Две грустные мысли и одна песня.
Недавно я обратила внимание на то, что давно не слушала новых песен Щербакова. Кто меня знает хотя бы несколько лет, не поверит. Но это так. Раньше, узнав о появлении новой песни, если мне не повезло услышать премьеру, я не успокаивалась, пока не добуду запись. К счастью, такая я была не одна, так что обычно по большому секрету чем-то шипяще-диктофонным, где половины слов не разобрать, обычно кто-нибудь делился. А теперь… я даже не знаю, сколько их есть, песен, которые я не слышала (кажется, уже много). Более того… Большинство песен с самого свежего диска (это суеверие, избегать слова «последний»?), который я слушала бессчётное количество раз, я помню очень плохо. Как-будто что-то глубоко внутри, что-то из основы, из самого важного необратимо изменилось (об этом даже писать страшно… Обычно ж как, напишешь о плохом - и получается, что может это и не так плохо, и вообще не так, а так, слова, мысль изреченная… А сейчас вот пишу и думаю, а вдруг на самом деле так?..)
А вот другое. Вот, живу… Радуюсь чему-то, печалюсь, переживаю, вдохновляюсь, забочусь… Какая-то вокруг меня есть жизнь, реальность, которая меня интересует, волнует. Но все это возможно только если забыть об одной страшной вещи: у меня на родине идёт война. Можно даже не понимать, не знать, что такое для меня родина, можно даже утвреждать, что нет её, никакой родины - ну вот да, нет её, и там идёт война. И даже не знаю, за какую более страшно: за ту, где люди умирают и калечатся, воюя за своё, или за ту, где людям калечат мозги, пытаясь внушить необходимость воевать на чужой территории за непонятную идею. Ну и вот так и живу. Радуюсь детским мордашкам и цветочкам, рукодельным штукам и математическим красивостям, а вот новым стихам порадоваться не получается. Потому что они вот такие (по ссылке видеозапись и текст песни Щербакова «Шесть, семь, восемь...» Спасибо, onkel-friedrich).
Дело не в том, что это плохо - нет, тут всё в порядке, это Щербаков, это всё ещё Щербаков (сказала бы «гениальный», но кто я, чтобы судить), это всё ещё слова-слова, которые я люблю, слова, приготовленные и приправленные, как я люблю, и могу потреблять бесконечно. Но это реальность, та реальность, в которой живут большинство моих друзей, и мой любимый (из ныне живущих) поэт - она в стихах. И я не могу им радоваться.
А вот другое. Вот, живу… Радуюсь чему-то, печалюсь, переживаю, вдохновляюсь, забочусь… Какая-то вокруг меня есть жизнь, реальность, которая меня интересует, волнует. Но все это возможно только если забыть об одной страшной вещи: у меня на родине идёт война. Можно даже не понимать, не знать, что такое для меня родина, можно даже утвреждать, что нет её, никакой родины - ну вот да, нет её, и там идёт война. И даже не знаю, за какую более страшно: за ту, где люди умирают и калечатся, воюя за своё, или за ту, где людям калечат мозги, пытаясь внушить необходимость воевать на чужой территории за непонятную идею. Ну и вот так и живу. Радуюсь детским мордашкам и цветочкам, рукодельным штукам и математическим красивостям, а вот новым стихам порадоваться не получается. Потому что они вот такие (по ссылке видеозапись и текст песни Щербакова «Шесть, семь, восемь...» Спасибо, onkel-friedrich).
Дело не в том, что это плохо - нет, тут всё в порядке, это Щербаков, это всё ещё Щербаков (сказала бы «гениальный», но кто я, чтобы судить), это всё ещё слова-слова, которые я люблю, слова, приготовленные и приправленные, как я люблю, и могу потреблять бесконечно. Но это реальность, та реальность, в которой живут большинство моих друзей, и мой любимый (из ныне живущих) поэт - она в стихах. И я не могу им радоваться.