподнёс по подарку - небольшой морской раковине, сохранившей в себе отзвук моря. Пожалуй, это был действительно прекрасный вечер, впервые за долгое время оба моих брата сидели совсем рядом, тут же были хорошие друзья и, что уж тут скрывать, мужчина, который по-прежнему мне нравился, хотя я и не представляла, замечает ли моё присутствие он.
Когда пришло время возвращаться домой, и вся процессия двинулась в сторону Минас Анора, я ещё раз отправилась к Имладрису, в сопровождении Торондиля и Мирдина, так как выснилось, что нам есть о чём ещё просить Вилинвэ. Была ночь, кромешная тьма, а у нас не было светильников. Впрочем, глаза быстро привыкли, а дорогу мы знали уже хорошо. И в темноте она была особенно прекрасна. Совершенно волшебным светом светились гнилушки вдоль дороги, а в Имладрисе по всему пути были расставлены небольшие фонари, удивительной эльфийской работы. И казалось, что не может быть никакого зла в этих землях. И не верилось, что недавно тут проходили орки, эти ужасные порождения тьмы, свидетельствующие о том, что владыка тьмы просыпается. Встретившая нас Вилинвэ рассказала, что совсем недавно сюда приходил некий человек, искать трав для зелья, дарующего человеку бессмертие. Этих трав ему не дали (впрочем, подобных просто нет), но поговорили с ним и, кажется, он ушёл успокоенным. Нашу просьбу моя прекрасная подруга удовлетворила, и мы смогли отправиться в обратный путь.
Но когда мы вернулись из этого длительного путешествия домой, на меня накатила странная волна отчаяния. Нужно было пойти в библиотеку и записать все последние события, но ноги не несли меня туда. Вот уже около сотни лет я хожу, слушаю и записываю всё, что происходит. Ищу новые тексты и старые легенды, собираю по крупицам знания этого мира. И пишу, пишу, пишу. Но хочу ли я и дальше так же провести все те годы, которые отмеряны мне? Вокруг кипела активная жизнь, так разительно отличавшая нас от довольно спокойного и размеренного ритма жизни эльфов, а я чувствовала себя словно на обочине. Прижавшись спиной к колонне у выхода из Палат Гостеприимства, я стояла и наблюдала, как люди ходят, смеются, общаются и мне казалось, что меня при этом нет. Краем уха я услышала разговор, доносящийся из лекарских палат. Оказывается, человеком, просившим эльфов о травах для бессмертия, был Адунахин. Холод сжал мне сердце. Бессмертие. Зачем так нужно оно этому человеку? Как может он не понимать, что нет хуже проклятья, чем жить вечно? Что бы делала я со своей вечной жизнью, если уже сейчас она начинает казаться мне бессмысленной? Тихонько, не желая мешать, я вошла в палаты и устроилась в уголке. Возможно, услышав я смогу понять его лучше. Кроме Адунахина тут были Калмдир, Абартубел и ещё несколько человек. В полумраке я не разглядела кто, да и не особо старалась. Я просто села за спиной брата и, обняв руками колени, стала слушать, о чём говорит Адунахин. А говорил он о том, что после того, как эльфы не дали ему трав, о которых он просил, он должен был бы возненавидеть их, но не смог. Он посмотрел в глаза одному из них и сумел увидеть всё то, что никак не могло открыться ему раньше. Он увидел суть бессмертия и ужаснулся.
Я слушала эти слова, и слёзы катились по моему лицу. И какая-то пружина медленно разжималась во мне. Очень хотелось кричать, но я не могла себе этого позволить. Только плакать, тихо плакать то ли от бессилия, то ли от тоски. Очень хотелось умереть прямо сейчас. И одновременно с тем мне было очень нужно, чтобы кто-нибудь обнял меня. Вот Адунахин закончил свой рассказ и покинул палаты вместе со своими спутниками. Остались только брат и Абартубел. Они тоже собирались уходить, но повернувшись увидели меня, свернувшуюся в горький клубок и тихо плачущую. И тут же они бросились ко мне - Кауфель, что случилось? - А я даже не могла ничего объяснить, только плакала. Я чувствовала руки брата на моих плечах и… горячую ладонь Абартубела, мягко сжавшую мою руку. Как-то абсолютно незаметно пальцы наши переплелись, и я уже не могла дышать не только от слёз, душивших меня, но и от неспособности поверить в происходящее. И в голове билась только одна мысль - Каламдир, уйди, пожалуйста, вот прямо сейчас - уйди…
Возможно эта мысль оказалась материальна. Мой брат словно услышал меня и, встав, тихо вышел из помещения. А мы с Абартубелом остались вдвоём. И тут меня словно прорвало. Я начала говорить и не могла остановиться. Я говорила о том, как же ужасно бессмертие. И о том, насколько ненужной ощущаю сейчас свою жизнь. И о чём-то ещё, возможно смешном и глупом, но настолько важном для меня в ту минуту. А он гладил мои руки и что-то отвечал мне, утешая. И слёзы кончились, вот уже на лице появилась улыбка, а затем я рассмеялась его шутке. И всё это время мы легко касались друг друга, что казалось мне абсолютным волшебством. - У тебя красивые руки - сказал он вдруг. - Никогда не думала о них с этой стороны - только и смогла ответить я.
Мы ещё долго разговаривали, сначала в лекарских палатах, затем выйдя на улицу и найдя укромный уголок. Он обнимал меня за плечи и я стояла, прижавшись к его груди спиной, ощущая его тепло и слушая слова, которые он произносил шёпотом мне на ушко. И не было в тот миг женщины, счастливее меня. Особенно когда я услышала те слова, которые уже не думала, что он когда-то произнесёт - Я люблю тебя. - Я замерла, не в силах поверить. А затем повернулась к нему лицом и заглянув в глаза тихо ответила - И я люблю тебя.
Что было дальше? Я помню его руки, крепко меня обнимающие, помню, как подхватывает он меня, легко поднимая над землёй, помню свой смех. И ещё помню улыбку младшего брата, когда рука в руке мы с Абартубелом вошли в зал Палат Гостеприимства и сели к очагу. Всё остальное, пожалуй, не важно.
Продолжение следует...
Итак, мой персонаж - Корхиэль, она же Кауфель, сестра близнец князя Пеларгира, глава Палат Мудрости Пеларгира, а после и Минас Анора, а также травница. У меня было два нежно любимых брата. Мой близнец Торондиль/Нарукзан, он же князь Пеларгира и младший Каламдир/Эзалбэл - искуснейший лекарь.
На момент заезда на игру у персонажа был лишь слегка набросан характер и самые основные его черты. Например, так как в жилах нашей семьи текла кровь Элроса, то я точно знала, что смерть для меня, это дар. И принимала её именно так. А ещё я общалась с эльфами, нарушая закон людей Нуменора, предписанный им их королём. В остальном, это был тот случай, когда я ехала играть, как сыграется, когда ты либо чувствуешь персонажа, и он формируется сам, либо просто играешь так, как тебе кажется наиболее правильным в той или иной ситуации. Надо сказать, что Корхиэль я прочувствовала. Как только началась игра, персонаж начал проявляться, оживать и действовать уже не сильно-то спрашивая меня, что я про это думаю. Такие роли я особенно люблю, именно они для меня настоящие.
Пожалуй, главной отличительной чертой Корхиэль было то, что она мало разговаривала. Персонаж получился довольно замкнутый. Она много слушала, обдумывала, записывала (а что вы хотите от главы библиотеки), но очень мало говорила. За всё время игры лишь несколько длинных филосовских бесед. Но именно так мне было комфортно.
Ночь, на море буря и волны разбиваются о берег. Шум их врывается в мой сон, и он становится тревожным. Я вижу корабли, ветер треплет их паруса, волны захлёстывают палубу и люди борются со стихией, в попытке выжить. Я просыпаюсь и зажигаю свет, тревога не покидает меня. Пойти рассказать Торондилю? Он лишь посмеётся, скажет, что всё это мои девичьи глупости. А между тем, где-то там, в море, сейчас Каламдир. Возможно, мой сон был о нём? Мы так давно не видели младшего брата.
Я спускаюсь вниз, тени разбегаются в сторону от зажжённой лампы, где-то снаружи всё ещё буйствует стихия, но тут, внутри, тепло и спокойно. И уже мне самой кажется странным тревожиться из-за какого-то сна. Я заглядываю в библиотеку, тут тишина и покой, на столе разложены отточенные перья, свитки и чистые листы бумаги. Завтра будет чем заняться. А сейчас я спускаюсь вниз, в главный зал. Торондиль тоже не спит. Подхожу к нему, касаюсь руки и сразу же становится спокойнее. Брат, самый родной для меня человек. Мы вместе с рожденья и нет у меня никого ближе.
Шум снаружи, люди говорят, что прибыли корабли. И тревога возвращается. И сразу же вспоминается сон. А в голове возникает только одно имя - Каламдир. Брат отдаёт распоряжение впустить прибывших внутрь. Их довольно много, мужчины и женщины и это не очень похоже на простую экспедицию. На их лицах читается усталость, но кроме того грусть и даже отчаяние. Зато я вижу среди прибывших Каламдира и радостно бросаюсь ему навстречу.
Вести, которые принесли с собой странники, так ужасны, что просто невозможно их ни принять, ни, тем более, осознать. Погиб Нуменор, великий остров, величайшее государство, а вместе с ним и множество людей. Спаслись лишь немногие, да и то потому, что были изгнаны с острова государем Ар-Фаразоном, так как отказались идти за ним в военный поход против земель Амана. Часть из них прибыла к нам в Пеларгир, под предводительством Анариона, сына Элендиля. Позже появились люди с кораблей Исилдура, брата Анариона. Где же корабли их отца и выжили ли те, кто отплывал на них, никому не известно.
Среди всего этого шума и беспорядка я чувствую себя странно и растерянно, так как не люблю толпу. Впрочем, один эпизод отвлекает моё внимание и переключает мысли в другом направлении. Каламдир подзывает меня к себе. Рядом с ним стоит человек, которого я не видела до того. Брат говорит, что это его хороший друг, которому он доверяет как себе. Его зовут Абартубел. Красивое имя - эта мысль проносится у меня в голове, пока я смотрю незнакомцу в глаза, а затем, протягивая руку, произношу такие простые, но важные слова - Друг моего брата, мой друг. - И он легко сжимает мои пальцы, а затем, склоняясь, целует их. Дрожь пробегает по телу, и я быстро отвожу взгляд. Никто и никогда не целовал мне рук.
Ещё один человек среди прибывших привлекает моё внимание. Его имя Адунахин. Говорят, его спасли от смерти случайно. Втянули на борт корабля, приняв за его брата. Впрочем, я верю, что нет в нашем мире таких случайностей. И раз он остался жить, значит есть в том некий смысл. Адунахин был лекарем Королевских Палат Исцеления и учеником Зигура. И он одержим поиском секрета вечной жизни. Мне довелось перемолвиться с ним несколькими словами. И сразу же стало понятно, как же далеки мы с ним в суждениях. У него блестят глаза, когда он рассуждает о вечной жизни, об отсутствии смерти. А у меня это вызывает лишь грустную улыбку. Думаю, с ним нужно будет попробовать поговорить ещё раз. Хотя, лучше любых разговоров, на мой взгляд, это возможность увидеть эльфов своими глазами. Но не понятно, согласится ли он на подобное.
Затем события сливаются в единый поток. Сначала, во главе с Исилдуром появляются ещё люди. Им удалось пережить это путешествие и их корабли смогли причалить неподалёку. Люди заполняют наш главный зал, делятся впечатлениями и многие из них до сих пор не могут отойти от ужаса произошедшего. По кубкам разливается вино и мы приглашаем всех к столу. Тут прибывает делегация из Умбара, так как люди там видели корабли нуменора во время шторма. И снова страшные вести, которые теперь изгнанники доносят до делегации. И не менее страшная тень недоверия, моментально пролегающая между нами и ними, словно фундамент той высокой стены, которая позже будет становиться лишь выше и выше. Прибывшая делегация не хочет верить, что государь Ар-Фаразон мёртв и что его поход против Амана проигран. Называет спасшихся отступниками и предателями, раз они не захотели идти за государем. И не хочет даже рассматривать тот довод, что государь был ослеплён гордыней и гневом и повёл свой народ на верную гибель. В итоге прощание проходит довольно холодно, но стороны договариваются встретиться позже, чтобы ещё раз обсудить сложившуюся ситуацию.
Тем временем собирается экспедиция на поиски капитана Элендиля. А я ухожу в тишину моей библиотеки, чтобы записать услышанное, а заодно спокойно подумать. Кажется, жизнь наша с этого момента сильно изменится. И я пока не знаю, как именно эти изменения повлияют на меня. Стоит сказать, что мы то с братом довольно давно нарушаем закон, запрещающий общаться с эльфами. Я просто не в состоянии понять и принять этого закона. Тем, кто видел эльфов своими глазами, не может прийти в голову мысль, что можно их бояться или ненавидеть. И, кроме того, наш род, ведёт своё начало от Элроса, брата Элронда. А потому путь в Имладрис для нас открыт, мы знаем тропу к тайной переправе, пройти через которую могут лишь те, кому дозволено это владыкой Элрондом. Ещё много лет назад в своих странствиях я познакомилась и сдружилась с целительницей из Имладриса, Вилинвэ и с тех пор иногда бываю у неё в гостях. Она всегда с радостью встречает меня и делится своей мудростью, знаниями о травах и рецептах, а также просто знанием о мире. Она может многое рассказать, так как многое видела. И она удивительно прекрасна. Как могу я, зная эльфов лично, ненавидеть их? И в то же время нашу дружбу приходится скрывать, так как это нарушение закона, хоть я и считаю его несправедливым.
Время бежит быстро, дни проносятся один за другим, а жизнь наша и правда меняется. Экспедиция, отправленная на поиски капитана Элендиля, принесла вести, что он благополучно высадился в землях Гил-Галада. Там он собирается основать новое государство Арнор. А его сыновья основали две крепости не далеко от Пеларгира, Анарион - Минас Анор, а Исилдур - Минас Итиль. Теперь большую часть своего времени я провожу в Минас-Аноре, занимаясь пополнением его библиотеки. Каламдир здесь же стал главой лекарских палат. А Торондиль теперь постоянно перемещается из Пеларгира в Минас-Анор и обратно, умудряясь одновременно ещё и совершать полезные путешествия.
Так, мы снова с ним отправились в сторону Имлариса. Здесь, как всегда, приняли нас радушно, и немного поболтав с Вилинвэ о последних новостях, я углубилась в изучение её травника и разговоры с местным лекарем о различных рецептах. Вилинвэ взяла с меня обещание, что вскоре я вернусь к ней ещё раз и обещала тогда поделиться запасом имеющихся у них трав, что было для меня весьма важно. Будет чем порадовать младшего брата.
Довелось мне поговорить и с владыкой Элрондом. Тут я вспомнила Адунахина и спросила совета. Что сказать человеку, так упорно ищущему рецепт от дара, который должен бы восприниматься с благодарностью? И владыка нашёл слова, которые, как мне кажется, передают многое. Эти его слова позже я записала на бумаге и оставила среди рукописей в нашей библиотеке. Звучали они так: «Эльфам, вместе с их бессмертием дана память, не позволяющая им забыть что-либо. Человек, переживший горе, утративший тех, кого он любит, страдает, но со временем боль его притупляется, становится легче. Если же этого не происходит, то облегчение придёт к нему со смертью. Эльфы же не могут забить боли своей утраты, а смерть не прерывает их жизнь. В результате среди них есть те, кто пережил столько горя, что жизнь их превратилась в сплошную череду грусти и отчаяния». Когда мне доведётся вновь встретиться с Адунахином, нужно обязательно передать ему эти слова. Хотя, мне кажется, что лучше бы ему посмотреть эльфам в глаза. Глаза передают многое, если не всё, они отражают душу. Но попросить у Элронда разрешения привести сюда Адунахина я не решилась. А больше такой возможности и не представилось. Впрочем, увы, поговорить с Адунахином мне толком тоже не довелось. Мы долгое время не пересекались, а потом он и сам всё понял.
Из Имладриса мы направились в сторону Арнора, желая увидеть, как обосновался государь Элендиль в новых землях. И здесь нас тоже приняли как дорогих гостей. Город ещё только строился и многое нужно было ещё завершить, но уже было понятно, что его ждёт большое будущее. Конечно же, я не могла не посетить местную библиотеку, где поделилась той информацией, что нашла у эльфов и почерпнула новых знаний. А заодно познакомилась с Адунафель, супругой государя Элендиля. Она заведует местными палатами мудрости. И буквально очаровала меня. Уходили мы радостные. И мою душу грело знание, что теперь можно более открыто общаться с народом эльфов. Кажется, старые запреты стали спадать.
Мы вернулись домой, и я вновь погрузилась в повседневные заботы. Рутинные, но такие привычные, они были уже частью меня. Собрать травы, рассортировать и отдать лекарям. Разобрать в библиотеке новые свитки и книги, записать услышанное или увиденное, выслушать желающих что-то новое рассказать и, опять же, записать это. А нового сейчас много. После того как затонул Нуменор изменился весь мир. Говорят, он стал теперь круглым. Мореходы вынуждены заново учиться ходить на кораблях и изучать звёзды. Некоторые из них рассказывают, что если долго плыть на Запад, то вернёшься обратно с Востока. И теперь, чтобы изучить этот новый мир, в странствия отправляются целые экспедиции и отдельные разведчики, а картографы рисуют новые карты. К счастью, сейчас у меня есть помощники. Наурэн как и я травница, а в библиотеке со мной Гильвэн мать Итилиэль, супруги государя Анариона.
Как-то так легко среди записей появляется это обращение - государь Анарион. Но именно так всё и обстоит. Как только было объявлено государство Арнор и основаны Минас Итиль и Минас Анор, жители нашей крепости признали своим государем Анариона, а жители Минас Итиля - Исилдура. Так оба брата из простых нуменорских капитанов, стали Государями. А их отец Элендиль - Королём людей Запада. Да, мы лишь осколок Нуменора. Изгнанники, живущие по своим законам и правилам. А надо сказать, что решено было вернуться к прежним законам. Спасибо запреты на общение с эльфами и употребление их языка. Было отменено рабство и любой раб, который теперь попадёт на территорию нашего государства может считать себя свободным, если он того пожелает. Конечно же, это не могло не вызвать нового накала отношений с Умбаром. Там продолжают верить в то, что Ар-Фаразон жив. И настаивают на соблюдении его законов. Постоянно происходят переговоры, заключаются договора и обе стороны ищут способы сосуществовать рядом и не конфликтовать. Ведь мы являемся одни народом, хоть и случилось так, что наши взгляды сильно разошлись. Но напряжение не спадает, а только нарастает.
А время идет, и дни складываются в месяцы, а месяцы в годы. Я счастлива тем, что много вижу теперь младшего брата. Он весь погрузился в заботы о Палатах Исцеления. С ним рядом я часто вижу принца Менельдиля, который из милого юноши превратился в очаровательного молодого человека. Иногда я с удовольствием заглядываю к Каламдиру, посмотреть, как всё изменилось. Иногда мы говорим о чём-то, возможно довольно незначительном, но таком важном лично для меня. Правда, теперь я реже вижу Торондиля. Он весь в заботах, постоянно куда-то спешит и чем-то занят. Его жизнь не стоит на месте. Зато меня всё чаще посещают мысли о том, что остановилась моя. В ней ничего не меняется, и я не знаю, хорошо это или плохо. Разве вот, порой, я встречаю Абартубела. Но есть ощущение, что с той первой встречи он перестал меня замечать. И только лишь я иногда осторожно на него поглядываю. Не раз мы оказываемся совсем близко. Вот я кладу руку, совсем рядом с его, кажется, ещё немного, и пальцы соприкоснутся. Намеренно ли я это делаю или интуитивно? Я и сама не готова ответить на этот вопрос. Тем более что всё зря. Магия момента рассыпается, и он уходит, а я опять остаюсь одна в своей неизменности.
Недавно с Торондилем едва не случилась беда. Это прочно запало мне в память и породило новые страхи и тревоги. Они с капитаном Мирдином отправились в очередное путешествие в сторону Имладриса и по дороге встретили работорговцев из Кханда. Численный перевес был на стороне работорговцев и брат мой с его спутником попали в плен. Страшно подумать, что могло бы случиться, если бы их сразу же решили отправить в Мордор. Нашли ли бы мы их когда-нибудь, увидела ли бы я ещё брата живым? К счастью, жадность подвела этих подлых людишек и они решили завернуть в Умбар, видимо, надеясь приобрести там ещё рабов. А здесь брат сумел поднять шум, зная, что в городе должен находиться государь Анарион. Надо сказать, что и люди в Умбаре воспылали гневом, едва узнав, что в рабство пытаются продать высоких людей Запада. В результате работорговци были убиты, а брат и Мирдин освобождены. Но всё это породило во мне новые мысли. Как можно вообще защищать рабство? Как можно силой заставлять одного человека работать на другого? И почему соседи наши так упорно отстаивают своё право насильно удерживать других людей у себя в услужении? Несколько позже я имела возможность поговорить с одной из женщин из академии Умбара. Она приходила ко мне в библиотеку искать новых знаний, и мы долго спорили с ней о пользе и вреде рабства. Каждая объясняла свою позицию и каждая верила, что правота на её стороне. Не уверена, что я убедила эту женщину, но, надеюсь, заставила задуматься.
Состоялось ещё одно моё путешествие в Имладрис. На этот раз в довольно большой компании. Сам государь Анарион решил посетить владыку Элронда. А вместе с ним отправилась и довольно внушительная свита. Путь наш был довольно спокойным, и эльфы приняли нас доброжелательно. Я была рада вновь увидеть Вилинвэ, и нам даже удалось выделить время, чтобы немного поговорить. А заодно она передала мне кое-какие травы, из тех, что не растут у нас. Но вот ведь странно, раньше я всегда отдыхала душой, когда приходила сюда, а сейчас словно что-то нависает надо мной и не даёт расслабиться. Здесь очень спокойно и, кажется, что время замедляет свой ход. Но теперь мне не уютно в этом покое и хочется действия. А потому, когда после своего великого совета государи решили отправиться в Линдон, я обрадовалась. Во-первых, я никогда не бывала там раньше, А во-вторых, так снова ко мне возвращалось чувство времени и его скоротечности. Впрочем, в Линдоне государи опять отправились на совет, который грозил затянуться надолго. Зато нас радушно приняли местные эльфы, усадили у очага и, угостив местными напитками, завели разговор. Пожалуй, это те самые разговоры, которые я люблю. Мы обсуждали взгляд на мир и сравнивали разность его восприятия у людей и эльфов. Спорили о том, какие поступки могут идти от сердца, а какие от разума и какие из них важнее. Разговор зашёл и о любви и о ненависти, о вечной жизни и смертности, о добре и зле. Тут я первый раз обратила внимание на то, как во многом сходятся наши с Абартубелом взгляды. Я не могла не соглашаться с тем, о чём говорил он, а если начинала я, то зачастую он продолжал мою мысль. И от этого стало тепло, но грустно.
Королевский совет затянулся надолго. Как мы позже узнали, Гил-Галад принял человеческих королей не очень-то радушно, обвинял в том, что они потворствуют Умбару, закрывают глаза на работорговлю и тёмные ритуалы и призывал к войне. С трудом удалось его убедить в том, что мы надеемся переубедить наших соседей миром. И именно пока продолжался этот, не самый приятный, спор, мы довольно мило общались с эльфами Кирдана. В конце же беседы он всем нам преподнёс по подарку - небольшой морской раковине, сохранившей в себе отзвук моря. Пожалуй, это был действительно прекрасный вечер, впервые за долгое время оба моих брата сидели совсем рядом, тут же были хорошие друзья и, что уж тут скрывать, мужчина, который по-прежнему мне нравился, хотя я и не представляла, замечает ли моё присутствие он.
Когда пришло время возвращаться домой, и вся процессия двинулась в сторону Минас Анора, я ещё раз отправилась к Имладрису, в сопровождении Торондиля и Мирдина, так как выснилось, что нам есть о чём ещё просить Вилинвэ. Была ночь, кромешная тьма, а у нас не было светильников. Впрочем, глаза быстро привыкли, а дорогу мы знали уже хорошо. И в темноте она была особенно прекрасна. Совершенно волшебным светом светились гнилушки вдоль дороги, а в Имладрисе по всему пути были расставлены небольшие фонари, удивительной эльфийской работы. И казалось, что не может быть никакого зла в этих землях. И не верилось, что недавно тут проходили орки, эти ужасные порождения тьмы, свидетельствующие о том, что владыка тьмы просыпается. Встретившая нас Вилинвэ рассказала, что совсем недавно сюда приходил некий человек, искать трав для зелья, дарующего человеку бессмертие. Этих трав ему не дали (впрочем, подобных просто нет), но поговорили с ним и, кажется, он ушёл успокоенным. Нашу просьбу моя прекрасная подруга удовлетворила, и мы смогли отправиться в обратный путь.
Но когда мы вернулись из этого длительного путешествия домой, на меня накатила странная волна отчаяния. Нужно было пойти в библиотеку и записать все последние события, но ноги не несли меня туда. Вот уже около сотни лет я хожу, слушаю и записываю всё, что происходит. Ищу новые тексты и старые легенды, собираю по крупицам знания этого мира. И пишу, пишу, пишу. Но хочу ли я и дальше так же провести все те годы, которые отмеряны мне? Вокруг кипела активная жизнь, так разительно отличавшая нас от довольно спокойного и размеренного ритма жизни эльфов, а я чувствовала себя словно на обочине. Прижавшись спиной к колонне у выхода из Палат Гостеприимства, я стояла и наблюдала, как люди ходят, смеются, общаются и мне казалось, что меня при этом нет. Краем уха я услышала разговор, доносящийся из лекарских палат. Оказывается, человеком, просившим эльфов о травах для бессмертия, был Адунахин. Холод сжал мне сердце. Бессмертие. Зачем так нужно оно этому человеку? Как может он не понимать, что нет хуже проклятья, чем жить вечно? Что бы делала я со своей вечной жизнью, если уже сейчас она начинает казаться мне бессмысленной? Тихонько, не желая мешать, я вошла в палаты и устроилась в уголке. Возможно, услышав я смогу понять его лучше. Кроме Адунахина тут были Калмдир, Абартубел и ещё несколько человек. В полумраке я не разглядела кто, да и не особо старалась. Я просто села за спиной брата и, обняв руками колени, стала слушать, о чём говорит Адунахин. А говорил он о том, что после того, как эльфы не дали ему трав, о которых он просил, он должен был бы возненавидеть их, но не смог. Он посмотрел в глаза одному из них и сумел увидеть всё то, что никак не могло открыться ему раньше. Он увидел суть бессмертия и ужаснулся.
Я слушала эти слова, и слёзы катились по моему лицу. И какая-то пружина медленно разжималась во мне. Очень хотелось кричать, но я не могла себе этого позволить. Только плакать, тихо плакать то ли от бессилия, то ли от тоски. Очень хотелось умереть прямо сейчас. И одновременно с тем мне было очень нужно, чтобы кто-нибудь обнял меня. Вот Адунахин закончил свой рассказ и покинул палаты вместе со своими спутниками. Остались только брат и Абартубел. Они тоже собирались уходить, но повернувшись увидели меня, свернувшуюся в горький клубок и тихо плачущую. И тут же они бросились ко мне - Кауфель, что случилось? - А я даже не могла ничего объяснить, только плакала. Я чувствовала руки брата на моих плечах и… горячую ладонь Абартубела, мягко сжавшую мою руку. Как-то абсолютно незаметно пальцы наши переплелись, и я уже не могла дышать не только от слёз, душивших меня, но и от неспособности поверить в происходящее. И в голове билась только одна мысль - Каламдир, уйди, пожалуйста, вот прямо сейчас - уйди…
Возможно эта мысль оказалась материальна. Мой брат словно услышал меня и, встав, тихо вышел из помещения. А мы с Абартубелом остались вдвоём. И тут меня словно прорвало. Я начала говорить и не могла остановиться. Я говорила о том, как же ужасно бессмертие. И о том, насколько ненужной ощущаю сейчас свою жизнь. И о чём-то ещё, возможно смешном и глупом, но настолько важном для меня в ту минуту. А он гладил мои руки и что-то отвечал мне, утешая. И слёзы кончились, вот уже на лице появилась улыбка, а затем я рассмеялась его шутке. И всё это время мы легко касались друг друга, что казалось мне абсолютным волшебством. - У тебя красивые руки - сказал он вдруг. - Никогда не думала о них с этой стороны - только и смогла ответить я.
Мы ещё долго разговаривали, сначала в лекарских палатах, затем выйдя на улицу и найдя укромный уголок. Он обнимал меня за плечи и я стояла, прижавшись к его груди спиной, ощущая его тепло и слушая слова, которые он произносил шёпотом мне на ушко. И не было в тот миг женщины, счастливее меня. Особенно когда я услышала те слова, которые уже не думала, что он когда-то произнесёт - Я люблю тебя. - Я замерла, не в силах поверить. А затем повернулась к нему лицом и заглянув в глаза тихо ответила - И я люблю тебя.
Что было дальше? Я помню его руки, крепко меня обнимающие, помню, как подхватывает он меня, легко поднимая над землёй, помню свой смех. И ещё помню улыбку младшего брата, когда рука в руке мы с Абартубелом вошли в зал Палат Гостеприимства и сели к очагу. Всё остальное, пожалуй, не важно.
Продолжение следует...