С нашей жизнью
- Кажется, я просил оставить меня в покое, - сказал он прежним тихим и бесцветным голосом.
- Вас не оставят в покое. Дело зашло слишком далеко. Никто не сомневается в вас лично. Но вы для нас больше не Лёва Абалкин. Лёвы Абалкина больше нет. Вы для нас - носитель вируса.
- А вы для меня - банда взбесившихся от страха идиотов.
- Не спорю, - сказал я. - Но именно поэтому вам надо удирать отсюда как можно дальше и как можно быстрее. Летите на Пандору, Лёва, поживите там несколько месяцев, докажите им, что никакого вируса внутри вас нет.
- А зачем? - сказал он. - Чего это ради я должен кому-то что-то доказывать? Это, знаете ли, унизительно.
- Лёва, - сказал я, - если бы вы встретили перепуганных детей, неужели вам показалось бы унизительным покривляться и повалять дурака перед ними, чтобы их успокоить? Наденьте маску, Лёва.
Он впервые глянул мне прямо в глаза. Он смотрел долго, почти не мигая, и я понял, что он не верит ни одному моему слову. Перед ним сидел взбесившийся от страха идиот и старательно врал, чтобы снова загнать его в изоляцию, но теперь уже навсегда, теперь уже безо всякой надежды на возвращение. [ DW ]
- Вас не оставят в покое. Дело зашло слишком далеко. Никто не сомневается в вас лично. Но вы для нас больше не Лёва Абалкин. Лёвы Абалкина больше нет. Вы для нас - носитель вируса.
- А вы для меня - банда взбесившихся от страха идиотов.
- Не спорю, - сказал я. - Но именно поэтому вам надо удирать отсюда как можно дальше и как можно быстрее. Летите на Пандору, Лёва, поживите там несколько месяцев, докажите им, что никакого вируса внутри вас нет.
- А зачем? - сказал он. - Чего это ради я должен кому-то что-то доказывать? Это, знаете ли, унизительно.
- Лёва, - сказал я, - если бы вы встретили перепуганных детей, неужели вам показалось бы унизительным покривляться и повалять дурака перед ними, чтобы их успокоить? Наденьте маску, Лёва.
Он впервые глянул мне прямо в глаза. Он смотрел долго, почти не мигая, и я понял, что он не верит ни одному моему слову. Перед ним сидел взбесившийся от страха идиот и старательно врал, чтобы снова загнать его в изоляцию, но теперь уже навсегда, теперь уже безо всякой надежды на возвращение. [ DW ]