Пианино, или Давай договоримся
Хочу поговорить об одной очень популярной сегодня психологической тактике, которая при внимательном рассмотрении оказывается манипуляцией, и очень токсичной по своим последствиям. При этом те, кто её применяет, так, конечно, не думают - напротив, принято считать, что это такой замечательный современный продвинутый способ взаимодействия с детьми.
Формулируется она так: "С ребёнком всегда можно договориться". Или даже "С ребёнком нужно договариваться".
Когда мне было пять лет, я страстно возжелала научиться играть на пианино. Родители поначалу отнеслись к этому несерьёзно - ну мало ли что в голову ребёнку взбредёт, сегодня хочет, завтра расхочет - и подарили мне на ДР игрушечное пианино, типа такого:
Разыгралась сцена "Малыш, которому подарили игрушечную собачку". Родители поняли, что дело нешуточное. Время шло, а желание не пропадало. Надо было что-то решать.
Мама почему-то была против. Наверное, считала это ненужной блажью (тогда ещё музыкальная школа не считалась непременным элементом "хорошего воспитания и правильного развития"), и было жалко тратить совсем не лишние в семье деньги на дорогой инструмент, которому ещё и место в малогабаритной квартире нужно найти. И она решила "договориться" со мной на скрипку (не знаю, почему именно на скрипку - видимо, стоила дешевле и места мало занимала).
Когда у неё закончились сколько-нибудь разумные доводы, ни один из которых не мог заставить меня согласиться на такую возмутительную замену, она, видимо, отчаявшись, выдала такое:
- Пианино очень тяжёлое - когда папа будет тащить его на четвёртый этаж, он надорвётся!
Слово "надорвётся" звучало страшно и явно означало что-то ужасное и непоправимое.
И я скрепя сердце согласилась на скрипку.
А что мне оставалось делать? Папу я любила и пожертвовать его здоровьем (а может, и жизнью!) даже ради пианино не могла. Я, что называется, сделала "правильный выбор" (на самом деле единственно возможный в тех обстоятельствах).
Мама посчитала, что она со мной договорилась.
Помню то тяжёлое чувство, которое меня охватило. Помимо прочего, было в нём смутное ощущение, что меня крепко обдурили - непонятно как и в чём, но обдурили. Не хотела я играть на этой дурацкой скрипке! Но - "ты же сама согласилась!" Ну да, согласилась, так и было. Всё правда.
Впрочем, история эта потом завершилась вполне благополучно (моя мама, привыкшая держать товар в руках, напросилась со мной посидеть на уроке в музыкальной школе, и послушав звуки, издаваемые юной скрипачкой-четвероклассницей, пришла к выводу, что выслушивать дома такое в течение четырёх лет она точно не готова, и согласилась на пианино, деньги на которое дала бабушка, давно уже потихоньку копившая с пенсии мне на инструмент), так что я привыкла рассказывать её как семейный анекдот.
Но вот теперь, когда прочитала очередное "с ребёнком надо договариваться", откуда-то из глубин вдруг всплыло то чувство обдуренности.
Слушайте, взрослый не может договариваться с ребёнком. Просто по определению.
"Договориться - это прийти к соглашению (с кем-то о чём-то) в процессе переговоров.
Переговоры - коммуникация между сторонами (переговорщиками) для достижения своих целей, при которой каждая из сторон имеет равные возможности в контроле ситуации и принятии решения, которое закрепляется договором".
В этих определениях понятий "договариваться" и "переговоры" каждое слово уличает нас во лжи.
Начиная уже со слова "сторонами" - некоторые особо продвинутые и демократичные родители пытаются "договариваться" с двухлетними, полуторагодовалыми, даже годовалыми детьми, в то время как "там" ещё и "стороны"-то никакой нет, ребёнок себя от матери не отделяет. С кем они договариваются? сами с собой?
Но даже когда "там" вроде как кто-то и появляется, ни о каких равных возможностях речи идти не может. Ребёнок априори зависим от взрослого - и чем младше, тем сильнее зависим. Родители не "партнёры" детям, это невозможно. Они в абсолютно неравном положении.
"Договариваться имеет смысл только с теми, кто понимает необходимость договоренностей, умеет договариваться и может договоренности выполнять".
У маленького ребёнка целей в полном смысле нет, у него только сиюминутные импульсивные желания. У него нет представления о будущем, он живёт здесь и сейчас. Как можно с ним договориться о том, чего для него попросту не существует? Он не может ни "контролировать ситуацию", ни "принимать решение" - ему попросту нечем это делать. Он не понимает необходимости договоренностей, не умеет договариваться и не может договоренности выполнять.
Дальше. Давайте честно. Когда родитель говорит ребёнку "давай договоримся", он ведь на самом деле вовсе не собирается с ним договариваться в том смысле, в каком делал бы это с другим равным себе взрослым. Он уже знает, каким должен быть результат переговоров, и хочет просто уговорить ребёнка на это решение, а по сути - продавить его на "добровольное" согласие с этим решением.
И у взрослого есть все возможности этого добиться, поскольку он имеет дело с несравнимо более слабым "оппонентом", можно сказать, с заведомо недееспособным в этой области. У ребёнка нет ни психической зрелости, ни интеллектуальных возможностей, ни жизненного опыта, ни волевых качеств, ни, наконец, ораторских навыков, чтобы противостоять напору родителя в таких "переговорах".
Всё, что он может противопоставить - это крики и плач. (До тех пор, пока его и от этого последнего аргумента не "отучат" тем или иным способом.)
Чаще всего "договорённость" достигается простым способом: ребёнку предлагается "выбор" между худшей альтернативой и немного менее худшей. И взрослый знает, что должен "выбрать" ребёнок.
"Родители почти всегда врут, когда говорят, что «договариваются» с ребенком. И чем меньше ребенок, тем масштабнее это вранье".
Зачем же родители это делают?
Из убеждения, что авторитарность это плохо, а демократичность и "уважение к личности ребёнка" хорошо (даже если там ещё никакой личности не наблюдается). На деле выходит, что как раз подлинного уважения к ребёнку, с его реальными возможностями, в таком отношении нет - его обманывают, им манипулируют, от него ждут невыполнимого. Сначала облапошивают, пользуясь своим взрослым превосходством и его детской зависимостью, а потом требуют, чтобы он "выполнял договорённость", в которую его загнали как в ловушку. "Ну мы же договорились!" "Ну ты же сам согласился!"
Страх современных родителей "быть авторитарными" - это боязнь нанести ребёнку обиду, ранить его прямым отказом, оказаться в его глазах "плохим", вызвать у него гнев или слёзы, неумение выносить его негативные эмоции. Это желание в корне подавить протест ребёнка. Наконец, это боязнь ответственности. Путём "договорённостей" они пытаются переложить половину своей ответственности на ребёнка, когда он к этому совершенно не готов, толкая его к неврозу.
Самые маленькие легко соглашаются, не понимая, на что они, собственно, согласились - и тут же об этом забывают. Но родитель-то помнит - и часто на полном серьёзе ждёт, что ребёнок будет "выполнять договор". Тех, кто уже способен о чём-то таком вспомнить, начинают упрекать в "несоблюдении"; ребёнок не понимает, в чём он виноват, но усваивает, что виноват.
Дети постарше начинают постепенно осознавать подвох - они уже понимают, что "сами согласились", но не понимают, почему они согласились на то, чего не хотели, и могут вообще не научиться понимать, чего они на самом деле хотят (особенно если родители восклицают "Ну ты сам не знаешь, чего хочешь! мы же договорились!").
Если родители особо усердствуют в "договорах с ребёнком", дети в попытках сохранить свою психику прибегают к защитам - одни истерят, другие бунтуют и "уходят в отказ", третьи учатся ускользать, легко давая любые обещания ("чтобы отвязались"), которые даже не собираются выполнять. И это, наверное, ещё не худший исход.
Те, кто честно пытается "выполнять договорённости", принимая их за чистую монету и заглушая неприятное чувство обманутости, становятся уязвимыми к манипуляциям "давления на совесть" - их легче продавить согласиться на то, чего они не хотят, а потом - на "выполнение договора".
А главное, когда они сами становятся родителями, у них автоматически включается заложенная неосознанная программа - и они начинают "договариваться" уже со своими детьми. Ведь договариваться - это так хорошо и правильно.
Формулируется она так: "С ребёнком всегда можно договориться". Или даже "С ребёнком нужно договариваться".
Когда мне было пять лет, я страстно возжелала научиться играть на пианино. Родители поначалу отнеслись к этому несерьёзно - ну мало ли что в голову ребёнку взбредёт, сегодня хочет, завтра расхочет - и подарили мне на ДР игрушечное пианино, типа такого:
Разыгралась сцена "Малыш, которому подарили игрушечную собачку". Родители поняли, что дело нешуточное. Время шло, а желание не пропадало. Надо было что-то решать.
Мама почему-то была против. Наверное, считала это ненужной блажью (тогда ещё музыкальная школа не считалась непременным элементом "хорошего воспитания и правильного развития"), и было жалко тратить совсем не лишние в семье деньги на дорогой инструмент, которому ещё и место в малогабаритной квартире нужно найти. И она решила "договориться" со мной на скрипку (не знаю, почему именно на скрипку - видимо, стоила дешевле и места мало занимала).
Когда у неё закончились сколько-нибудь разумные доводы, ни один из которых не мог заставить меня согласиться на такую возмутительную замену, она, видимо, отчаявшись, выдала такое:
- Пианино очень тяжёлое - когда папа будет тащить его на четвёртый этаж, он надорвётся!
Слово "надорвётся" звучало страшно и явно означало что-то ужасное и непоправимое.
И я скрепя сердце согласилась на скрипку.
А что мне оставалось делать? Папу я любила и пожертвовать его здоровьем (а может, и жизнью!) даже ради пианино не могла. Я, что называется, сделала "правильный выбор" (на самом деле единственно возможный в тех обстоятельствах).
Мама посчитала, что она со мной договорилась.
Помню то тяжёлое чувство, которое меня охватило. Помимо прочего, было в нём смутное ощущение, что меня крепко обдурили - непонятно как и в чём, но обдурили. Не хотела я играть на этой дурацкой скрипке! Но - "ты же сама согласилась!" Ну да, согласилась, так и было. Всё правда.
Впрочем, история эта потом завершилась вполне благополучно (моя мама, привыкшая держать товар в руках, напросилась со мной посидеть на уроке в музыкальной школе, и послушав звуки, издаваемые юной скрипачкой-четвероклассницей, пришла к выводу, что выслушивать дома такое в течение четырёх лет она точно не готова, и согласилась на пианино, деньги на которое дала бабушка, давно уже потихоньку копившая с пенсии мне на инструмент), так что я привыкла рассказывать её как семейный анекдот.
Но вот теперь, когда прочитала очередное "с ребёнком надо договариваться", откуда-то из глубин вдруг всплыло то чувство обдуренности.
Слушайте, взрослый не может договариваться с ребёнком. Просто по определению.
"Договориться - это прийти к соглашению (с кем-то о чём-то) в процессе переговоров.
Переговоры - коммуникация между сторонами (переговорщиками) для достижения своих целей, при которой каждая из сторон имеет равные возможности в контроле ситуации и принятии решения, которое закрепляется договором".
В этих определениях понятий "договариваться" и "переговоры" каждое слово уличает нас во лжи.
Начиная уже со слова "сторонами" - некоторые особо продвинутые и демократичные родители пытаются "договариваться" с двухлетними, полуторагодовалыми, даже годовалыми детьми, в то время как "там" ещё и "стороны"-то никакой нет, ребёнок себя от матери не отделяет. С кем они договариваются? сами с собой?
Но даже когда "там" вроде как кто-то и появляется, ни о каких равных возможностях речи идти не может. Ребёнок априори зависим от взрослого - и чем младше, тем сильнее зависим. Родители не "партнёры" детям, это невозможно. Они в абсолютно неравном положении.
"Договариваться имеет смысл только с теми, кто понимает необходимость договоренностей, умеет договариваться и может договоренности выполнять".
У маленького ребёнка целей в полном смысле нет, у него только сиюминутные импульсивные желания. У него нет представления о будущем, он живёт здесь и сейчас. Как можно с ним договориться о том, чего для него попросту не существует? Он не может ни "контролировать ситуацию", ни "принимать решение" - ему попросту нечем это делать. Он не понимает необходимости договоренностей, не умеет договариваться и не может договоренности выполнять.
Дальше. Давайте честно. Когда родитель говорит ребёнку "давай договоримся", он ведь на самом деле вовсе не собирается с ним договариваться в том смысле, в каком делал бы это с другим равным себе взрослым. Он уже знает, каким должен быть результат переговоров, и хочет просто уговорить ребёнка на это решение, а по сути - продавить его на "добровольное" согласие с этим решением.
И у взрослого есть все возможности этого добиться, поскольку он имеет дело с несравнимо более слабым "оппонентом", можно сказать, с заведомо недееспособным в этой области. У ребёнка нет ни психической зрелости, ни интеллектуальных возможностей, ни жизненного опыта, ни волевых качеств, ни, наконец, ораторских навыков, чтобы противостоять напору родителя в таких "переговорах".
Всё, что он может противопоставить - это крики и плач. (До тех пор, пока его и от этого последнего аргумента не "отучат" тем или иным способом.)
Чаще всего "договорённость" достигается простым способом: ребёнку предлагается "выбор" между худшей альтернативой и немного менее худшей. И взрослый знает, что должен "выбрать" ребёнок.
Click to view"Родители почти всегда врут, когда говорят, что «договариваются» с ребенком. И чем меньше ребенок, тем масштабнее это вранье".
Зачем же родители это делают?
Из убеждения, что авторитарность это плохо, а демократичность и "уважение к личности ребёнка" хорошо (даже если там ещё никакой личности не наблюдается). На деле выходит, что как раз подлинного уважения к ребёнку, с его реальными возможностями, в таком отношении нет - его обманывают, им манипулируют, от него ждут невыполнимого. Сначала облапошивают, пользуясь своим взрослым превосходством и его детской зависимостью, а потом требуют, чтобы он "выполнял договорённость", в которую его загнали как в ловушку. "Ну мы же договорились!" "Ну ты же сам согласился!"
Страх современных родителей "быть авторитарными" - это боязнь нанести ребёнку обиду, ранить его прямым отказом, оказаться в его глазах "плохим", вызвать у него гнев или слёзы, неумение выносить его негативные эмоции. Это желание в корне подавить протест ребёнка. Наконец, это боязнь ответственности. Путём "договорённостей" они пытаются переложить половину своей ответственности на ребёнка, когда он к этому совершенно не готов, толкая его к неврозу.
Самые маленькие легко соглашаются, не понимая, на что они, собственно, согласились - и тут же об этом забывают. Но родитель-то помнит - и часто на полном серьёзе ждёт, что ребёнок будет "выполнять договор". Тех, кто уже способен о чём-то таком вспомнить, начинают упрекать в "несоблюдении"; ребёнок не понимает, в чём он виноват, но усваивает, что виноват.
Дети постарше начинают постепенно осознавать подвох - они уже понимают, что "сами согласились", но не понимают, почему они согласились на то, чего не хотели, и могут вообще не научиться понимать, чего они на самом деле хотят (особенно если родители восклицают "Ну ты сам не знаешь, чего хочешь! мы же договорились!").
Если родители особо усердствуют в "договорах с ребёнком", дети в попытках сохранить свою психику прибегают к защитам - одни истерят, другие бунтуют и "уходят в отказ", третьи учатся ускользать, легко давая любые обещания ("чтобы отвязались"), которые даже не собираются выполнять. И это, наверное, ещё не худший исход.
Те, кто честно пытается "выполнять договорённости", принимая их за чистую монету и заглушая неприятное чувство обманутости, становятся уязвимыми к манипуляциям "давления на совесть" - их легче продавить согласиться на то, чего они не хотят, а потом - на "выполнение договора".
А главное, когда они сами становятся родителями, у них автоматически включается заложенная неосознанная программа - и они начинают "договариваться" уже со своими детьми. Ведь договариваться - это так хорошо и правильно.