Читая «Фауста»
"Вернер: Стихи, найденные на трупе - это больше, чем поэзия. Это человеческий документ.
(Читает)
«Меня теперь не умиляет Гёте,
Не радуют ни Уланд и ни Тик...
При всех варьянтах - сквозь немецкий стих
Мне чудится тупой поход пехоты.
И проступает чёрствое лицо
Со взглядом, точно яд невыводимым!
И если воспоёт он деревцо,
Оно пахнёт не зеленью, а дымом.
Мы многое теряем на войне.
Любил баллады я о Лорелее,
Жил «Фаустом» всю жизнь - и вот во мне
Германский мир всё глуше, всё тусклее».
Норден (дернув плечом): Очень наивные стихи. И притом типично русские. Отождествлять немецкую военщину с германской культурой... Только русские могут так легко приходить к таким крайним выводам".
Илья Сельвинский. Читая «Фауста». 1947
(Читает)
«Меня теперь не умиляет Гёте,
Не радуют ни Уланд и ни Тик...
При всех варьянтах - сквозь немецкий стих
Мне чудится тупой поход пехоты.
И проступает чёрствое лицо
Со взглядом, точно яд невыводимым!
И если воспоёт он деревцо,
Оно пахнёт не зеленью, а дымом.
Мы многое теряем на войне.
Любил баллады я о Лорелее,
Жил «Фаустом» всю жизнь - и вот во мне
Германский мир всё глуше, всё тусклее».
Норден (дернув плечом): Очень наивные стихи. И притом типично русские. Отождествлять немецкую военщину с германской культурой... Только русские могут так легко приходить к таким крайним выводам".
Илья Сельвинский. Читая «Фауста». 1947