как балерина на канате
Сомневаюсь. Сомневаюсь в себе, сомневаюсь в своем мужчине. Сомневаюсь в том, что он мой. Сомневаюсь, что он. Сомневаюсь, ни в чем не уверена. Даже в том, что я сомневаюсь. Моему мужчине надо подумать. Сказал, что ему надо побыть одному. Побудь. Я пошла в бсб. Не думать, а убить время без него, потому что соскучилась безумно, бешено соскучилась и хотела его обнять. Прижаться, почувствовать себя нужной, важной ему! Но ему надо подумать. Я же не буду кричать, что он мне нужен, как воздух, как… он! Прямо сейчас. Почему нужен? Потому что показал себя мужчиной, показал, что может заботиться обо мне, о себе, о нас, показал, что такое слушать, показал мне, что могу быть слабой. А я так устала быть сильной, так устала, так устала быть одинокой. Поэтому был нужен. Потому что все хорошо, вместе проводили время, вместе просыпались - засыпали, нежились. И тут - ничего не произошло, просто стена. Надо побыть одному. А я… осталась как маленький ребенок в магазине. Растеряна - как так?! А где он?! Почему одна. И почти готова зарыдать в голос, но стыдно же! Я же большая девочка.
Почти 40 дней, как Одиссея не стало. Может, поэтому было так страшно, так жестоко и больно. Сначала я не поняла, что происходит, потом поняла. Была пятница, а как пятница бсб без Одиссея? Искала его глазами, не понимая, не осознавая, что ищу. Решила вспомнить, как мы с ним познакомились. Взяла бутылку шампанского, налила. Как тогда. Черт! И тут до меня дошло. Я поняла, поняла, поняла, что никогда его не увижу. Что убили, все то, что писала, все то, что рассказывала тогда, я поняла. Ревела. Потом за это было стыдно. Я же сильная! А когда доехала домой - истерика. Я орала в голос, на всю квартиру, металась, билась! Мне так было… невыносимо, просто невозможно одной. Истерика. Настоящая. Вторая в жизни. Злость, непонимание, безысходность, крик! Сигарета, угол, шаги, шаги, шаги, крик. Вой. Он нужен был мне рядом. Хоть кто нибудь рядом тогда, когда я такая слабая, когда так невыносимо. Когда так страшно! Звоню мужчине. Он спит, конечно. Спит. Я его бужу, рыдаю в трубку, говорю, что нужен, что он нужен, сейчас, СЕЙЧАС, можно я к тебе приеду. - не надо, асенька, ехать, ляг поспи. Я утром приеду. Какое поспи?! Я дышать не могу, а ты нужен был, нужен! Нужен!!! Уснула на полу. Утром он приехал. В два часа дня. Побыл недолго. Сказал - мне надо побыть одному и уехал. И ори я - не ори, плачь, стенай, он бы все равно уехал. Не могу себе представить, чтобы мне хоть когда нибудь было хуже. Не могу. А он уехал. Я сказала, ты нужен мне, сейчас нужен!!! Останься! Нужен. Уехал. А я как лежала, так весь день и пролежала. Он ни разу не позвонил, ни разу не скинул. А я лежала на диване, не читала, не спала, не делала ничего. Просто… ничего. Как после такой же истерики два года назад.
И вот так невыносимо плохо, а человек, тот на которого ты можешь рассчитывать, тот, близкий человек, не может быть с тобой. Нет слова не может, есть не хочет. И это тогда, когда невыносимо нужен! Не день назад, когда он хотел быть рядом, он нужен сейчас, всего лишь рядом. Побудь со мной рядом, пожалуйста! - нет. Дебильное нет. Всегда нет. Такое ощущение, что это какая то глупая, придурковатая проверка меня. Кто то сидит наверху, или внизу, я не знаю, а может, сбоку, сзади, не знаю, и проверяет: выдержит - не выдержит; сойдет с ума - не сойдет; напьется - не напьется; справится - не справится? Как будто это любопытно, или забавно, или просто надо знать, как опыт. Да что это такое, когда сердце бьется на части - надо побыть одному. И он знал, что я не усну.
Я почти и не спала.
А сегодня с утра, заехал. Поехали на кладбище, помянули. Нежно обнимал, держал за руку. Свозил на море. А потом уехал. Надо побыть одному. Ася, ты как - плохо. Ну дежрись. К черту! Попросилась остаться у него. Он сильный. Просто прижаться и почувствовать себя защищенной. Просто быть рядом. - мне надо побыть одному. Будь. Только и я буду одна, ты не подумал. Мне будет невыносимо одной, ты не подумал? И мне невыносимо одной. На самом деле так. Иначе почему 4 утра, а я еще не легла?
Понадеялась на него. Он так был не похож на всех. Такой нежный, заботливый, делал мне завтрак, смешил меня, заинтересовывал, спасал от других, от себя самой. Но это были мелочи на работе или просто плохое настроение. А когда он на самом деле был нужен, он не смог этого сделать. А надо было всего лишь быть рядом. А я всего лишь не нужна, вот и все. И как бы я ни тешила себя надеждами, что все еще может быть, я знаю, что я не могу на него положиться. И как бы ни обманывала себя, я просто знаю, что не нужна.
У меня все эти дни такая безысходность и печаль. Три дня печали. Одна. Ощущаю себя балериной - канатоходцем, канатоходцей маленькая, хрупкая, ножки тоненькие, ручки тоненькие, тоненькая же веревочка. А под ней - пропасть. Эта огромная, невообразимая пропасть для меня одной, маленькой и хрупкой. И толпа народа! С открытыми ртами. Внизу. Я ступаю на веревочку. Одной ногой, одним носочком. Толпа ахает и замирает, затаивает дыхание. Я иду, сосредоточившись только на этой веревочке. И если я упаду, соскользну и разобьюсь насмерть, толпа лишь так же ахнет с открытыми ртами. Я одна. Одна одна. Поэтому мне нельзя упасть, мне надо дойти. И я твердо иду. Но дело в том, что я сама не знаю, дойду ли. А если дойду, мне будут аплодировать. Может быть, даже стоя. Но я все равно буду одна. Маленькая, хрупкая, и махать рукой. Одна. Потому что красива, чтобы смотреть и интересна, чтобы наблюдать, но не спасать же. Пусть и маленькая, пусть и хрупкая.
Почти 40 дней, как Одиссея не стало. Может, поэтому было так страшно, так жестоко и больно. Сначала я не поняла, что происходит, потом поняла. Была пятница, а как пятница бсб без Одиссея? Искала его глазами, не понимая, не осознавая, что ищу. Решила вспомнить, как мы с ним познакомились. Взяла бутылку шампанского, налила. Как тогда. Черт! И тут до меня дошло. Я поняла, поняла, поняла, что никогда его не увижу. Что убили, все то, что писала, все то, что рассказывала тогда, я поняла. Ревела. Потом за это было стыдно. Я же сильная! А когда доехала домой - истерика. Я орала в голос, на всю квартиру, металась, билась! Мне так было… невыносимо, просто невозможно одной. Истерика. Настоящая. Вторая в жизни. Злость, непонимание, безысходность, крик! Сигарета, угол, шаги, шаги, шаги, крик. Вой. Он нужен был мне рядом. Хоть кто нибудь рядом тогда, когда я такая слабая, когда так невыносимо. Когда так страшно! Звоню мужчине. Он спит, конечно. Спит. Я его бужу, рыдаю в трубку, говорю, что нужен, что он нужен, сейчас, СЕЙЧАС, можно я к тебе приеду. - не надо, асенька, ехать, ляг поспи. Я утром приеду. Какое поспи?! Я дышать не могу, а ты нужен был, нужен! Нужен!!! Уснула на полу. Утром он приехал. В два часа дня. Побыл недолго. Сказал - мне надо побыть одному и уехал. И ори я - не ори, плачь, стенай, он бы все равно уехал. Не могу себе представить, чтобы мне хоть когда нибудь было хуже. Не могу. А он уехал. Я сказала, ты нужен мне, сейчас нужен!!! Останься! Нужен. Уехал. А я как лежала, так весь день и пролежала. Он ни разу не позвонил, ни разу не скинул. А я лежала на диване, не читала, не спала, не делала ничего. Просто… ничего. Как после такой же истерики два года назад.
И вот так невыносимо плохо, а человек, тот на которого ты можешь рассчитывать, тот, близкий человек, не может быть с тобой. Нет слова не может, есть не хочет. И это тогда, когда невыносимо нужен! Не день назад, когда он хотел быть рядом, он нужен сейчас, всего лишь рядом. Побудь со мной рядом, пожалуйста! - нет. Дебильное нет. Всегда нет. Такое ощущение, что это какая то глупая, придурковатая проверка меня. Кто то сидит наверху, или внизу, я не знаю, а может, сбоку, сзади, не знаю, и проверяет: выдержит - не выдержит; сойдет с ума - не сойдет; напьется - не напьется; справится - не справится? Как будто это любопытно, или забавно, или просто надо знать, как опыт. Да что это такое, когда сердце бьется на части - надо побыть одному. И он знал, что я не усну.
Я почти и не спала.
А сегодня с утра, заехал. Поехали на кладбище, помянули. Нежно обнимал, держал за руку. Свозил на море. А потом уехал. Надо побыть одному. Ася, ты как - плохо. Ну дежрись. К черту! Попросилась остаться у него. Он сильный. Просто прижаться и почувствовать себя защищенной. Просто быть рядом. - мне надо побыть одному. Будь. Только и я буду одна, ты не подумал. Мне будет невыносимо одной, ты не подумал? И мне невыносимо одной. На самом деле так. Иначе почему 4 утра, а я еще не легла?
Понадеялась на него. Он так был не похож на всех. Такой нежный, заботливый, делал мне завтрак, смешил меня, заинтересовывал, спасал от других, от себя самой. Но это были мелочи на работе или просто плохое настроение. А когда он на самом деле был нужен, он не смог этого сделать. А надо было всего лишь быть рядом. А я всего лишь не нужна, вот и все. И как бы я ни тешила себя надеждами, что все еще может быть, я знаю, что я не могу на него положиться. И как бы ни обманывала себя, я просто знаю, что не нужна.
У меня все эти дни такая безысходность и печаль. Три дня печали. Одна. Ощущаю себя балериной - канатоходцем, канатоходцей маленькая, хрупкая, ножки тоненькие, ручки тоненькие, тоненькая же веревочка. А под ней - пропасть. Эта огромная, невообразимая пропасть для меня одной, маленькой и хрупкой. И толпа народа! С открытыми ртами. Внизу. Я ступаю на веревочку. Одной ногой, одним носочком. Толпа ахает и замирает, затаивает дыхание. Я иду, сосредоточившись только на этой веревочке. И если я упаду, соскользну и разобьюсь насмерть, толпа лишь так же ахнет с открытыми ртами. Я одна. Одна одна. Поэтому мне нельзя упасть, мне надо дойти. И я твердо иду. Но дело в том, что я сама не знаю, дойду ли. А если дойду, мне будут аплодировать. Может быть, даже стоя. Но я все равно буду одна. Маленькая, хрупкая, и махать рукой. Одна. Потому что красива, чтобы смотреть и интересна, чтобы наблюдать, но не спасать же. Пусть и маленькая, пусть и хрупкая.