книга твой друг
Условные каникулы января-2017 были посвящены чтению литературы для среднего и старшего школьного возраста. Вот лет 12 назад я героически прочитал за неделю толстый роман «Волхв», а сейчас извините. И, поскольку я не научился в безотходное потребление информации, извините опять. От самого отстойного к самому крутому:
«Дом странных детей», Ренсом Риггз. Распиар десятилетия. В графоманию книгу превратила уже порочная идея придумать историю к фотошопленым фотографиям позапрошлого века. Похоже на то, как дети, играя, на ходу придумывают сиквел каких-нибудь «Людей Икс»: «И Росомаха, короче, повернулся и когтями ему по морде, но тут открывается дверь, и входят пожиратели смерти с базукой...». То есть, про Росомаху, конечно, было бы интересней. При этом книга никак не для совсем детей, там есть ряд страшненьких сцен с кинематографическим потенциалом, которые, видимо, и подкупили Бертона (не смотрел). Риггз явно из тех американцев, которые отчаянно хотят стать англичанами, усваивая, разумеется, худшие черты обеих наций. Есть и еврейская тема, даже так: еврейство увязывается с избранностью не как-нибудь там полуподмигиванием, а открытым текстом. А дело в Англии, а еврейские дети-волшебники бегут туда от холокоста, а на английских болотах друидский храм и сделанная местными ведьмами петля времени, где триста лет повторяется один и тот же день; и прочий характерный для такой литературы, но не пришей рукав с точки зрения потенциальной аудитории масонский оккультизм сомнительной осмысленности (или это «Волхв» прорывается). Из самого неприятного - и самого английского - отношение героя к своей семье. Если Гарри Поттер кидал по крайней мере типа плохих дядю с тетей, здесь наш скаут опять же прямым текстом говорит, что мать не любит, а отца презирает. Ничего, добрые волшебники возьмут в орден, там можно делать ритуалы и спасать мир, а еще спецэффекты (скромные): бдыжь! Бдыжь!
Короче, халтура. Впрочем, кто-то и с Лемони Сникетом носится.
«Пампа-блюз», Рольф Лапперт. Тоже знаменитая, но почему-то очень занудная книжка. Хотя вроде все на месте, может, я просто переел перед чтением. Герой забавный: книгочей, работает садовником, хочет стать механиком. Пролетариат оброс романтическим ореолом вымирающего вида. Другой вымирающий вид - маразматический дед героя, за которым парнише приходится ухаживать в одиночку. Ну, проблемы белого мира. Россия, кстати, представлена экспатом-ветераном чеченской компании с посттравматическим расстройством, который в середине загадочно погибает и, опять же, создает всем проблемы. Там много приключений с инопланетянами, прекрасной незнакомки в городе и всего сентиментального, но как-то не знаю. Может, тут мораль ушла в другую крайность: у Риггза надо пнуть папку-алкоголика и бежать в табор, к приключениям, а у немцев - вытирать зад старику, возделывать свой сад и есть, что дают. Благо, все же не так страшно.
«Витя Малеев в школе и дома», Николай Носов. Внезапно. Лучший советский писатель в своем жанре берется за невозможную задачу: сделать интересную детям длинную книжку про то, как ребята исправились из двоечников в пятерочников. (Вопрос: книга написана в самом начале 1950-х, Носов мог действительно ни разу не упомянуть ни Сталина, ни партию, или потом вымарал?). Задача решена с блеском: фактически автор дрессирует маленького читателя, как его герои дрессируют собачку. Пособие по бихевиоризму. Конечно, интересен не столько Витя Малеев, который обычен, и с которым потому идентифицирует себя читатель, а его необычный друг Костя Шишкин. Костя не от мира сего, он живет тайными мечтами и фантазиями, не собираясь тратить жизнь на их исполнение, но надеясь открыть волшебную дверь, за которой сразу откроется другой фантастический мир. Он - прообраз еще не придуманного Незнайки. В обычных книгах такие сумеречные персонажи становятся проводниками для читателя или главного героя в пространство приключений. «Витя Малеев» же посвящен попытке избавить «Незнайку» от излишней неотмирности и привязать его к обществу. Это можно сделать только через любовь - Костя не сверхчеловек и скован любовью к маме, тете, Вите, одноклассникам.
Странность: в книге поощряется то, что мы сегодня бы назвали стукачеством учителю, поощряется недавание списать и карикатуры в стенгазете. Когда дети все же покрывают Костю и Витю, их учительница искренне обижается: разве я враг вам? Для меня и моих одноклассников ответ был бы, однозначно, «да». Система - враг, школа - тюрьма. Видимо, когда-то кому-то мечталось иначе. Коммунистическая утопия не осуществилась, и неприкаянные Шишкины разбрелись мечтать по всей России. Может, в этом секрет скучной морали «Пампа-блюза», может, мир всеобщего благого контроля получился у них.
«Гуд-бай, Берлин!», Вольфганг Херрндорф. Ну вот, совсем другая немецкая книжка. Это «роуд-муви» про 14-летних друзей, угнавших машину и отправившихся куда глаза глядят от полуфашистской семьи и школы. Здесь, опять же, герой и проводник-трикстер, который, оказывается русский. Как говорит сатирик, вдохните поглубже. Русский он в смысле «россиянин», а на деле - то ли бурят, то ли казах, немцу трудно понять. И одновременно - цыган. Из семьи скупщиков краденого. И, наконец, уже гомосексуалист. Выдохните. Вот сто грамм, вот, занюхайте. Вы это переживете.
Пережив, придется признать - книга отличная. Здесь есть ветер свободы, ветер в окно автомобиля, мчащегося в неизвестность между полей и гор. Есть любовь (традиционная), преступление и экзистенциальный выбор. И сюрреальная, уходящая, как чудь, в землю Европа бедных кварталов, детей на свалках, заброшенных особняков, где караулят с ружьем последние ветераны Мировой войны. И, наконец, есть главная, необыкновенно важная для подростков мысль: мир не так уж страшен. Зло - всегда исключение, а хороших людей всегда больше, чем плохих. А тот, кто утверждает обратное, скорее всего, говорит только о себе.
Потом, конечно, все будет плохо. Будет утро и похмелье, и облом будет довольно страшный. Герой поймет, что недостаточно узнать, как устроена эта жизнь, надо еще ее назло всем прожить всю целиком. Честно говоря, в данном случае, на мой вкус, энд мог бы стать более хэппи. Немцев в искусстве выдает живодеристость. Мы знаем, что ваши богатые бюргеры сволочи, и полиция сволочи, и школьная система сволочная, как везде, кроме книжек Носова, но вспоминать это, когда на горизонте показалось свобода, довольно больно. Особенно, наверное, предполагаемой аудитории книги. Ну что ж, не потопаешь - не полопаешь. Пусть растут, как герои повести, все зная и вопреки навязываемому подлому сценарию. Если кто-то может в Германии, у нас могут тем более. Все же, за попытку выдавить из меня слезу - не первое место.
«Вафельное сердце», Мария Парр. Норвежский хутор на берегу фьорда. Лучшие друзья, мальчик и девочка (проводник - она, он - рассказчик). Рыбаки и крестьяне, и современная художница, сбежавшая сюда от страстей большого города. Уже появились мобильные телефоны, а жизнь течет в том же темпе и в тех же красках, что при Линдгреновском «Эмиле из Ленненберги». Это удавшаяся утопия. Прозрачное, чистое повествование, которое только портить пересказом.
Мастерство писателя видно из того, что, помимо голоса маленького рассказчика, мы ощущаем присутствие взрослого автора. Который, видимо, знает о каждом из героев, самых эпизодических, гораздо больше, чем говорит. В этом мире есть сожжение чучела на Иванов день, синее море, овцы и лошади, снег за окном и абажур лампы на столе, Иисус Христос, призраки войны, летние грозы и зимние санки. А главное, есть подвиг, но нет персонифицированного зла. И ну его, и будем жить, как будто нет. Не как бы в розовых очках, а с презрением, присущем храбрецам.