Начало медного века в Польше. Часть 2.
В продолжение прошлого поста заключительная часть статьи Кадрова.
Погребения и могильники с гендерно-дифференцированным обрядом в Европе: A - культуры Хаманджия и Варна; B - культуры Тисаполгар и Бодрогкерестур; C - люблинско-волынская культура; D - бжесць-куявская культура
Общество
Детальный анализ характеристик погребального обряда люблинско-волынской куль-туры, с учетом различных правил депонирования тела и гендерно-дифференцированного инвентаря (Zakościelna 2009; 2010), указывает на их близость традициям культур Тисаполгар и Бодрогкерестур (Bognar-Kutzian 1963).Как и в Карпатском бассейне, оружие клалось только в мужские погребения. Анализ имеющихся в распоряжении источников позволяет предположить существование мужских союзов военного характера, доступ в которые регулировался возрастом молодых мужчин. Например, на могильнике в Тисапольгар-Башатанья, этот возраст составлял от 16-18 до 25-35 лет (Vandkilde 2006). Данные могильников люблинско-волынской культуры (Zakościelna 2010) указывают на то, что подобные союзы существовали также в среде носителей раннеэнеолитических культур Малопольши и Западной Украины. Для общин, в которых существовали военные союзы, был характерен индивидуализм. Место проживания молодых женатых пар определялось патрилокальной системой. Хозяйственная основа данных общин была стабильной (Vandkilde 2006).Обилие престижных предметов (включая медные изделия), депонированных в мужских погребениях люблинско-волынской культуры (Zakościelna 2009; 2010), отражает существование относительно интенсивных процессов внутренней дифференциации общины. В особенности они проявлялись в демонстрации притязаний молодых и амбициозных мужчин на обретение более высокого социального статуса (Kadrow 2011a).Продолжительность и постоянство различий в погребальном ритуале для мужчин и женщин в люблинско-волынской культуре (равно как и в таких культурах, как Хаманджия, Варна, Тисаполгар, Бодрогкерестур, Бжесць-Куявской и Йорданув?) может также указывать на дифференциацию социальных ролей двух полов в повседневной жизни (Kadrow 2011a), по аналогии с обществом микенской культуры, описанным Гомером (см. Ossowska 2000; Vandkilde 2006).
В исторической перспективе, микенское общество явилось наиболее древним проявлением рыцарского этоса (Ossowska 2000). Данный тип этоса появлялся в культурах различных времен и на разных территориях, не будучи связанным с определенным типом хозяйства или социокультурной формации (Ossowska 2000; Ryłko-Kurpiewska, Socha 2010). Определенный набор характеристик объединяет все формы проявления данного типа этоса, в то время как некоторые другие являлись типичными лишь для части этих форм или возникали в отдельных исторических случаях. Вероятно, истоки появления в Европе рассматриваемого здесь типа этоса кроются уже в V-IV тыс. до н. э. в вышеуказанных культурах, где развились специфические процессы милитаризации, что повлекло за собой формирование различных социальных ролей для мужчин и женщин (Kadrow 2011a).Общество бжесць-куявской культуры состояло из небольших локальных групп (селений). Сначала поселения включали от трех до шести трапециевидных домов, каждый из которых был заселен одной семьей. В жилищах находилось по одному погребу в виде ямы, куда складывалось зерно. Мертвые хоронились в непосредственной близости от жилища, на дворах домохозяйств (Grygiel 2008).Уже в классической фазе развития сформировались центральные поселения, например, в Бжесць-Куявском 4 и Ослонках 1. На них появились погребения с очень богатым инвентарем. Так, количество депонированной в этих захоронениях меди является одним из наиболее высоких в польских землях. В это же время установилась традиция погребения мертвых головами на юг. Как и в ранней фазе, мертвые хоронились возле домов. Погребения концентрировались группами, от 2 до 9 единиц (Grygiel 2008).На центральных поселениях было сосредоточено производство престижных предметов из раковин, рога, принесенной меди и кальцита (Grygiel 2008). Здесь речь идет о специализированном производстве, что указывает на развитие дифференциации социальных ролей среди населения центральных поселений. Значение престижных предметов было почти исключительно символическим, и практически всегда богатый инвентарь клался в могилы сразу, во время погребения тела владельца. На поселениях-сателлитах также устраивались захоронения, как правило, без инвентаря. Данный факт подчеркивает принадлежность людей, погребенных в захоронениях с богатым инвентарем, к локальной элите, которая проживала в центральных поселениях, в то время как обитатели поселений-сателлитов обладали более низким социальным статусом (Grygiel 2008).Социальная диверсификация отображалась в различии в количестве престижных предметов, депонируемых в захоронения. Тем не менее, она не влекла за собой различия в степени доступа к пище более высокого качества (Grygiel 2008). Воины представляли собой самую важную элитарную группу, которая археологически материализовалась в мужских захоронениях, где присутствовали роговые топоры с отверстиями для крепления рукояти. Такое оружие было способно нанести существенный урон, на что указывают травмы, обнаруженные на некоторых черепах из Ослонок. Спектр воинского вооружения также включал костяные кинжалы и деревянный лук в сочетании со стрелами с наконечниками из кости (Grygiel 2008).В поздней фазе бжесць-куявской культуры на центральных поселениях появляются следы бедствий и катастроф, которые включают пожары, массовые захоронения и следы травм на скелетах. Эти события могли являться результатом внутренних конфликтов (Grygiel 2008).В этих условиях в Ослонках незамедлительно была сооружена фортификационная система изо рва и палисада с одним единственным входом. Импорт меди, кальцита и кремневого сырья с юга полностью прекратился. Произошли изменения в погребальном ритуале. Тела депонировались в различные углубленные объекты некогда хозяйственного назначения. Скорченное положение тела больше не встречается. Исчезли признаки гендерной дифференциации умерших. Изготовление и помещение в могилы почти всех ранее известных престижных предметов прекратилось. Появились первые погребения животных. Все это указывает на радикальные трансформации в социокультурной сфере, включающие, помимо всего прочего, возвращение к эгалитарным отношениям и упадок сети микрорегиональных отношений, которая некогда соединяла общины, проживающие на центральных поселениях (Grygiel 2008).
Модели культурных изменений
Спецификой люблинско-волынской куль-туры являлась относительная изоляция от новых импульсов, поступающих в начале энеолита на территории, расположенные к севе-ру от Карпат. Тем не менее, заметно участие полгарских и даже трипольских элементов в становлении этой культуры; также не исключается приход большой группы мигрантов из Потисья (Kulczycka-Leciejewiczowa 1979). Некоторые авторы считают, что прямое влияние (миграция) из восточной части Карпатского бассейна датируется уже концом неолита, на что может указывать использование белой краски на масляной основе в орнаментации керамики (Kozłowski 1989). В то же время, местное происхождение куль-туры подчеркивается сходством керамики ранней люблинско-волынской фазы и поздней (Жешув) фазы культуры Малице (Kadrow, Zakościelna 2000). С другой стороны, сходство керамики не обязательно указывает на генетическую взаимосвязь этих двух культур - оно может являться результатом их длительного сосуществования, в особенности на Волыни. В дискуссиях о происхождении энеолита Малопольши бесспорным является один факт, а именно заимствование населением люблинско-волынской культуры техники декора белой росписью. Такой тип орнаментации использовался довольно интенсивно в кластерах поселений этой культуры в среднем течении реки Висла, в особенности в лёссовых областях вокруг Сандомира. Импорты или подражания сосудам поздненеолитической группы Чёсхалом-Оборин на севере Карпатского бассейна известны уже в поздней классической фазе культуры Малице, на-пример, на памятнике Тарговиско 12, где типичный для Малице грушевидный кубок был расписан красной и белой масляными краска-ми (Czerniak et al. 2007).В поздней фазе в производстве керамики присутствуют одновременные заимствования форм и декора сосудов с разных направлений. Встречаются, например, кубки форм Баальберг/Михельсберг, чаши с формой и орнаментацией, близкими к культуре Балатон-Ласинья, нередко присутствуют элементы культуры Бодрогкерестур. Чуждые элементы, которые определили специфику люблинско-волынской культуры, появились в ней постепенно и выборочно, происходя из различной культурной среды. Это не соответствует идеям о единовременном привнесении этих элементов волной мигрантов из определенного региона. Столь характерная черта, как гендерно-дифференцированный погребальный обряд (рис. 4), стала нормой лишь в классической фазе люблинско-волынской культуры, а погребение за пределами поселения, в экстрамуральных могильниках - лишь в поздней фазе (Zakościelna 2010).Похожим образом развивается и металлургия меди. Первые немногочисленные медные артефакты начали появляться в Малопольше в классической фазе, но большинство предметов относится к поздней фазе. В основном они происходили из бассейна Тисы (например, медные проушные топоры). Тем не менее, известны и импорты из культурного круга Лендель, например, двойные спиралевидные подвески, типичные для инвентаря типа Штольхоф. Далее, характерная для люблинско-волынской культуры параллельная ретушь по краям пластин была заимствована у трипольской культуры (Zakościelna 1996).Отдельным явлением предстает группа Злотники-Выцёнже из окрестностей Кракова, синхронная поздней фазе люблинско-волынской культуры. В ней сочеталась керамика (включая т. н. молочные крынки) четкого облика Бодрогкерестур с металлическими изделиями типа Штольхоф.Эти примеры показывают, что в генезисе люблинско-волынской культуры ведущую роль сыграли автохтонные культурные образования. Процесс формирования данной культуры сопровождался выборочной адаптацией и инкорпорацией элементов, происходящих из других различных культур. Все эти сочетания определили специфический облик люблинско-волынской культуры.В раннем периоде присутствия люблинско-волынской культуры на Волыни и в лёссовом регионе Жешув-Пшемысль культура Малице продолжала свое существование в поздней фазе (Жешув). Более того, в Западной Малопольше находилось население группы Модльница культуры Лендель. Носители обеих культур не производили и не использовали медные предметы, поддерживая, по сути, неолитический образ жизни. Согласно реконструкции Ришарда Грыгеля, население бжесць-куявской культуры появилось в Бжесць-Куявском и Ослонках на гребне очередной миграционной волны в середине V тыс. до н. э. Заселялись те же места, где ранее проживали носители КЛЛК, что указывает на близость хозяйственных моделей. Облик самых старых поселений со штрихованной керамикой показывает, что заселение этих территорий проводилось небольшими группами из двух или трех семей (Grygiel 2008).Эти группы достигли Куявии через Великопольшу с юго-запада (Силезия) и с запада (с территории Заале и Эльбе в Центральной Германии). В этом последнем регионе прож-вали носители 4-й фазы культуры со штрихованной керамикой и соответствующей фазы культуры Рёссен. В то время эти общности подвергались сильному влиянию со стороны культуры Лендель. Вышеупомянутые мелкие группы мигрантов привнесли с собой материальную культуру, сочетающую черты этих трех групп (штрихованной керамики + Рёссен + Лендель; см. Grygiel 2008).Вероятно, вскоре после первой миграционной волны пришли следующие поселенцы, на присутствие которых указывает характерный стиль группы Гура. Следовательно, процесс генезиса бжесць-куявской культуры являлся автохтонным и основывался на постепенном слиянии поздних элементов КЛЛК с более младшими элементами группы Гура (Grygiel 2008).Все основные черты бжесць-куявской культуры - керамика, формы орудий и укршений - сформировались еще в первой фазе ее развития. Первоначально кремневое сырье продолжало импортироваться (юрский и шоколадный кремень). Позже производство кремня было полностью переориентировано на местное балтийское сырье (Grygiel 2008).Наиболее важным элементом, определяющим целостность и самобытность бжесць-куявской культуры, является ее социо-экономическая организация, основанная на идее поселения, составленного из долговременных трапециевидных домов. Данный концепт пришел из среды «штрихованной керамики - Рёссен», где можно проследить его полное развитие. Оригинальным местным «изобретением» явилось домохозяйство (жилище и двор), на территории которого хоронились мертвые. Уже упомянутый импорт медных изделий из юго-западных групп культуры Лендель - посредством культуры Йорданув - является дополнительным штрихом специфического облика бжесць-куявской культуры (Grygiel 2008).На стыке классической и поздней фаз, скорее всего, вследствие внутренних конфликтов, бжесць-куявские сообщества претерпели весьма серьезные трансформации, заметные как в материальной культуре, так и в погребальном ритуале. Центральные поселения стали укрепляться, исчезли гендерно-дифференцированные погребальные нормы, появились захоронения животных. Начался процесс изменений керамических форм и технологии, приведший к появлению ранних фаз культуры шаровидных амфор (Czerniak 1994; Grygiel 2008).Формирование культуры Йорданув ознаменовало начало медного века в Силезии. Большинство специалистов считает, что данный процесс стал возможным благодаря сильным импульсам (Kulczycka-Leciejewiczowa 1979), воздействиям (Kozlowski 1989) или даже миграциям групп населения с юга (Czarniak 2012). Считается, что эти влияния происходили из бассейна Тисы, где развивались культуры полгарского круга (Kulczycka-Leciejewiczowa 1979; Kozlowski 1989; Czarniak 2012), Паннонии, где была культура Балатон-Ласинья (Kozlowski 1989) или Верхнего Подунавья (Grygiel 2008; Czarniak 2012).Разнообразие и различные направления внешних воздействий указывают, насколько сложными были процессы формирования начала медного века на территории Силезии. Отсутствие местных стилистических истоков для керамики культуры Йорданув не обязательно отражает приход нового населения в Нижнюю Силезию. Формы крупных сосудов, прежде всего, кружек и амфор, находят соответствия в культуре Балатон-Ласинья, в то время как некоторые орнаментальные мотивы и техники относят нас к полгарской культурной среде, в особенности к группе Тисауг. По таким критериям, как сырье и форма, большинство медных изделий соответствует позднелендельской металлургии типа Штольхоф. В то же время немногочисленные проушные топоры напоминают аналогичные предметы из Карпатского бассейна и Трансильвании. Силезия представляет собой наглядный пример сосуществования в одном регионе культур поздненеолитического облика (группа Оцице в Верхней Силезии и группа Гура в северо-западной части Нижней Силезии) и полностью сформировавшейся энеолитической культуры с развитой медной металлурги-ей - группы Йорданув (см. Kozłowski 1989).
Выводы и общие положения
Три энеолитических центра в Польше (бжесць-куявский, Йорданув и люблинско-волынский - см. рис. 2), относимые к поздним дунайским культурам, представляют собой отдаленный отголосок основной восточно-балканской линии становления новой эры, а именно двух ее второстепенных центров во второй половине V тыс. до н. э.: Полгар (от которого зависела металлургия люблинско-волынской культуры) и поздний Лендель (стимулировавший использование меди в культурах Бжесць-Куявский и Йорданув).Основным связующим звеном между этими центрами является использование медных изделий, прежде всего, в символических целях. Эти предметы подчеркивали стремление определенных членов сообщества достичь и сохранить особый социальный статус. Для мужчин это статус воина (на что указывает оружие). Для женщин, вероятно, было важно подчеркнуть связь с воинами - супружескую (жены) или родственную (дочери) - путем владения и ношения украшений. Символическое значение медных изделий у раннеэнеолитических общностей Польши также подтверждается их частым депонированием в погребениях или, гораздо реже, в кладах. Отсутствуют какие-либо убедительные примеры ежедневного, бытового использования металлических орудий. Следовательно, они не могли каким-либо серьезным образом повлиять на эффективность хозяйственной деятельности во всех ее сферах - таких, как сельское хозяйство, животноводство, различные производства, добыча сырья. Подробный анализ инвентаря центральных поселений бжесць-куявской культ-ры не дает достаточных оснований утверждать, что здесь был внедрен и использован набор технологических и организационных инноваций, известных под названием «революция вторичных продуктов» (Bogucki 2008), который рассматривается в качестве одной из основных цивилизационных детерминант медного века. Отсутствуют какие-либо при-знаки этих инноваций и в двух других культурах, т. е. люблинско-волынской и Йорданув (Nowak 2009). Нет указаний на использование животных с ярмовой упряжью или тягловых животных. В польских землях эти нововведе-ния появляются лишь с развитием культуры воронковидных кубков. Население бжесць-куявской культуры про живало в длинных трапециевидных домах - наследие неолита - и хоронило мертвых на поселении, вблизи от упомянутых домов. Эти традиции явно отличают общности с территории Куявии от культур люблинско-волынской и Йорданув. Несмотря на то, что домостроительство этих двух последних культур нам не известно, очевидно, что их жили-ща не были аналогичными домам бжесць-куявской культуры. В Малопольше к концу существования позднего дунайского культурного комплекса четко преобладала традиция помещения мертвых в экстрамуральные могильники. Общины люблинско-волынской культуры продолжали создавать антропоморфную и зооморфную пластику (Zakościelna 2002), которая присутствовала в Малопольше в неолите (Kaczanowska 2002) и была особенно характерна для культур с расписной керамикой Центральной и Юго-Восточной Европы (Hansen 2007). До сих пор пластика отсутствует в комплексах культур бжесць-куявской и Йорданув. Указанные выше примеры подтверждают наличие серьезных различий в социальной организации и верованиях населения этих трех региональных центров раннего энеолита в польских землях. Они также показывают, что адаптация или производство меди не обязательно являлось последствием унификации в хозяйстве, принципов заселения пространства, социальной организации или верований. Таковым последствием могло быть принятие нового социокультурного порядка, традиционно называемого патриархатом, в котором мужчины начали доминировать (Neustupný 2008a; Kadrow 2015), а так-же тесно связанной с ним системы воинских ценностей (этоса).
Начало энеолита на северных окраинах поздних дунайских культур на рубеже V и IV тысячелетий до н. э.
https://www.researchgate.net/publication/325226750_Nacalo_eneolita_na_severnyh_okrainah_pozdnih_dunajskih_kultur_na_rubeze_V_i_IV_tysaceletij_do_n_e