Воинственность поздних сарматов
Сарматы с колонны Траяна
Давненько ничего не размещал про уровень конфликтов в древности. На днях на глаза попалась статья про боевой травматизм у поздних сарматов. Пожалуй, стоит ее здесь сохранить.
Статья называется «Воинственность позднесарматских кочевников по данным антропологии и археологии» (Кривошеев М.В., Перерва Е.В.). Аннотация сообщает следующее:
«В работе представлена попытка анализа травматизма на костных материалах, датирующихся позднесарматским временем. Изучение скелетов и определение специфики выявленных на них повреждений предоставляет возможность оценить степень агрессивности и военизированности кочевников II-IV вв. н. э. Сопоставление полученных результатов исследования травматических дефектов с данными археологии позволяет по-новому взглянуть на историю сарматов нижневолжских степей»
В начале статьи авторы указывают на то, что в античных источниках воинственность сарматов - общее место. Но в то же время, целью работы ставят проверку этого утверждения на фактических материалах:
«В данной работе была поставлена цель на массовом материале проверить утвердившееся мнение о высокой агрессивности, крайней воинственности и, как следствие, высоком травматизме представителей позднесарматской культуры. Была предпринята попытка оценить степень травматизма позднесарматского населения с территории Нижнего Поволжья и ответить на вопрос, на самом ли деле травматические повреждения на костных останках являются индикатором агрессивности кочевников II-IV вв. н. э.»
Для этого были исследованы останки 167 индивидов II-IV вв. из Нижнего Поволжья и Нижнего Подонья, найденных в сарматском археологическом контексте.
Искусственная деформация
«У половозрелых индивидов для изучения были доступны 156 черепных коробок. На 101 из них обнаружены следы преднамеренной искусственной деформации, что составляет 65 % от общей выборки.
Типы деформаций разнообразные: лобно-затылочный, кольцевой или смешанный лобно-затылочный с кольцевым. Искусственная модификация черепа у женщин встречается чаще -72 %, чем у мужчин - 62 %. Частоты, выявленные в исследуемой выборке, не противоречат данным, которые были получены М.А. Балабановой на материалах из нижневолжских могильников [9]. Преднамеренная искусственная деформация на черепах из степных курганных могильников Подонья встречается реже - 55 % [13, с. 55].
Травматические повреждения черепа. На 62 из 167 скелетах были обнаружены повреждения травматического характера. Анализ гендерных и возрастных особенностей распределения травм показал, что у детей и подростков позднесарматского времени травм нет. В подавляющем большинстве случаев дефекты выявлены у мужчин - 56 индивидов (табл. 1). Только у 6 женщин были обнаружены травмы, которые локализованы исключительно в лицевом отделе черепа (табл. 1).
Травмы у женщин. У четырех женщин (Аксай V, кург. 4 погр. 1; Большая Ивановка, кург. 6 погр. 1, кург. 4 погр. 1; Абганерово II, кург. 34 погр. 1) зафиксированы травмы носа, которые характеризуются деформацией и сильной изогнутостью в правую или левую сторону носовых костей. Также повреждения обычно сопровождаются искривлением сошника.
У двух других женщин из могильников Абганерово II, кург. 20 погр. 1 и Абганерово III, кург. 10 погр. 1 зафиксированы признаки деформации верхнего и нижнего альвеолярных краев с прижизненной утратой передних резцов, что, вероятнее всего, произошло в результате фронтальных ударов твердым предметом в область лица.
Дефекты на верхней и нижней челюсти характеризуются разрушением передней костной пластины в области альвеолярных возвышений резцов, с последующей утратой зубов и облитерацией альвеол.
Возраст женщин, у которых были выявлены костные дефекты в лицевом отделе черепа, не превышает 35 лет. Во всех случаях черепа были искусственно деформированы. Можно предположить, что установленные повреждения следует отнести к травмам, полученным в результате межличностного насилия. Однозначно ответить на вопрос, имеют ли зафиксированные повреждения боевой или бытовой характер, не представляется возможным.
Травмы у мужчин. У 22 индивидов выявлены травмы костей свода черепа, у 30 обнаружены повреждения носа, 9 травм верхней и нижней челюсти, у 14 индивидов наблюдались разнообразные дефекты на костях посткраниального скелета (табл. 1-2). Наиболее часто дефекты травматического характера встречены в группе maturus - 29 наблюдений. Несколько реже они фиксируются в группе молодых людей в возрасте от 20 до 35 лет - 19 наблюдений. У индивидов старше 60 лет травмы обнаружены только в 6 случаях (табл. 2).
Распределение травм по типу показало, что у 18 мужчин отмечены множественные повреждения. И вновь в подавляющем большинстве случаев комплексные травмы наблюдаются у людей в возрасте maturus (табл. 2)
Травмы черепа. Чаще всего на своде черепа фиксируются травмы в виде компрессионных переломов. В основном это травмы лобной или теменных костей, которые характеризуются небольшими размерами до 20-30 мм в диаметре. Форма дефектов овальная. Из 15 компрессионных переломов 14 ранений носят на себе следы заживления, то есть имели благоприятный исход. Одно ранение имеет смертельный характер и выявлено у взрослого мужчины 35-45 лет из погребения 1 кургана 2 могильника Аксай II (рис. 2).
Рубленые ранения были обнаружены у 8 мужчин. По три случая в группе adultus и maturus, единичные наблюдения у подростков и в группе людей старше 60 лет. В четырех случаях из восьми рубленые раны носили смертельный характер. Они обнаружены у юноши из погребения 1 кургана 3 могильника Маяк II (рис. 3), у молодых мужчин из погребения 1 кургана 19 и 28 могильника Абганерово II, а также на черепе молодого мужчины 25-35 лет из погребения 1 кургана 1 могильника Веселый.
Все случаи компрессионных переломов и рубленых повреждений можно отнести к травмам боевого, насильственного характера.
Как уже было указано выше, чаще всего на позднесарматских материалах фиксируются лицевые травмы. К повреждениям подобного рода были отнесены переломы носовых костей, дефекты верхней и нижней челюсти, а также массивные травмы лицевого отдела черепа, приводящие к его деформации.
Большая часть травм носа, верхней и нижней челюсти имеют схожие характеристики, которые описаны в женской позднесарматской серии. Вероятнее всего, они могли быть результатом бытовых конфликтов, межличностных столкновений, а также следствием боевых игр или возможных обрядов перехода из одной возрастной группы в другую, которые обычно характерны для древних сообществ.»
Авторы описывают несколько наиболее характерных случаях, а также посткраниальные травмы (костей, которые не принадлежат к костям черепа). Для экономии места не буду останавливаться на этих моментах, но желающие могут посмотреть первоисточник. Достаточно интересным выглядит археологический раздел и выводы.
«Как упоминалось выше, в научном мире сложилось мнение о высокой степени военизированности позднесарматского общества. Для этого есть определенные аргументы. На всей территории распространения позднесарматской культуры наиболее высокостатусные мужские погребения носят ярко выраженный воинский характер. Известные комплексы - курган 1 могильника Лебедевка в Южном Приуралье, Суслянка в Заволжье, помимо таких ярких признаков высокого социального статуса, как крупные для позднесарматского времени курганные насыпи над индивидуальными погребениями, большие и сложные по конструкции погребальные ямы, содержат наборы вооружения. Не исключено, что эти погребения принадлежат мужчинам-правителям неких крупных позднесарматских объединений. Такой социальный статус в кочевом обществе, вероятно, предполагал совмещение с ролью военного предводителя. Возможно, именно поэтому в этих захоронениях обнаружены наборы клинкового вооружения и копья [6; 11].
В позднесарматских древностях, помимо упомянутых выше погребений высшего социального слоя, выделяется также серия мужских захоронений с оружием, которые отличаются определенной аскетичностью в вещевом инвентаре. При этом трудозатраты на сооружение погребальных конструкций указывают на высокий социальный статус. Здесь можно упомянуть комплекс из кургана 20 могильника Новоалександровка на Нижнем Дону, где обнаружены, вероятно, синхронные погребения мужчины и женщины. При этом женское погребение содержит богатый погребальный набор инвентаря, среди которого обнаружены также импортные вещи, а мужское захоронение в очень глубоком подбое с обширной камерой, где найдены лишь предметы вооружения и амфора [15]. Ярким примером в группе воинских захоронений могут служить погребения из кургана 1 могильника Веселый VI на Нижнем Дону, кургана 4 могильника Таксай I в Южном Приуралье [29].
Подобные погребения, в которых воинский статус подтверждают находки наборов клинкового вооружения, деталей узды, однако вещевой инвентарь достаточно беден, могут принадлежать представителям позднесарматского общества, которые входили в некие военизированные структуры, связанные с выполнением профессиональной воинской деятельности. Часто такие комплексы маркируют определенные наборы клинкового вооружения, состоящие из длинного меча, кинжала и нередко ножа [19]. Нельзя исключать существование неких профессиональных воинских союзов, социальный статус участников которых, вероятно, определяется ниже правителей позднесарматского общества, но выше рядовых представителей кочевого сообщества.
Несомненно, такие воинские коллективы в кочевом сообществе составляли конные всадники. Однако находки элементов конской упряжи в мужских захоронениях не столь часты, как этого можно ожидать. Элементы узды встречаются в 10% мужских захоронений, и в 80 % случаев сопровождаются элементами вооружения.
Приведенные выше примеры действительно могут свидетельствовать в пользу достаточно высокой военизированности позднесарматского общества.
Однако существует определенная специфика позднесарматской культуры. Демографический анализ указывает на дисбаланс между мужскими и женскими погребениями: мужских захоронений в позднесарматских курганах в 2 раза больше, чем женских [10, с. 83-84]. Около 40 % мужских захоронений позднесарматского времени содержат элементы вооружения. Среди них встречается как клинковое вооружение, так и стрелковое. Стрелы в позднесарматское время часто встречаются в единичных экземплярах.
Анализ общей выборки позднесарматских захоронений указывает, что процент погребений с вооружением, в том числе без определения пола, в этот период незначительно отличается от ситуации в предшествующих сарматских культурах и составляет около 23 %, что даже меньше, чем в предшествующих сарматских культурах [24, с. 36].
На данный момент нет серьезных археологических оснований утверждать, что позднесарматское общество было излишне военизированным.
Выводы
Большая часть повреждений, выявленная на костных останках населения позднесарматского времени, носит бытовой, не смертельный характер.
Идентифицировать причину высокой частоты встречаемости повреждений лицевого отдела черепа затруднительно. Травмы носа, нижней и верхней челюсти могут быть следствием бытового (домашнего) насилия, межличностного насилия или быть военной травмой. Кроме того, травматизм лицевого отдела черепа мог происходить в результате несчастных случаев, например, во время мальчишеских игр, или совершения обрядов при переходе из одной возрастной группы в другую.
Частота встречаемости насильственных повреждений на костных останках в исследуемой выборке сравнительно невысокая. Боевые ранения были определены только у 26 индивидов из 62. В суммарном значении это составляет 40,3 % от общего количества индивидов с травмами и лишь 15,3 % от общего числа исследованных взрослых костяков.
Выявлено всего пять смертельных ранений. Большинство военных травм наблюдается на черепной коробке. Обычно это компрессионные переломы, которые были получены в результате удара по голове сверху предметом чаще всего округлой формы.
На костях посткраниального скелета выявлено одно боевое ранение в виде рубленой травмы.
Сравнительный анализ травматизма у населения позднесарматского времени с материалами раннесарматского и среднесарматского времени показывает, что частота встречаемости травм боевого и бытового характера у кочевников II-IV вв. н. э. выше, чем у представителей предшествующих культур [37]. Однако анализ взаимосвязи встречаемости вооружения в погребениях и боевых травм у населения позднесарматского времени показал, что корреляционная связь отсутствует. Только у трех мужчин из погребения 1 кургана 8 могильника Абганерово II, из погребения 1 кургана 4 могильника Аксай II, и у мужчины из погребения 1 кургана 20 могильника Сладковка, у которых имеются боевые ранения, в сопроводительном погребальном инвентаре присутствуют предметы вооружения.
Таким образом, характеристика населения позднесарматского времени как кочевников с агрессивным поведением, скорее всего, уходит корнями в античную литературную традицию описания варваров этого периода как вечно воинствующих народов.
Косвенным подтверждением этому могут быть специфические демографические особенности, выявленные в результате оценки половозрастных дисгармоний у населения II-IV вв. н. э. с территорий Нижнего Поволжья, а также исторические реконструкции социального уклада и быта ранних кочевников.
Анализ травматических повреждений на материалах позднесарматского времени из курганных захоронений Нижнего Поволжья не позволяет уверенно говорить о высокой степени военизированности кочевников II-IV вв. н. э. из-за низкой частоты встречаемости боевых ранений и травм с летальным исходом».
MILITANCY OF THE LATE SARMATIAN NOMADS ACCORDING TO ANTHROPOLOGY AND ARCHAEOLOGY / ВОИНСТВЕННОСТЬ ПОЗДНЕСАРМАТСКИХ КОЧЕВНИКОВ ПО ДАННЫМ АНТРОПОЛОГИИ И АРХЕОЛОГИИ. 2017. [in Russian]
https://www.academia.edu/34909692/MILITANCY_OF_THE_LATE_SARMATIAN_NOMADS_ACCORDING_TO_ANTHROPOLOGY_AND_ARCHAEOLOGY_ВОИНСТВЕННОСТЬ_ПОЗДНЕСАРМАТСКИХ_КОЧЕВНИКОВ_ПО_ДАННЫМ_АНТРОПОЛОГИИ_И_АРХЕОЛОГИИ_2017_in_Russian_