Гамелен, франко-польские военные переговоры в мае 1939. Перепост с ВИФа.
Отрывок из 2-го тома "Служить" Гамелена, часть “1939 год”, глава "Наша позиция по отношению к Польше", стр. 410-429. Краткое содержание.
Гамелен начинает главу с вопроса о гарантиях, выданных якобы 13 апреля Францией и ВБ Румынии, Греции и Польше (все даты здесь и далее цитируются по данным мемуарам, никакой сверки я не проводил). Германия отвечает 28 апреля денонсацией германо-польского договора 1934 г. При этом Гамелен утверждает, что гарантии ВБ Польше были запрошены у первой именно Францией.
Неожиданно для Гамелена 13 мая поступает сообщение о приезде 14-го польского военного министра Каспшицкого (Kasprzycki и спасибо ув. Паулю). Оказалось, что поляк приехал оговаривать франко-польское соглашение о военном сотрудничестве. Ага. Гамелен вспоминает 38-ой год, Мюнхен, Тешин и последовавшее охлаждение франко-польских отношений. Он пишет, что теперь "хотел бы избежать любых детальных договорённостей с поляками до тех пор ... пока мы не начали переговоров с верховным командованием русских". Тем не менее, польский МО с непроизносимой фамилией попадает к Гамелену на приём в понедельник 15 мая и говорит об уже заключённом политическом соглашении и об автоматических гарантиях, включающих в том числе и Данциг. Начинаются франко-польские военные переговоры.
Гамелен описывает свою чрезвычайную осторожность в переговорных формулировках. "Авиатор" же Вийемин вдруг обещает французскую авиационную помощь Польше. Бла-бла-бла продолжилось и на 2-ой день. Гамелен особо отмечает разговоры о возможном числе мобилизуемых немцами дивизий и об их распределении по предполагаемым фронтам. На польский вопрос о “~15 дневной задержке перед началом наступательных операций французских сил после объявления войны?”(~c) Гамелен отвечает положительно.
Далее генерал Жорж, также желая ободрить поляков, обещает вдруг начало наступления на "линию Зигфрида" после 17-го дня от начала войны. Что не нравится Гамелену, который оценивает в 17 дней только подготовку к атаке, а не ко всей операции. Поляки нажимают и требуют подтвердить, что после начала основной немецкой атаки против них французская армия перейдёт границу, чтобы начать наступление против Германии. Гамелен подтверждает.
Его оценка количества французских дивизий, способных ударить по немцам -- 35-38, т.е. половина от 2/3 всех французских дивизий (2/3 общего кол-ва французских дивизий -- это дивизии Северо-Восточного фронта). Всё завершается составлением некоего совместного протокола утром 17-го, где расплывчато прописаны французские обязательства в случае немецкого нападения на Польшу или угрозы польским жизненным интересам в Данциге "автоматически начать действия разнообразными вооружёнными силами". Ответственность за всё Гамелен валит на оба правительства и описывает, как отбивался от более точных формулировок и конкретных обязательств, укрывшись в итоге за "наступательными действиями с ограниченными целями" и пр. чисто словесными ужимками. От себя скажу, что текст "отца Марны" в данном месте оставляет крайне тоскливое и неприятное впечатление.
Гамелен относит 17-го же документ Даладье, с надеждой подписать его 18-го (поляки хотят в грядущие выходные вернуться в Варшаву). Тот обещает подумать. Далее следует рассказ о согласованиях формулировок среди французских военных (политический договор, как оказывается, также ещё не подписан). В итоге формулировки получаются совсем расплывчатыми, ни о каком штурме "линии Зигфрида" или Данциге речь вообще не идёт, и всё поставлено в рамки грядущего политического соглашения. Перед отъездом, якобы, Гамелен делает польскому МО на вокзале намёки на последствия польских действий во времена Мюнхена.
В итоге, политическое соглашение остаётся неподписанным, и Гамелен облегчённо вздыхает, избежав, как он считает, вовлечения Франции в войну из-за Данцига. Далее идёт тирада против Бонне и текст письма МИДа Даладье от 18 мая, где Данциг указывается, как "жизненно-важный интерес" для Польши. Опять идёт критика Бонне, которого в то же время Гамелен не считает предателем. Заодно главком делает реверансы "сотрудникам набережной Орсе" (французское Министерство Иностранных Дел), якобы, чувствовавших себя совершенно потерянными в возникшей ситуации.
Далее, на стр. 426, Гамелен приводит текст следующей директивы, подготовленной им и переданной генералу Жоржу. Директива издана от имени Conseil Superieur de la Guerre и датирована 31 мая 1939 г.:
“В предположении что основной немецкий удар будет нанесён по Польше, может сложиться ситуация, когда от французских вооруженных сил потребуется как можно скорее вмешаться, чтобы облегчить положение польских сил, удерживая или притянув к нашему фронту максимальное количество немецких сил.
В настоящей обстановке не представляется возможным, чтобы Германия была в состоянии, прикладывая основные усилия на Востоке, действовать против нас через Бельгию или Швейцарию. Если же она [Германия] решится, то польские силы автоматически получат облегчение без какого-либо нового обязательства с нашей стороны, только лишь потому, что немецкие силы, занятые на Западе, будут повёрнуты с восточного фронта.
Однако, т.к. мы никоим образом не собираемся входить первыми в Бельгию или Швейцарию, даже в Люксембург, то французское выступление для облегчения [положения] польских сил, атакованных основной массой немецких войск, рискует быть возможным только на фронте, соответствующем франко-немецкой границе.
Данное выступление, которое командующий северо-восточного операционного театра должен подготовить, будет включать, в рамках указанных ниже, следующее:
-- предварительные [военные] акции (coups de main и локальные атаки) с целью обеспечить как можно ранее первый контакт с противником, если тот сам не начал наступление, уточнить состав противостоящих [нам] сил и взять или же захватить заново важные пункты местности, владение которыми будет необходимым для последующих операций.
-- как только это станет возможным, прогрессивное вовлечение авангардов, затем основных сил, как только будут сосредоточены необходимые средства [наступления].
Данное "вовлечение" будет состоять из двух фаз:
а). В первой фазе речь будет идти о возможном освобождении от врага национальной территории, а затем об установлении контакта с его оборонительной полосой, что одновременно должно обезопасить нашу территорию на возможно большую глубину.
Данной фазе будет соответствовать серия операций, проводимых в складках местности, начатых с постоянной заботой об экономии [сил], не только пехоты и танков, но также и артиллерии, ведущей огонь только тогда, когда это необходимо, хотя, когда это [действительно] необходимо, вовлекающей в себя всю требуемую артиллерию.
После каждой операции будет проводиться перестроение в глубину вовлечённых сил, с целью оставления в контакте [с противником] и непосредственно на поле боя только необходимых частей и создания резервов.
Также необходимо будет сделать с помощью артиллерийского огня невозможным для противника удержание первых северных склонов Саара с целью позволить нам, в требуемый момент времени, подготовить его форсирование.
б). Во второй фазе, начинающейся с момента, когда устанавливается контакт с линией обороны противника, необходимо будет организовать поиск участков немецкой позиции, на которых затем должны сосредоточиться усилия в зависимости от наших средств”.
Затем Гамелен хвалится, мол, его подчинённые так здорово выполнили дерективу и подготовились, что когда началась война, новой директивы не понадобилось, и всё завертелось-закружилось само собой. Потом он говорит о том, что польский посол и военный атташе после начала военных действий были излишне нервозны. Последний и вообще достал главкома, особенно по поводу авиации. Фу таким быть, мы, мол, и так сделали больше, чем обещали. Лирическое отступление. Ужели с подобными "партнёрами" советской стороне было реально сварить военную кашу летом-осенью 1939 г.? Хм-хм.
Далее Гамелен вспоминает риомский процесс Виши и естественно отбивается от обвинения в том, что он, всего наобещав, науськал поляков сопротивляться вместо того, чтобы полюбовно договориться с немцами по вопросу Данцига. Также и про авиацию: сами дураки, не создали аэродромов для неё в Польше, и вообще поляки слишком быстро отступили.